Только что их было четверо - теперь их стало двое. Двое - потому что
один корчился в руках другого, сомкнувшись на его шее.
Реакция снова не подвела правого защитника - пуля вошла новому
констриктору между лопаток, окончательно добивая и его полузадушенную
жертву.
- Ты с ума сошел, он же... - выдохнул бывший охотник на "зомби".
В ответ ему прозвучал неожиданный смешок.
- Он заразился, ты понимаешь? - кривляясь, его собеседник повернулся
в сторону движущейся человеческой массы и послал в нее пару выстрелов. -
Заразился... понимаешь?
- Ты... ты... - первый отступил на шаг назад. - Ты спятил, друг.
Смешок повторился, и на охотника уставились горящие глаза.
- Ты, бабушкин сынок... Ты что то сказал? Они заразились, ты слышишь?
Все... заразились... - новый взрыв смеха мог принадлежать только безумцу.
- Ты сумасшедший, - уже более твердо произнес бывший охотник. - Ты
пьяный псих...
- И ты заразился... - дуло ружья начало разворачиваться в его
сторону, лицо безумца перекосила уродливая улыбка.
Бывший охотник отпрыгнул вовремя - через секунду пуля впилась в
штукатурку за его головой. Он сам не понял, как ему удался следующий
маневр, но каким-то чудом он ухитрился поднырнуть под ружье и выбить его
из рук сумасшедшего. Недолгая возня позволила констрикторам придвинуться
ближе - теперь просто отстреливаться стало бесполезно. Наугад нажимая на
курок, бывший охотник рванулся прочь, стараясь не глядеть, как
безжалостные руки душителя захватывают его бывшего товарища.
Он не заметил другого - что из-за угла навстречу тянется еще одна
пара рук, поджидая, когда к ним приблизится его удобная для поимки спина.
Последний выстрел сбил лампу, после этого ружье со стуком упало на пол и
поднимать его уже стало некому.

- Рудольф... - Эльвира бросилась ему на шею и сжала так сильно, что
чуть не напугала его, но нет - ее объятья не были объятьями больного.
- Что случилось? - проговорил он не без труда высвобождаясь из ее
рук.
- Я только что снизу. - Она совсем не была похожа на себя -
испуганная, почти жалкая. - Похоже, там никого не осталось... Констрикторы
идут...
- Так. - Рудольф поразился собственному спокойствию. - А как дела в
бомбоубежище?
- Я не проверяла, но туда, во всяком случае, они вряд ли ворвутся.
- Что ж... этого надо было ожидать. - Рудольф механически погладил
журналистку по голове. - Ты уже успела записать... прости. Сядь, успокойся
и постарайся сосредоточиться на хронике. Сможешь?
- Думаю, да. - Необходимость заниматься делом хорошо помогала ей
прийти в себя. - Да. Я сделаю это.
- Хорошо. - Рудольф прислушался к ударам собственного сердца: оно
билось громче и сильней обычного, но не быстрее. - Видишь вот эту веревку?
- Да, - холодноватая обреченность при появлении которой страх уже
уходит передалась и Эльвире.
- Быстрее разбирайся с записями - я постараюсь сплести тебе что-то
вроде стульчика, и тогда ты сможешь дождаться спасителей прямо на стене.
Надо полагать, так они тебя не застанут врасплох...
- А ты? - Эльвире показалось, что живот ее начал подтягиваться к
позвоночнику. Тошновато было от такого варианта спасения.
- Неважно. - Рудольф подошел к окну.
Где-то за городом уже начиналось утро - о его приближении
свидетельствовали изменения в оттенках, но здесь, на площади, о нем можно
было скорей только догадываться. Дым - то черный, то буроватый, порой даже
белый тянулся ввысь, изуродованной и почерневшей, забрасывающей внутрь
здания удушливый запах гари. "А ведь мы могли все просто задохнуться" -
осознал еще одну, прошедшую стороной, опасность Рудольф. Руки его
задвигались быстрее, узлы образовывались на веревке один за другим -
ровные, аккуратные, словно сделанные машиной.
- Нет, - неуверенно проговорила Эльвира, не стараясь, чтобы ее
услышали. Несколько стенографических загогулин на чистом листке - она
отмечала только самое главное - и они напомнили ей, что спасаться теперь
следует не для себя. Кто-то должен будет все это расшифровать. Кто-то
должен будет сберечь эти записи, донести до людей...
И тут дверь тряхнуло...

Лестница оказалась достаточно узкой - только это и позволяло
последнему из защитников укрепления держаться. Он догадывался, что скорей
всего остался один: выстрелов больше не было слышно, догадывался и о том,
что патроны вот-вот закончатся, и лишь то, что лестница, которую он
защищал, вела в сторону бывшего бомбоубежища не позволяло ему прекратить
стрельбу. Пусть двери рассчитаны на атомный взрыв - кто знает, как
выдержат их замки атаку совсем иного рода...
Он отступал до лестничной площадки, пока спина не уперлась в стену.
Безжизненные лица плыли навстречу, тупо шевелились выставленные вперед
кривые пальцы...
Он собирался стрелять, пока не кончаться патроны, но вышло иначе -
среди ползущей навстречу констрикторской толпы возникла вдруг маленькая
фигурка - розовое платьишко с оборочками и бантиками, картинные золотистые
локоны... Ему повезло в одном - еще раньше, во время первой атаки удалось
сменить неудобное ружье на пистолет.
Дуло развернулось на сто восемьдесят градусов и прозвучал выстрел -
последний в истории укрепления.

- Все... - Рудольф отступил от окна на шаг. На белом - незагорелом
или неожиданно побледневшем - лбу выступило несколько крупных капель пота.
- Быстро иди сюда.
Эльвира поспешно тронулась с места, надевая ручку сумочки себе на
шею. В дверь снова ударили - всунутая в щель отвертка должна была
задержать констрикторов на пару минут.
- Быстро, - почти не открывая рта произнес Рудольф и протянул ей свое
плетение. Журналистка ухватилась за веревку, кое-как просунула ноги в
навязанные Рудольфом петли и встала на подоконник.
Дверь вылетела как раз в тот момент, когда Эльвира должна была
спокойно опуститься. От неожиданности женщина дернулась, железный внешний
карниз скользнул у нее под ногами, и она поняла, что летит. Веревки грубо
рванули за ноги, несколько задерживая падение, но соскользнули с них,
обдирая щиколотки и срывая туфли. Удаляющийся крик заставил Рудольфа снова
развернуться к окну - но помогать было уже поздно: раздался глухой удар и
он увидел ее уже лежащей на мостовой. Зубы заболели от сжатия, Рудольф
посмотрел вниз, назад, в сторону приближающихся жадных рук снова вниз и
опять назад. Дальнейшие его действия были почти механическими - он не
запомнил, как сам вытянул обратно веревку, как сел в стремя, как
опустился... Что-то раздвоилось в его сознании, бросив половину его
личности на ледник перед катящейся с гор лавиной, из-за которой слышались
предательские голоса бывших начальников и приятелей. Снег кипел,
рассыпаясь искрами во все стороны, солнце слепило глаза, ему помогали
резкие ледяные блики... Сквозь видение на миг прорвалась стена, каменная,
грубая и надежная на вид, а потом вновь наступило полусумасшедшее забытье.
Он запомнил только то, что все же висит между небом и землей, и веревка
слегка колышется от все усиливающегося ветра. Затем сквозь подступившуюся
темноту донесся рокочущий звук, слишком упорядоченный, чтобы его можно
было принять за грохот лавины. Рудольф открыл глаза - на поголубевшем и
малость почистившемся от дыма небе висел вертолет, а где-то за ним горело
солнце - небольшое и желтое...

31
До самого утра Альбина пролежала, глядя в потолок неподвижными
глазами; ее взгляд легко было спутать со взглядом констриктора - кипящие
внутри мысли отбивали у него всю энергию, но при этом и сама она не смогла
бы пояснить, о чем именно думала. Почему увели "тихого"? Почему он так
настаивал на том, что она - просто попутчица? Что все это означало? В
какие-то моменты ей хотелось встать и разузнать, в чем дело,
поинтересоваться в открытую его судьбой, уточнить, когда будет пущена в
ход методика лечения, но всякий раз тело охватывала усталость и девушка
говорила себе, что через минуту она отдохнет, силы вернуться, и от
тогда... От этого ей чудилось, что даже ее тело знает о загадочных
опасностях больше, чем она, и потому не пускает.
Наверное, в какой-то момент она все же заснула: утро наступило
слишком быстро, так, что сознание не успело зафиксировать его приход.
Стало шумно, люди заходили по бараку, захлопала дверь... Альбина протерла
глаза руками и села. Похоже, в барак вселялась новая группа - пустовавшие
в момент ее прихода койки занимали теперь одну за другой только что
вошедшие люди. Отдельные лица показались девушке знакомыми,
присмотревшись, она убедилась, что так оно и было.
- Вы из укрепления? Из мэрии? - схватила она за рукав ближайшую
женщину.
- Да, - нехотя ответила та, едва ли не падая на кровать.
- А как... - Альбина замолчала, вертя головой во все стороны.
Если Рудольф жив она увидит его и без расспросов...
Дверь раскрылась впуская в барак одну группу, другую, Альбина застыла
на краю кровати, готовая в любой момент вскочить. Не он... не он -
повторяли ее губы. Когда знакомое лицо наконец появилось, в ее ногах,
казалось, сработала пружина, бросая девушку вперед.
- Ты... - прижалась она к его груди, забыв окончательно прежнюю
робость перед его излишне строгой моральностью. Тонкие пальчики зашарили
по плечам, желая на ощупь удостовериться, что перед ней не мираж. -
Милый... Я так волновалась, я так ждала...
- Ала. - Рудольф притянул ее к себе и с удивлением отметил, что глаза
начали щипать. Обожженные веки были очень чувствительны к соленной
жидкости. - Ну все... теперь все позади. Все...
- Руди... - она захотела тут же рассказать о странном уходе "тихого",
о тревоге, ни на секунду не отпускавшей ее, но не успела - в дверях
появилось двое военных ("Боже! - ахнула про себя Альбина. - Те самые...")
и один из них выкрикнул фамилию Рудольфа. - Нет!
Неожиданный крик девушки заставил Рудольфа отшатнуться, а Альбина уже
поворачивалась лицом к военным, стараясь загородить его своим телом.
- Ала, что случилось? - Он резко замолчал, глядя на приближающихся
людей в форме.
- Нет! - она сжала кулаки и шагнула вперед, дрожа от стыда. - Я
вам...
- В чем дело? - нехорошее предчувствие неприятно и скользко
шевельнулось у Рудольфа в душе. - Что все это значит?
- Девушка, успокойтесь, - прикрикнул на трясущуюся Альбину один из
военных. - С вами просто хотят побеседовать. Ведь это в вашем укреплении
проводились, так сказать, некоторые медицинские исследования?
- Да, а...
- Человек, передавший нам материал, говорил о работе врача-одиночки.
Именно это мы и хотели уточнить, - холодновато пояснил военный.
Наброшенный на его плечи белый халат скрывал знаки различия.
- Ну как же... - Рудольф попробовал улыбнуться в ответ, но не сумел.
- То есть... врач действительно был только один, но вот... - он осекся и
замолчал. Уже готовая сорваться с языка фраза "вот перед вами один из
свидетелей успеха" так и осталась непроизнесенной, какое-то шестое чувство
подсказало ему, что испуг девушки не случаен и лучше не впутывать ее в это
дело.
- Продолжайте... - небрежно кивнул военный.
- Я что-то хотел сказать? - Рудольф не привык испытывать
растерянность и чувствовал от этого сильный дискомфорт. - Да... я сам
свидетель, что лечение было успешным. И тот человек, который... простите,
я забыл его фамилию... он тоже может подтвердить, что, вероятно, и сделал.
К их разговору начали прислушиваться, десятки пар любопытных глаз уже
уставились на них, требуя объяснения разыгравшейся только что сцене.
- Вот и хорошо, - прервал его все тот же военный. - Вы запишите свои
показания и...
- Нет! - со слезами на глазах снова вскрикнула Альбина. - Руди... Не
ходи с ними. Не ходи!
- Послушайте, девушка, - раздраженно одернул ее военный, - вы
замолчите или нет? Вам не кажется, что вы лезете не в свои дела?
- Нет. - Альбина с отчаяньем тряхнула головой. - Тогда берите с собой
и меня. Руди - им это не нужно, понимаешь?
- Что "это", малышка? - он слегка отстранил девушку с дороги рукой.
Только гримаса исказила в ответ лицо девушки. Слишком много хотелось
ей сказать этим словом, и она была слишком напугана, чтобы быть способной
что-либо объяснить. "Это" - лечение констрикторизма, их мечты и надежды,
искренность, наивные попытки отстоять созданное на миг укрепление... и
многое другое, на объяснение чего иному понадобилось бы часы, а другому -
и вся жизнь. И ноги Альбины как тогда, на крыше, стали каменными, руки
опустились, а лучистые глаза наполнились покорной тоской: делайте со мной,
что хотите... я проиграла.
- Малышка, что ты...
- Идем, - нетерпеливо поторопил его военный, и Рудольф отправился за
ними, стыдливо отводя взгляд от потрясенной и потерявшей надежду девушки.
Сердце билось четко как часы. Медленно, медленней, чем он ожидал,
совсем мед-лен-но...
...как в тот момент, когда констрикторы ломали двери в кабинет.
Стук. Шаг. Удар сердца... Хлоп - дверь... А лязг? Что же это знаком,
по-металлически лязгнуло сзади? Оружие?
Лезут в глаза ледяные блики, катится с гор лавина... И что-то белое
возникает перед глазами. Листок бумаги?
- К сожалению, вы являетесь носителем вируса... - глухо, сквозь
снежную толщу звучат слова.
- Вы направляете меня в больницу? - Рудольф слышал свой голос со
стороны и с трудом узнавал его, как будто тот звучал с магнитофонной ленты
- искаженный, непривычный...
- По приказу в связи с чрезвычайным эпидемиологическим положением...
- Нет! - закричала Альбина на весь барак, и ноги ее подкосились...
- О чем вы? Ведь есть методика лечения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25