Впрочем, химик он хороший. Кажется, он поступил к этому профессиональному умнику, который обосновался в Митчэме?
– Верно. Агентство Креймера, заведение калифорнийского образца. Нанимаешь дюжину-другую аспирантов, создаешь компанию, овладеваешь рынком в какой-то узкой области, а потом по баснословной цене даешь консультации…
– В данном конкретном случае – насчет самораспадающихся бутылок.
– «Тропический экстаз». И не напоминай, просто зависть берет. Какой куш сорвали! А теперь рыщут, чем бы еще поживиться…
– Ну, с патентом на аминостирен да еще с этой самораспадающейся бутылкой они вряд ли нуждаются в новой поживе.
– Интересно, скоро ли «Политад» догадается переадресовать претензии Креймеру? – Холланд задумался. – Иногда, знаешь, в моей работе тоже обнаруживаются привлекательные черты…
Креймер был вне себя.
– Теперь «Политад» не отвяжется. Вы, мол, виноваты, вам и выход искать…
Райт, прищурившись, безучастно наблюдал за хлопьями снега, скользившими за стеклами высокого окна.
– В сущности, в чем нас обвиняют?
– Пока ничего определенного. Но вам известно о катастрофе в Айлуорте?
– Читал.
– А о светопреставлении на улице Найтсбридж?
– Должен сказать, я всегда утверждал, что рано или поздно…
– Не тратьте лишних слов. В районе, где уличным движением управлял компьютер, произошло крупное крушение, так?
– Не вижу связи…
– Мне звонил человек, который расследует дело в Айлуорте. Он связался с теми, кто занимается улицей Найтсбридж, и они пришли к выводу, что возможной причиной обоих катастроф является разрушение изоляции…
Райт как ни в чем не бывало продолжал рисовать узоры на стекле.
– Не уверяйте меня, что не понимаете! – взорвался Креймер. – Слишком отчетлива цепочка: аминостирен – изоляция – замыкание – смерть! Разрушение изоляции вызвало короткое замыкание, и они утверждают, что виноват пластик! А изоляция была аминостиреновая…
Райт, наконец, обернулся:
– Тут понадобится кое-что поточнее подозрений. Насколько я понял из ваших слов, все пока сводится к тому, что две кучки людей, отчаявшись найти разумное объяснение, принялись искать общий фактор – хоть какой-нибудь общий фактор, лишь бы уложиться в срок и не осрамиться перед собственным начальством…
– Гарольд, – голос Креймера стал ледяным, – это непорядочно. Я вытащил вас из «Политада», я вас субсидировал, создал вам условия – вы в ответ предложили мне этот пластик. Состоялась сделка, и мы оба на ней заработали.
– Я предпочел бы другие выражения!
– Ладно – мы оба выиграли. Мы получили совместный патент. «Политад» скулил, что это гангстеризм и тому подобное, но сделать с нами они ничего не могли и понимали, что не могут. – Райт помрачнел. – Зато теперь – теперь они того и гляди смогут! Кто вас знает, всю ли правду вы нам сказали? А эти подлецы из министерства встанут в позу и заявят, что мы провели испытания кое-как и надули их с аминостиреном. Гарольд, они просто утопят вас, если недостанет каких-нибудь данных, если вы не предъявите им дневники испытаний по всей форме – изменение удельного сопротивления со временем, влияние насыщения азотом на эластичность, да мало ли что еще!..
– Вы что, сомневаетесь во мне? Вы видели дневники своими глазами. Все, что в них содержится, – истинная правда!
– Надеюсь, ради вашего же блага, что это так.
Райт смерил Креймера взглядом:
– Вы беситесь и ищете жертву! Вам известно все не хуже, чем мне. Я не халтурил, да в том и не было нужды.
Креймер смотрел на химика, поджав губы, в каждом его движении сквозила скрытая угроза.
– Не пробуйте одурачить меня, Гарольд. Вы думаете, что говорите?
Райт молчал, лицо у него застыло, глаза впились в физиономию патрона:
– Это вы, а не я не могли ждать, – резко проговорил он. – «Наплевать, довольно проверок, хватит, я продаю!» Вы непрестанно подстегивали меня, подстегивали сильнее, чем кто бы то ни было за всю мою жизнь. Что мне оставалось делать? Калькулировать таблицы отклонений по каждой идиотской позиции? Разумеется, я спешил. Вы же не могли ждать!..
Он насупился и замолк, недовольный собственной вспышкой. Креймер заглянул ему в глаза, затем коротко расхохотался.
– Именно это я и пытаюсь вам втолковать. Тут наши дорожки сходятся.
Райт подозрительно посмотрел на Креймера, ожидая новой атаки. Но, не дождавшись, натянуто улыбнулся. Напряженность начала понемногу ослабевать.
– Преследовать нас по суду они не смогут – не за что. Первая партия, которую сделали мы сами, превосходила все наши обещания. Не было даже намека на распад. Ни деполимеризации, ничего. Правда, кое-какие срывы в первой серии опытов на насыщение указывали на пониженную эластичность, но это не имеет отношения к молекулярному строению, тут все железно…
– Вы уверены в этом? – вставил Креймер.
Вошел Бьюкен и, поудобнее разместив на лабораторной скамье свое длинное костлявое тело, стал прислушиваться к спору.
– Могли бы и не спрашивать, – продолжал Райт. – Вас отделывали на фабрике, именуемой Массачусетским технологическим? А я прошел такую же обработку в Шеффилде. К лучшему или нет, может быть, это и не делает мне чести, я не умею подделывать данные испытаний. Не потому, что меня могут уличить, и не потому, что нахожу это невозможным по моральным соображениям, а просто оттого, что любая подтасовка лишила бы меня определенного комфорта. Я техническая скотинка, безмозглая, если хотите, но по мне плохо лишь то, что технически неосуществимо!..
– Когда-нибудь я вам это припомню, – заявил Бьюкен.
– Да, да, только не сейчас, старина, – отмахнулся от него Креймер. – Вы вообще-то в курсе дела?
Бьюкен кивнул.
– Я выяснял общее число контрактов на аминостирен. Их больше трехсот. Этот пластик теперь повсюду.
– К чему вы клоните? – насторожился Креймер.
– Видите ли, если материалу присущ какой-то органический порок, – неторопливо ответил Бьюкен, – то мы, несомненно, несем огромную ответственность…
– Какую ответственность? – встрепенулся Райт. – Мы изобретаем пластик с определенными свойствами, разрабатываем методику его производства и продаем эту методику и материал, в точности соответствующий характеристике…
– Да, но если материал действительно старится, старится каким-то иным образом, которого мы не распознали? Разрушение изоляции – вы только подумайте! Вам известно, как широко применяется аминостирен – возникнет чудовищная опасность. Катастрофы, гибель людей, и если мы упустили что-то, то не можем не нести ответственности…
Креймер встал.
– Что вы хотите этим сказать? Это были коммерческие сделки, и покупатели предварительно знакомились с тем, что покупают. Мы ничего не скрыли, сообщили им все данные, какими располагали сами. Чем же еще мы можем им помочь?
– И все-таки, – настаивал Бьюкен, – по-моему, наш долг пристально проверить все заново.
– Долг? – рассмеялся Креймер. – Что такое долг? По отношению к кому? Может, мы будем именовать вас впредь не Бьюкеном, а Бухманом? note 1
Насмешка заставила Бьюкена вспыхнуть от гнева:
– Это недостойно…
– Ладно, прошу прощения, но вы сами напросились. Я собирался сказать, что мы не в состоянии позволить себе – подчеркиваю: не в состоянии – вести текущую исследовательскую работу за всех и каждого. Мы продали им методику, какой она рисовалась нам в тот конкретный момент, мы действовали открыто, ничего не утаивая и не давая никому никаких гарантий, за исключением реально установленных…
– Разрешите мне тем не менее встретиться и побеседовать с этими людьми.
– Вам? Нет, старина, не обижайтесь, только не вам. Вы придете к ним, в раскаянии заламывая руки, и нас пригвоздят к позорному столбу раньше, чем вы успеете раскрыть рот…
Бьюкен пытался протестовать, но Креймер уже отвернулся к селектору и нажал клавишу. Послышался голос Бетти.
– Доктор Джеррард здесь?
– Я его не видела.
– Будьте любезны, соедините меня с ним по домашнему телефону…
Когда зазвонил телефон, Джеррард, сидя над электрической кофемолкой, наслаждался острым ароматом свежемолотых зерен.
В квартире царил изысканный, созданный собственными руками комфорт. Расположенная в Кенсингтоне над гаражом, где торговали дорогими гоночными машинами, она состояла из одной просторной низкой комнаты, ванной и крохотной кухоньки.
Лакированный светлый паркет в жилой комнате был полуприкрыт большим ворсистым белым ковром. Вдоль одной из стен шли полки грубого дерева, подпертые кирпичными столбиками. На полках лежали стопки книг, куски обточенной морем древесины, темно-зеленый прозрачный поплавок от рыбацкой сети, там же располагался угрожающего вида магнитофон. Корпус его был выполнен из плексигласа с пробитыми там и сям дырами, сквозь которые виднелись многоцветные узоры печатных схем. Самому Джеррарду это зрелище представлялось прекрасным.
Убранство дополняли два огромных динамика на противоположной стене, разбросанные по полу кубики пенопласта, кустарно задрапированные грубой шерстяной тканью. Во всей комнате был лишь один настоящий стул – выполненная из черной кожи копия выставочного немецкого оригинала, которая стоила хозяину кучу денег. Повернутые к стене самодельные алюминиевые светильники, напоминающие миниатюрные прожекторы, давали мягкий рассеянный свет. В кухне красовались груды блестящих медных кастрюль, банки со специями, а к стене была прилажена грозная коллекция кухонных ножей. Ощущался слабый запах черного перца и чеснока.
Отставив кофемолку, Джеррард подошел к телефону и снял трубку. Он услышал торопливый голос Креймера:
– Да, да, вот именно… Поезжайте и постарайтесь выведать, что у них там есть за душой, но не связывайте себя обязательствами. Их двое: одного зовут Холланд, его я не знаю, он из министерства транспорта, а другой – Том Майерс. Этого типа, Люк, советую остерегаться, он из тех, кого вы называете «старой гвардией» – любитель пива с бульдожьей мордой. Вот-вот… Но с головой. Умен, очень умен, так что не спешите поддакивать. Где? Постойте-ка… Комната 242, министерство промышленности.

6

Воздух в вагоне метро был гнилой и спертый; от толпы усталых, спешащих домой пассажиров исходили запахи несвежих лосьонов и дезодорантов и сырой одежды. Поезд гремел, подскакивая на стыках, и владельцы сезонных билетов качались из стороны в сторону, словно куклы, стоймя упакованные в коробку. Упасть они не могли – для этого им не хватило бы места, к тому же кое-кто опирался на тех счастливцев, которым удалось ухватиться за ременные петли.
Неровный шум колес почти заглушал любые слова, взгляды тупо упирались в плечи соседей.
Какой-то высокий мужчина, прижав к груди подбородок – крыша мешала ему выпрямиться, – тщетно пытался читать газету, которую приладил на ближайшей спине. Дородная тетка, хрипло дыша, нависла над лохматым бородатым юнцом, развалившимся на сиденье, и свирепо ела его глазами, но тот и ухом не вел. В дальнем конце вагона молодая мать старалась успокоить напуганного шумом младенца.
Замедлив ход, поезд со скрежетом остановился. Едва оборвался гипнотический ритм колес, голоса, силившиеся перекрыть гул, сразу стихли до растерянного шепота. Внезапный толчок – вагоны снова пришли в движение, но тут же с лязгом остановились опять.
В вагоне повисла острая, тревожная тишина.
Минуты шли за минутами, пассажиры принялись ерзать и шаркать ногами. Две молоденькие конторщицы, втиснутые в угол у двери, по какому-то только им одним известному поводу глупо захихикали.
Высокий, с хрустом свернув свою газету, принялся изучать рекламные щиты над головами сидящих. Его внимание особенно привлек один из них – о выгодах вынесения деловых контор за черту города. Мужчина иронически улыбнулся.
Под полом вдруг заработал компрессор, его дребезжащий гул на мгновение внес надежду в напряженную тишину. Но и он оборвался; теперь время от времени слышалось лишь легкое потрескивание – вагон постепенно остывал.
Прошло минут пятнадцать, пассажиры стали поглядывать на часы, им уже мерещились подгоревшие супы и подозрительные взгляды жен. Тощий человечек с птичьим лицом, вынув из кармана религиозный трактат, принялся вполголоса его читать. Обстановка накалялась. Юнец достал сигарету и закурил. Дородная тетка злобно ткнула пальцем в надпись «Не курить» на оконном стекле. Тогда юнец, не сводя с тетки глаз, не спеша стряхнул горячий пепел ей на подол.
Но тут стеклянные двери между вагонами распахнулись, и в толпу втиснулся бодрый румяный машинист в синей хлопчатобумажной форме. Тишина разом лопнула, со всех сторон посыпались вопросы:
– Что случилось?
– Долго так будет продолжаться?
– Может, подтолкнуть?
Машинист усмиряюще поднял руки:
– Уверяю вас, леди и джентльмены, оснований для тревоги нет. Нелады с сигнализацией, только и всего… – Чтобы перекрыть общий стон, ему пришлось повысить голос: – Вам предстоит сойти с поезда и по тоннелю проследовать на следующую станцию…
– Но ведь там рельсы! Нас убьет током!
– А это далеко?
– Спокойнее, спокойнее, – выступать в роли командира доставляло ему явное удовольствие, – оснований для тревоги нет, ток выключен. Маленькая прогулка, только и всего. Там, правда, немного пыльно, но, кроме пыли, вам ничто не угрожает. А теперь живее, переходите по одному в передний вагон, и все будет в порядке…
Слегка подтолкнув ближайших пассажиров к открытым дверям позади себя, он принялся пробираться дальше по составу, а люди, недовольно ворча, уже потянулись гуськом в соседний вагон. Переступая через щель между вагонами, они беспокойно вглядывались во тьму под ногами. Казалось рискованным даже на миг расстаться с безопасностью вагонов. Воздух тоннеля пропах сыростью, плесенью и нагретой изоляцией.
Спустившись на рельсы, пассажиры смятенно всматривались во мглу, рассекаемую грубыми полосами света от редких, ничем не прикрытых ламп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34