- А как насчет тех, кто хочет уйти? - спросил Леста с надеждой.
Шуга покачал головой.
- Это не страшно. Мы можем связать их более крепкой клятвой...
- Более крепкой клятвой, чем клятва богу?
- Определенно! Как насчет клятвы о безволосии?
- Это как?
- Очень просто - если они нарушат клятву, все их волосы вылезут.
- О! - произнес Леста, он немного подумал над этим и просветлел.
- Давайте попробуем, - согласился он. - Хуже от этого уже не будет.
Когда я уходил, они ругались из-за гонорара Шуге за изгнание всех
остальных богов из ткани.

7
Я решил навестить Пурпурного в его гнезде. Он был очень доволен ходом
работ. Удовлетворенная ухмылка проглядывала сквозь черную щетину,
покрывшую его подбородок. И он игриво похлопал свой животик. Некоторыми
повадками он напоминал мне здешнего черного кабана. Я рассказал ему об
уходе ткачей. Он задумчиво кивал, когда я сообщил ему о намерении Шуги.
- Да, - согласился Пурпурный, - это очень умно. Но я не беспокоюсь о
тех, кто ушел. Они вскоре вернутся.
- Но почему?
Пурпурный объяснил с невинным видом:
- Потому что у нас почти все прядильные установки на острове. Где они
возьмут достаточно нитей для своих станков?
Он посмеялся, довольный своей хитростью.
- Они будут счастливы, если сумеют сделать хотя бы кусок воздушной
ткани.
- Да, ты прав, - сказал я, хотя совершенно ничего не понял.
- И еще одно... У нас единственные на острова костяные зубья. Они не
смогут изготовить такую тонкую ткань, как наша. Они вернутся.
Он похлопал меня по плечу.
- Идем, мне надо подняться на скалу и посмотреть, как движется
работа.
- Я немного пройдусь с тобой, - сказал я. - Есть еще ряд вопросов,
которые нам надо решить.
Я рассказал о шуме и грязи, созданных скоплением станков в одном
месте, вблизи друг от друга.
- Это скверно, - согласился он. - И для материи и для людей. - Мы
должны раздвинуть их. Возможно, некоторые придется перенести в другое
место. Мы должны любой ценой защитить ткань от грязи. Я сам организую это.
- Я уже сказал Лесте, - сообщил я. - Он не возражает. По крайней
мере, не больше, чем обычно.
- Хорошо.
Мы запыхались, поднимаясь по склону в верхнюю деревню. Я сказал:
- Еще одна проблема, Пурпурный. Некоторые начали поговаривать о плате
за работу. Они боятся, что у тебя не хватит заклинаний, чтобы рассчитаться
с ними за их труд. Честно говоря, даже я недоумеваю, Пурпурный. Каким
образом ты намерен выполнить свои обещания.
- Угу, - согласился Пурпурный. - Надо им дать какие-нибудь символы
или еще что-то в этом духе.
- Волшебные символы?
Он задумчиво кивнул.
- Да, можно назвать их так.
- И что они будут делать?
- Ну, каждый символ будет обещанием, Лэнт, обещанием будущего
заклинания. Каждый может хранить его или обменять, или реализовать
попозже, когда у меня будет времени побольше.
Я обдумывал это предложение.
- Так их понадобится очень много, верно?
- Да. Я прикидываю, может попросить Белиса Горшечника...
- Нет, подожди! У меня идея получше!
Мой мозг напряженно работал. Мои подмастерья уже хорошо освоили
работу по кости. Они наделали комплектов зубьев больше чем достаточно,
чтобы удовлетворить потребности всех существующих станков и даже тех, что
будут построены в ближайшие пять дней. Мне не нравилось, что они болтаются
без дела, а у меня все еще оставалось сто двадцать восемь ребер от
скелета, подобранных по дороге.
Я сказал:
- Почему бы тебе не разрешить нарезать мне их из кости? Кость имеет
душу, а глина нет. К тому же моим подмастерьям как раз нечего делать.
Пурпурный неторопливо кивнул:
- Хорошая идея, Лэнт. Мы сможем выдавать по волшебному символу за
каждый день работы.
- Нет, не пойдет, - возразил я. - По одному за каждые пять дней
работы. Так делает Шуга и от этого его заклинания делаются еще ценнее.
Отработал руку дней - заработал заклинание.
Он пожал плечами.
- Хорошо, Лэнт. Начинай вырезать.
Я был в восторге. Он пошел выше на скалу, а я тут же поспешил в
верхнюю деревню загонять моих подмастерьев за работу. Мы разрежем каждое
ребро на тысячу - если не больше - узеньких долек и закрасим полученные
кругляши давленным соком черных ягод. После немногих экспериментов я
выяснил, что мы можем использовать те же режущие нити, которые применяли
при изготовлении зубьев. Нити были натянуты на жесткую раму. Убрав одну
сторону рамы мы могли отрезать по несколько долек сразу от конца каждого
ребра. Позже мы сообразили, что рамка еще большего размера, с увеличенным
числом нитей сможет нарезать за один раз еще больше долек. В самом деле не
было причины, чтобы нить была закреплена именно в жесткой рамке, для
такого вида работ. Я сразу же представил, по меньшей мере, шесть способов
отрезания костяных ломтиков. Один из самых эффективных состоял в том,
чтобы набросить нить на ребро и тянуть ее взад-вперед.
Таким образом кость разрезалась сразу, с нескольких сторон.
Пока мы обсуждали этот способ, рядом остановились Вилвил и Орбур. Они
направлялись на скалу и каждый нес связку прочных бамбуковых стволов. Я
рассказал им о своем проекте, и они задумчиво закивали.
- Пожалуй, мы сможем построить тебе устройство для срезания еще
большего числа ломтиков за один раз. Мы приделаем рукоятки, шкивы и
работать на нем будут двое подмастерьев. Думается, с его помощью возможно
будет протягивать пятьдесят нитей одновременно.
- Отлично, отлично, - потирал я руки. - И как скоро я его получу?
- Как только нам предоставится возможность его сделать. Сперва мы
должны закончить раму летающей машины. Сосна слишком тяжела, мы собираемся
вновь попробовать бамбук.
- А это значит, что раму придется строить заново, - вздохнул Орбур.
Они взвалили свой груз на плечи и потащили его наверх.

8
Было уже далеко за полночь, и я окончательно выбился из сил. Красное
солнце близилось к закату. Я устал, все тело немилосердно болело, но в то
же время я удовлетворенно улыбался из-за проделанной работы.
Пока я тащился по покрытому черной травой склону к своему дому, то
думал об удовольствиях, ожидавших меня там: горячая вода, да возможен и
кусочек пищи получше, массаж, нежный и согревающий. Можно было позволить
женщинам умастить мой мех душистыми маслами, слишком давно я не позволял
себе такой роскоши. И, возможно, если я буду в настроении - то, ради чего
и создаются семьи, и, разумеется, со второй женой. Первая с каждым днем
становится все грузнее и полнее. Возможно, также теплое расчесывание, -
мечтал я. Я уже ощущал прикосновение гребней. Я ускорил шаг. Дерево моего
гнезда гостеприимно замаячило впереди.
Жен своих я застал посреди жуткой ссоры. Первая жена - старшая,
сидела в слезах, вторая жена свирепо глядела на первую.
- Ума у тебя! - заорал я на нее. - Ты не должна нервировать мою
первую жену - она родила мне двоих сыновей, а ты пока не родила никого!
Женщина озлобленно сверкала глазами.
- Иди подай мне кнут, - приказал я.
Вторая жена ответила:
- Ты можешь исхлестать меня, мой хозяин, но ты не можешь изменить
того, что есть. Что есть - то есть.
За такое неуважение она должна поплатиться. Мужчине, который не может
управляться с женой, лучше вообще не делать такого шага, как жениться. Я
шагнул к своей первой жене, обняв руками ее раздавшуюся фигуру.
- В чем дело, моя первая жена?
Она произнесла сквозь слезы:
- Эта... эта женщина... она...
Моя вторая жена надменно перебила ее:
- Я тебе больше не "эта женщина", я - Катэ!
- Катэ? Что такое Катэ?
- Катэ - это мое имя. У меня теперь есть имя. Мне его дал Пурпурный.
- Что?! Ты осмелилась заиметь имя? Ни у одной женщины нет имени!
- А у меня есть! Мне его дал Пурпурный.
- Он не имел права!
- Имел - он волшебник. Не так ли? Он пришел сегодня на скалу, где мы
пряли, и он разговаривал с нами. Он спросил, как нас зовут? Когда мы
сказали ему, что у нас нет имен, он предложил дать их нам. И он
благословил их к тому же! Теперь мы имеем освященные имена!
Ну вот, этот глупец навлечет гибель на всех нас! Нет ничего опаснее
женщины, ставшей надменной. Мы не должны были позволять им учиться прясть.
А теперь он им дал еще и имена! Имена - надо же придумать! Уж не считает
ли он женщин равных мужчинам и в других отношениях? А я даже спросить его
об этом побоюсь. Ведь он может ответить - да!
И такого дождаться от волшебника! Надо сразу же сообщить об этом
Шуге! Других мужчин тоже необходимо поставить в известность.
А Пурпурного необходимо наказать. Если женщина получит имя, ее можно
проклясть благодаря магии, таящейся в имени. Мужчина достаточно силен,
чтобы нести на себе такую ответственность и сумеет избежать этого
проклятия. Но женщина - как может женщина хотя бы понять опасность? Они
будут в таком восторге от полученных имен, что помчатся трубить об этом
первому же встречному. Все это пронеслось у меня в голове мгновенно.
Моя первая жена поглядела на меня со слезами на глазах.
- Дай мне имя, муж мой. Я тоже хочу быть кем-то.
Я выскочил наружу. Деревня бурлила от смятения. Небо было красным,
затянутым дымкой, мужчины собирались кучками и выкрикивали разную чушь.
Как будто они посмеют напасть на волшебника!
Пилг Крикун взобрался на высокий пень домашнего дерева и вопил перед
остальными:
- Процессию с факелами... снимем богохульство!
У Пилга даже жены теперь не было. На что же он теперь жалуется?
Нет, все зашло слишком далеко - здесь требуется разумный голос. Я
взобрался на пень позади Пилга и оттолкнул его в сторону. Пилг закачался,
размахивая руками. Я набрал побольше воздуха в легкие и загремел:
- Слушайте меня, жители...
Но вокруг было все слишком шумно и суматошно. Неожиданно собравшиеся
пошли прочь. Появились горящие факелы, багряное пламя освещало черные
безумные головы. Я спрыгнул с пня и протолкался сквозь толпу.
Ну куда пропал Шуга, он так нужен! И мне, мне одному предстояло
остановить их, когда они двинутся к реке, в направлении гнезда
Пурпурного...
Я пытался пробиться к самому началу толпы, так чтобы меня могли
видеть.
- Послушайте меня! Послушайте вашего Главу!
Но тут толпа из нижней деревни ворвалась в нашу - и больше уже ничего
нельзя было сделать. Ни человеческий голос, ни голос демона не услышали бы
в таком реве.

9
Толпа превратилась в разъяренный поток людей, замышляющих убийство. Я
все еще пытался пробиться вперед, надеясь свернуть их в сторону, как-то
отвлечь...
А затем мы вывалились на берег реки, и Пурпурный был там. Он стоял на
коленях позади объемистого горшка Белиса, крепко прижимая к груди мешок -
надутый мешок, размером с небольшую женщину. И тут толпа повалила к нему,
он удивленно повернулся и выпустил ношу.
Мешок поплыл вверх.
Жители словно наткнулись на бегу на каменную стену. Они резко
остановились, затем застонали, словно в агонии. Мешок Пурпурного медленно
поднимался вверх, в темно-красное небо. Мешок, сшитый из воздушной ткани,
казался непрочным, блестящим, ярким и отражал свет факелов. Он кружился,
пританцовывал пока поднимался...
- Лэнт! - закричал Пурпурный. - Что случилось? Почему они здесь?
Я оторвал глаза от мешка с газом.
- Пурпурный... зачем ты дал женщинам имена?
- А почему бы и нет? - он казался смущенным. - Не могу же я все время
обращаться с каждой из них: "Эй ты!" Не так ли?
Где-то за моей спиной раздались стоны. Но я не счел нужным
поворачиваться.
Пурпурный продолжал:
- Мне было трудно поддерживать порядок, Лэнт. Их здесь слишком много.
Я хочу сказать, что трудно запомнить, что женщину зовут "жена Трона", но
она оскорблялась, если я забывал уточнить: "вторая жена Трона".
- Третья! - вспомнил я.
- Третья! Вот видишь! Мне это мешало. Поэтому я дал некоторым из них
имена: Катэ, Анна, Джуди, Урсула, Карен, Марианна, Лен, Соня... Это
намного все облегчает.
- Облегчает?!
Я оглянулся. Большинство собравшихся, видимо, осталось. Они только
сдвинулись теснее и выше поднялись факелы.
Другие тоже не убежали, они просто отступили в темноту, пока
Пурпурный и я разговаривали. Я еще раз посмотрел в небо, но летучий мешок
уже исчез.
- Облегчает? - повторил я. - Они пришли сюда, чтобы тебя сжечь,
Пурпурный.
- Гм, - произнес он, но вроде бы не поверил. - А где мой баллон? Он
был здесь минуту назад... я его держал...
- Ты имеешь в виду тот мешок, что поднялся в небо?
Лицо его загорелось.
- Он поднялся? Неужели все получилось?
Я с трудом сглотнул и произнес:
- Это действительно получилось. - Он взволнованно уставился вверх,
потом снова на меня.
- А-а... ты сказал, сжечь меня?
Я снова кивнул.
Но это, вроде, ничуть его не обеспокоило. Он все еще продолжал
коситься на небо. Совсем свихнулся со своим баллоном.
- За что? - поинтересовался он. - За то, что я дал женщинам имена?
- Пурпурный - ты волшебник. Ты должен был знать, что делаешь. Я хочу
сказать, что ты дал им имена при всех, так что все слышали и любая
женщина, которая прядет, теперь знает имя любой другой прядущей женщины,
верно?
- Конечно. Ну и что?
Я застонал.
- А то, что они используют магию друг против друга. Магия - слишком
большая сила, чтобы давать ее в руки глупцам и женщинам. Они станут
слишком высокого мнения о себе. Пурпурный, сперва ты дал им профессию,
теперь ты дал им и имена. Того и гляди, они начнут думать, что они не хуже
мужчин.
- Тебя это так беспокоит? - понимающе спросил он. - Ладно. Лэнт, чего
ты от меня хочешь? Чтобы я забрал имена назад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25