Кому это надо?
Блестящие от темно-красной жидкости пальцы ослабили хватку, тело сухо
свалилось под танцующие ноги, - ноги пружины огромного веселого
механизма-организма по имени дискотека.
И больше ничего не надо!
Неужели никто не обратит внимание хотя бы на неуместно медленные
движения нового посетителя?
Никто.
Для "профессионалов" - центр площадки. Там - акробатика, там -
мастерство, там - восторженные взгляды зрителей. Но началось все на
"периферии". Здесь с ума сходили кто как может, кто во что горазд.
Тело под ногами? Мало ли их валяется... Что - каждому пульс щупать?
Где тут разглядишь, как липкие от крови пальцы уже мягко нашаривают
вихляющие бока новой жертвы... Сжатие, хруст, вопль...
Визжит веселая толпа!
А голосок-то у певца - звоночек! Разве повериться что, под его
светлое звучание могут приближаться к центру площадки неторопливые шаги
убийцы?
Шелковая кисть волос танцора-солиста скрылась вдруг под склонившейся
над ним спиной; затянутые в трикотаж глянцевые ноги задергались, забыв о
ритме, и замерли вдруг, подогнувшись.
Некоторое время пустовзглядый еще мял мертвое тело. Девушка с
"чулком" на голове с профессиональной резвостью отползла на четвереньках в
сторону и забралась в случайную нишу посреди замерших вдруг ног. Затем
поясница маньяка начала разгибаться - блеснуло солнце на футболке, повеяло
холодом от открывшегося нечеловеческого взгляда...
- Что же вы ребята? - продребезжал издалека металлический голос
диск-жокея. - Танцуем все!!!
И вновь дискотеку заполнило общее движение, больше похожее на
конвульсию огромного многоголового и многоногого существа, старающегося
выскочить из своей, ставшей тесной раковины-ограды. С криком затолпились,
давя друг друга, подростки у входа, по особо медлительным спинам застучали
кулаки... И снова сомкнулись на неудачливой жертве грязные руки, снова
крик захлебнулся в кровавой пене, хлынувшей изо рта.
С коротким треском обрушилась на кусты поддерживающая навес колонна,
волоча за собой потухающий софит, через зашатавшийся борт ограды прыгали
люди, окончательно втаптывая в землю сломанные ветки.
Дискотека пустела. Ее сборный механизм-организм таял, превращаясь в
отдельных напуганных людишек.
Еще одно тело забилось на полу в агонии. Заляпанные до локтей влажные
руки со скрюченными пальцами зависли в воздухе; шарил по азотному дыму
медленный взгляд: неужто кончена на сей раз работа? А чье это лицо
кривляется тогда от страха среди громад аппаратуры?
Микрофон прыгал в дрожащей руке диск-жокея, и динамику еще удалось
разнести по набережной последний, усиленный металлом вопль.
- Мы упадем... - заткнулась запись, и все стихло, так что дальнейший
плеск реки сделался удивительно громким, и хорошо стало слышно, как
неторопливо и тяжело переступает через похожие в азотной дымке на айсберги
тела медлительный пустовзглядый убийца...

2
Правильней было бы уйти с той злополучной дискотеки еще раньше - хотя
Альбине и посчастливилось избежать страшной участи оставшихся там
навсегда, теперь она страдала от немилосердной сонливости: дежурство
начиналось с шести утра.
- Чего мы такие невеселые? - встретил ее вопросом вечно сидящий на
столе "братишка" - семнадцатилетний паренек, подрабатывающий тут на учебу
в медицинском.
- А тебе не все равно? - проверив, правильно ли застегнуты пуговицы
халата, нехотя отозвалась Альбина, и опустилась на свой рабочий стул. -
Между прочим, мне вчера предложили руку и сердце... И я, кажется, дала
согласие.
- Прискорбно, - хмыкнул "братишка", сползая с журнала.
Альбина поморщилась, подыскивая в уме эпитет, достойный этого
хаменыша, взяла освободившийся журнал в руки, и в конце концов решила
промолчать.
Не о пустяках ей следовало сейчас думать - о своей жизни со всеми
грядущими в ней переменами. Вот если бы еще не так хотелось спать...
Удостоверившись, что продолжения не будет, "братишка" спрыгнул со
стола и поплелся за половой тряпкой. Альбина проводила его сонным
взглядом, затем ее глаза закрылись сами по себе и все - журнал, больница,
все, что ее окружало - начало отдаляться. То, что надо было делать
сегодня, то, что тревожило ее вчера - все это теряло смысл. Спать,
спать...
"Стоп, - каким-то чудом она успела затормозить это несвоевременное
сползание в сон, - сперва - журнал..."
Она вздохнула, разлепила тяжелые веки, уставилась на неровные
каракули сменщицы и поняла, что хочет кофе. Много. Крепкого...
Встав так резко, что перед глазами вспыхнула на миг серая пелена,
Альбина зашагала к сестринской.
По дороге она лишь чудом не споткнулась об брошенную посреди коридора
швабру: "братишка" уже восседал на подоконнике, плюща кончик носа об
стекло.
- Скотина... - чуть слышно прошептала девушка.
- Чего? - отдернулся от стола "братишка".
- Ничего... разбросал тут! - Альбина с трудом сдержалась, чтобы не
выругаться намного покрепче.
"Видел бы меня сейчас Руди! Вот она, вся моя "интеллектуальность"!
Цена ей - одна недоспанная ночка да грязная швабра", - от этих мыслей
Альбине стало совсем горько, но раздражение развеялось, прихватив с собой
часть сонливости.
Она поторопилась дать согласие. Альбине не хотелось в этом
сознаваться, но это было так. Кто просил ее говорить "да" человеку, с
которым ей всегда придется следить за собой, как разведчику в чужой
стране, чтобы не оттолкнуть, не разочаровать?
- Сейчас уберу, - глупо хихикнул "братишка". - Понимаешь там такой
прикол: пациент из "дурки" мотанул... Вон ловят!
И в самом деле - возле подъезда виднелось столпотворение медицинских
халатов и шапочек. Между ними мелькала традиционная синяя пижама, на этот
раз подкрашенная красноватыми пятнами неясного происхождения.
Примечательней всего в ЧП гляделось то, что санитары медлили наваливаться
на "синего" всем скопом - держась осторонь, вроде как уступая ему дорогу,
но в то же время сохраняя вокруг него кольцо, предотвращая полное и
безостановочное бегство.
- Ну и что? - со скучным видом отвернулась от стекла Альбина: за пару
секунд зрелище успело ей наскучить: кроме того, ее ждали не сваренный еще
кофе и больные, которые вот-вот должны были начать просыпаться.
- Да так, - снова сплющился, прижимаясь к окну, нос "братишки". -
Люблю приколы...
- Ну-ну, - Альбина отпихнула ногой рукоятку швабры и продолжила свой
путь.
С кофе следовало поспешить - среди пациентов случались и "жаворонки",
готовые в срочном порядке написать жалобу главному врачу, если медсестры
нет на месте хотя бы несколько минут.
Тем временем развивались события во дворе.
В какой-то момент "синяя пижама" выхватил из круга за белый халат
санитара и подмял беднягу под себя. Он передвигался неторопливо, будто
страдал от редкостной лени, и неясно было, почему никто из санитаров не
воспользовался моментом и не прыгнул на него сзади. Когда среди младшей
медицинской братии нашелся такой смельчак, "синяя пижама" уже разгибался.
Два цветных пятна смешались на миг, потом синее попятилось, и под его
ногами осталось нечто бесформенное и пестрое, кажущееся издали скорее
розовым чем красно-белым.
"Братишка" на подоконнике только ахнул от потрясения, и от чувства,
близкого к странному восторгу: ему не приходилось раньше бывать свидетелем
настоящего убийства.
Побуревшая от крови синяя пижама двинулась обратно, к выходу, и вновь
за ней потянулось белое человеческое кольцо, водоворотом огибая поалевшие
тела коллег.
- Ни хера себе... - просипел наверху паренек.
- Что случилось? - замерла у порога "сестринской" Альбина и в тот же
миг что-то гулко ударилось в металлическую дверь примыкающей к лифту
служебной лестницы.
- Там... там... - нелепо затряс головой "братишка", показывая жестами
за окно. Хоть и с опозданием, ужас происходящего дошел-таки до него.
- Что?
Новый удар по железу получился еще сильней; из ближайших палат стали
доноситься возмущенные голоса.
- Никакого покоя, а еще больница!
- В такую рань... ну и порядки!
- Что это за шум?
- Прекратите безобразие - люди спят!
"Началось", - разочарованно отметила Альбина. О кофе теперь следовало
забыть.
- Сейча-ас! - протяжно отозвалась она, и разочарования поубавилось:
произошел редкий случай, когда голос Альбины звучал на удивление чисто,
как у профессиональной певицы. - Иду-у!
Дверь палаты распахнулась, выпуская наружу мужчину с седым ежиком на
голове. Это был человек из тех, одно только присутствие которых способно
испортить другим настроение как минимум на день. Эта его особенность была
заметна уже по тому, с каким высокомерием смотрел он на девушку: оно было
уместно на лице большого начальника или миллионера, но уж никак не
пациента бесплатной государственной лечебницы для малоимущих.
- Вы ответите за эти безобразия! - зашипел он, тряся в воздухе
пальцем и багровея. - Вы что, не понимаете, что это действует людям на
нервы?
- Тише, папаша, - совсем уж некстати встрял "братишка". - Все идет
как надо.
- Кто там? - сглотнув, Альбина повернулась в сторону двери.
Ответом ей послужил новый стук, сопровождавшийся шуршанием
обвалившейся побелки.
- Похоже, это тот самый псих, - забыв про багрового пациента,
предположил "братишка" и от волнения укусил себя за указательный палец. -
Может, звякнуть вниз?
- Нет, вы мне за это ответите! - не унимался.
- Тише, гражданин! - неожиданно для себя рявкнула Альбина. - Вы бы
хоть сами не шумели, а с остальным мы разберемся!
- Сознательности в вас нет и милосердия - вот что! Здесь же больные
люди!
- Кто там? Да потише, вы!!! - голос в самом деле подчинился ей
сегодня даже слишком хорошо: собственная барабанная перепонка чуть не
заболела от этого крика. - Какого черта вы стучите?
- Головой постучи! - присоединился "братишка". - Ала, иди, позвони,
лучше...
- Вы все здесь... - просипел неразборчиво багровый пациент. - Все!..
- Да погодите! - нервно хлопнув дверью, Альбина скрылась в
"сестринской", досадливо поморщилась, когда на глаза ей попался
вожделенный электрочайник, и подсела к телефону.
Грохот, на порядок более гулкий и долгий, чем стук до этого,
возвестил, что дверь не выдержала - слетела с петель. Альбина вздохнула, и
принялась нажимать на кнопки с цифрами.
Ей снова везло. Она не догадалась об этом, но любому другому человеку
и меньшего числа счастливых совпадений (пусть даже проявившихся на фоне
чужого несчастья) хватило бы, чтоб он уверовал в своего ангела хранителя:
из пролома в коридор шагнул человек в окровавленной футболке с восходящим
солнцем - закрытая дверь вторично позволила Альбине с ним разминуться.
Он прибыл сюда на санитарной машине всего несколько часов назад,
связанный и вроде бы утихомиренный, но не успел еще сменить одежду на
традиционную для психиатрических отделений синюю пижаму: задержался на
пропускнике, чтобы уже оттуда начать свой совершенно незапланированный
руководством больницы путь по этажам.
Завидя кровь на волосатых ручищах гостя, "братишка" завопили
припустился по коридору, будя последних, особо крепко спавших, пациентов.
Тотчас двери палат начали открываться, выпуская в коридор разодетую в
одноцветные, чаще - клетчатые пижамы толпу.
- Позвольте мне вас спросить, - шагнул на встречу безумцу
возмущенный, но на свою беду подслеповатый скандалист. - Что вы меня...
"Хватаете", - так должен был закончиться его резко прервавшийся
протест: душителю удалось поймать его за багровую шею, и та мгновенно
сломалась, не позволив ему даже вскрикнуть, как следует. Вместо резко
сменившей цвет лица жертвы закричали другие; заслышав поднявшийся в
коридоре вой. Альбина выронила трубку из рук, метнулась к двери, и снова
захлопнула ее с визгом: следующую жертву пустоглазый схватил прямо перед
"сестринской" и в лицо Альбине попало несколько капель кровяных брызг.
Следующий свой поступок Альбине так и не удалось простить себе, да
она и сама плохо понимала, что делает, запирая за собой замок, пробуя
сдвинуть тяжелый лаборантский стол, и подтаскивая вместо него к двери
прозрачный медицинский шкафчик. Сквозь полузабытье она запомнила только,
как валились из него пузырьки и ампулы, и от возникшей на полу лужицы
поднялся резкий запах нашатыря - отрезвляющий, но все же бессильный
привести ее сейчас в чувство. Затем Альбина что-то считала, и сидела на
подоконнике раскрытого окна, подставляя спину под холодный утренний ветер.
Крики были разными - то долгими, воющими, стонущими, протяжными, как
сами страх и смертная тоска, то короткими, похожими на короткие звуковые
взрывы: взлетел в воздух и стих совсем... Довольно быстро Альбина сбилась
со счета, она не ставила перед собой сознательную задачу запомнить их все
- просто так получилось само по себе, что ее пальцы начали загибаться, а в
голове замелькали цифры, обдавая съежившееся тело то холодом, то жаром...
Никогда прежде ей не приходилось встречаться с таким страхом,
лишающим даже способности мыслить, лишь бессмысленные числа роились у
девушки в голове, да и еще работала память, срисовывая зачем-то во всех
невероятных подробностях замершую за шкафчиком дверь: вот облупилась на
уголке масляная краска, вот желтое пятно осталось от брызнувшего
лекарства...
Крики и топот за дверью то исчезали, то возобновлялись; кто-то
выпрыгивал через разбитые в панике окна, чтобы врезаться в асфальт и
замолчать уже внизу, кто-то беспорядочно метался, сбивая с ног остальных,
кто-то пробовал заклинить двери в палаты изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25