– Вы заметили… – начал Джеррард.
– Да, – перебил Слейтер, – с каждой минутой здесь становится жарче, видно, и содержание кислорода в воздухе падает…
– Точно, – согласился Джеррард. – Не говорите только другим. – Он многозначительно щелкнул по баллону с газом. – Что-что, а дышать нам эта штука не поможет…
– Мы теряем время, – отрывисто бросил Слейтер. – Не могли бы вы отвести всех отсюда подальше? Иногда пламя горелки создает обратный удар, и баллоны взрываются, словно бомбы. Не стоит лишним болтаться рядом.
Слейтер надел защитные очки и открыл вентиль, регулируя подачу кислорода: пламя ударило жесткой свистящей синей струей. Анна решила подняться проведать начальника станции. Джеррард подошел к остальным:
– Придется податься немного назад, просто на всякий случай…
– Что вы имеете в виду? – осведомился подозрительный Первис.
Джеррард кивком показал на пылающий ацетилено-кислородный резак.
– Бывает, они взрываются. Лучше отойти…
Они оттащили тяжелые скамьи в самый дальний угол. Здесь стало заметно теплее, перед ними поблескивал железный квадрат лаза, в глубине которого тускло мерцала вода.
Джеррард возвратился к лестнице. Подняв фонарь, он посветил вверх. Анна уже спускалась. Он опять обратил внимание на ее длинные изящные ноги. «Забавно, пятьдесят на пятьдесят, что мы не выберемся отсюда живьем, а она и сейчас волнует меня…» – подумал он.
Спустившись, Анна заглянула канадцу в лицо:
– Недаром меня учили, что женщина должна избегать крутых лестниц, – сказала она. Джеррард пожал плечами и, ощутив смущение, отвел глаза. Тогда она улыбнулась. – А ему значительно лучше…
– Настолько, что он может спуститься к нам?
– Не знаю, – заколебалась Анна, – посмотрите на него сами.
Джеррард стал карабкаться вверх. С каждой ступенькой воздух становился все горячее, так что, добравшись до верха лестницы, он буквально взмок. Дыма тут по-прежнему было немного, но появился едкий химический запах, от которого першило в горло.
Начальник станций расположился подле лампочки у входа в шахту. Склонившись, он что-то писал. Канадец потрепал его по плечу – вздрогнув, он вскинул глаза. Джеррард едва сдержал улыбку, когда увидел, что больной занят разгадыванием кроссворда из захватанного номера «Дейли миррор».
– Значит, вам лучше? – спросил канадец.
– Много лучше, благодарю вас, сэр, – ответил начальник. Лихорадочный румянец исчез с его лица, да и дышал он, пожалуй, гораздо свободнее. Скатав свою форменную тужурку, он облокотился о нее. – Мне здесь вполне удобно. Да и кроссворд нашелся. Не беспокойтесь обо мне, шеф!
Наклонившись, Джеррард пощупал его пульс.
– Осилите вы спуск?
Начальник станции покачал головой.
– Не думаю. И уж если доберусь донизу, то назад взобраться точно не смогу. Кроме того, – добавил он, – пожар, наверное, скоро погасят, придут спасательные команды. Я думаю, мне лучше остаться здесь.
Джеррард отнюдь не разделял подобного оптимизма, но спорить не стал.
– Воистину вы самый хладнокровный человек в нашей компании, – покривил он душой. Потом бросил взгляд в сторону тоннеля: – Пойду посмотрю, что там.
Он двинулся по уже знакомому пути вдоль заплесневелых кирпичных стен к главному тоннелю. Стены были теплыми на ощупь. В отдалении опять послышался хруст и треск бушующего огня. Волна удушливого горячего воздуха заставила его повернуть обратно к толстяку-начальнику.
– Мы там внизу пытаемся открыть дверь. Когда вылезем, снова взберемся за вами и захватим с собой, договорились?
Начальник станции кивнул и с усмешкой бросил:
– Только не задерживайтесь слишком, а то моя хозяйка распилит меня на части…
– На какое-то время тут может стать еще жарче, но имейте в виду, как только мы откроем ту дверь, циркуляция воздуха сразу улучшится. Тогда у вас здесь будет настоящий сквозняк. Он мигом все остудит.
«Интересно, сознает ли этот человек опасность? – подумал Джеррард. – Может, и сознает, но не подает виду… Пристроился к свету, разложил себе кроссвордик. И ни о чем не хочет беспокоиться, пока в том нет прямой нужды». Джеррард улыбнулся ему еще раз и полез обратно в колодец.
Внизу, заслонив глаза от блеска пламени, он сразу же подошел к Слейтеру. Горелка едва прожгла в металле жалкую полукруглую дырочку. Слейтер на секунду прекратил работу, отбросил с глаз очки, вытер лоб. Он давно уже снял пальто и галстук, пот ручейками струился у него по шее.
– Право, не знаю, горелка ли виновата, металл или я, – сказал он, – только боюсь, что дело движется чертовски медленно. А что там?..
Он жестом показал вверх. Джеррард рассказал.
– Значит, это единственный выход, – подвел итог Слейтер, – если только наши спутницы не протиснутся сквозь ту ловушку.
Он подразумевал лаз. Джеррард покачал головой.
– Слишком рискованно. Одно неверное движение – и…
Не договорив, канадец выразительно повел плечом. Слейтер кивнул и, снова напялив свои очки, занялся дверью. Джеррард присоединился к остальным. Вэнди, совершенно измучившись, прикорнула на груди у Харди. Для того это послужило поводом, чтобы сказать Джеррарду:
– У меня у самого дочка. Только не здесь – я отослал ее домой в Канаду. Ходит в школу в Торонто…
Говорил он, слегка запинаясь, дыша чаще и глубже обычного.
Анна тем временем раскладывала на маленькие аккуратные порции еду. Она встретила Джеррарда улыбкой и показала на два бисквита:
– Это вам…
– Все мне?
– Не валяйте дурака, иначе заберу обратно.
– Ну, разумеется, вам к этому не привыкать, – ответил Джеррард с усмешкой.
– Не люблю вспоминать, – вновь улыбнулась Анна, – но в детстве я ходила в походы со скаутами. Знаете их девиз: «Будь начеку!»? Беда лишь в том, что я так и не научилась ему следовать…
Джеррард поискал глазами Первиса. Тот стащил с себя уже не только пиджак, но и рубашку и расхаживал взад и вперед возле лаза.
– Тарзана заперли в клетку, – заметила Анна.
– Хоть бы сидел спокойно, – отозвался Джеррард. – А то только понапрасну кислород тратит. Что, если мы немного отдохнем? Устраивайтесь, – похлопал он себя по колену.
Анна не заставила себя упрашивать, легла на скамейку и положила голову на колени Джеррарда, который, откинувшись к стене, закрыл глаза и попытался забыться.
Однако сразу заснуть он не смог. То и дело он поглядывал на ее блестящие змеистые волосы, на смугловатое лицо с высокими скулами и длинными темными ресницами. Ему подумалось, что она – едва ли не точное воплощение его идеала женской красоты. «Твое лицо одно из всех» – это Шекспир или «Целуй меня, Кэт»?
Однажды, много лет назад, он повстречал девушку, которая была очень похожа… лицо у нее было почти таким же. Но Анна чем-то ближе к его идеалу. И, подумать только, она замужем за Арнольдом Креймером!.. Он постарался отогнать эту мысль и сосредоточиться на том грандиозном бедствии, какое, видимо, разразилось там, над их головами, – там могло выйти из строя все: связь, освещение, газо– и водоснабжение, транспорт…
Широко ли распространилось это явление? Разрушаются ли пластмассы повсеместно, по всему городу, или только в районе Кингз-кросс? Видение полупарализованного Лондона оказалось непосильным для его утомленного мозга. Мысли становились все более вялыми, и он провалился в глубокий сон.

9

Кемптон-стрит к востоку от Эджвар-роуд почти круглосуточно запружена транспортом. По обеим сторонам мостовой теснятся стоянки для легковых автомобилей и грузовиков, ограничивающие движение в каждом направлении до одного-единственного нервозного ряда.
В центре мостовой выделяется островок, который сулит временное спасение пешеходам, пытающимся увернуться от нетерпеливых, раздраженных водителей. На этом островке возвышается еще один островок – торец громадной бетонной трубы, отверстие которой прикрыто литой чугунной решеткой. Здесь на поверхность выходит вентиляционная шахта линии метро Бейкерлоо. Обычно из-под решетки в промозглую атмосферу улицы вырывается устойчивый поток теплого несвежего воздуха с запахом гудрона и хлорки.
В тот момент, когда взорвалась станция Кингз-кросс, Кемптон-стрит была заполнена прохожими. Энергично работая локтями, люди прокладывали себе путь к автобусным остановкам или машинам, притиснутым к счетчикам платных стоянок.
А в шахте, что вела к решетке, беззвучно я неумолимо поднималась к поверхности дурно пахнущая жидкая масса. Она пенилась и росла, росла словно на дрожжах… Каждая ее клетка делилась и распадалась надвое. Две тут же превращались в четыре, четыре – в восемь. Не ведая недостатка в питательных веществах, они бесконечно и неуклонно следовали своей единственной цели – делиться и расти, чтобы снова делиться.
Час за часом, день за днем выходящая на Кемптон-стрит шахта заполнялась вспухающей пеной, которая добралась почти до решетки.
Безвестный прохожий, остановившись на островке посреди улицы, закурил сигарету и бросил спичку. Она провалилась в решетку.
Последовала короткая вспышка, сильный глухой удар, и бетонная шахта раскололась, будто картонка для шляп, разметав незадачливого прохожего в пыль. Чугунная решетка взлетела в воздух, ударилась о тротуар и прокатилась по нему, давя пешеходов, словно обруч дитяти-великана, пока не пробила стену магазина полуфабрикатов и не улеглась на ложе из расплющенных коробок и битого стекла.
В центральной диспетчерской лондонского метро на Кобург-стрит царила паника. Все высшие чиновники собрались здесь в большой овальной комнате, смятенно вглядываясь в схему подземных магистралей.
Дежурные у пультов тщетно пытались помочь поездам, красными точками отмеченным на схеме. Было очевидно, что масштабы катастрофы стремительно разрастаются, угрожая охватить все сто двенадцать километров тоннелей.
Десятки поездов со скрежетом останавливались на перегонах. Орды перепуганных пассажиров совершали вынужденные прогулки, устремляясь по затхлым темным тоннелям к спасительному свету ближайших станций. Все это сопровождалось еще и мелкими взрывами, пожарами, из строя вышли практически почти все провода и кабели. По мере разрушения пластмасс, которое приобретало все больший размах, стройный порядок подземной системы превратился в совершеннейший ералаш. И в конце концов главный инженер системы отдал приказ, единственно возможный в создавшихся обстоятельствах, – закрыть метро.
Над землей, в стылом декабрьском воздухе, навис запах разлагающейся пластмассы. Отвратительный сладковатый запах, подобный запаху гниющего мяса. Он заполнил улицы и дома, мастерские и подвалы.
Огни светофоров погасли, напрочь парализовав движение. На центральной телефонной станции полетела изоляция в главном зале релейных искателей. Разрушение пластмасс не миновало и радиовещание. Из эфира ушли первая, а за ней и четвертая программы. Попробовали ввести дублирующее оборудование, но и оно отказало. На Уордор-стрит вспыхнула газовая магистраль: оказалось, что регуляторы давления герметизированы полипропиленом.
На Грик-стрит на верхнем этаже гравировальной фабрики помещался пластмассовый резервуар с концентрированной азотной кислотой; разложение коснулось и его, он деформировался, лопнул, и поток кислоты хлынул сквозь потолок в расположенную ниже контору. Юные секретарши и клерки с воплями выбегали из помещения, подгоняемые обжигающим дождем, от которого на коже вздувались огромные волдыри.
Распухали и расползались пластмассовые водопроводные трубы, вода затопляла жилые дома, магазины, рестораны.
Темп разрушений неумолимо нарастал, аварии множились. Спустя буквально двое суток центр Лондона превратился в замерзающий содом, лишенный света, отопления и транспорта.
В агентстве Креймера Бьюкен с возмущением бросил телефонную трубку.
– Ни от кого ничего не добьешься. Такое впечатление, что никто и понятия не имеет, что с ними случилось.
– Сколько времени прошло с тех пор, как они спустились? – спросил Райт.
Бьюкен посмотрел на часы.
– Часов восемь, не меньше.
– Но должен же кто-то в управлении хотя бы знать, с кем они полезли в тоннель? Разговор-то был о Сэмсоновской линии?
– Да, – ответил Бьюкен, – только с управлением теперь тоже не свяжешься. Я уже пробовал. Все, чего я добился в последний раз, это записанного на магнитофон совета позвонить по другому номеру.
– Ну, и вы звонили?
– Звонил, разумеется. Но номер не отвечает.
– Может, съездить к ним на машине? Тогда уж…
– Минуточку, – вмешался Скэнлон. Подойдя к телевизору, он повернул ручку регулятора громкости.
Диктор с экрана вещал с явно наигранным спокойствием:
– Вам, несомненно, уже стало известно о весьма серьезных происшествиях в центре Лондона. Следующие передачи пойдут одновременно по второй программе Би-би-си и по системе промышленного телевидения. Мы настоятельно рекомендуем вам не выключать свои телевизионные приемники, особенно если вы проживаете в центре Лондона…
Изображение диктора уступило место тщательно подобранным цветам в вазе на сверкающем полировкой столе. Затем камера отъехала назад, и перед зрителями предстал угрюмый, насупленный лик министра внутренних дел. Голос диктора представил его:
– Слово имеет мистер Джастин Бредбери…
Лицо министра оставалось неподвижным чуть дольше, чем следовало бы, должно быть, он ждал сигнала оператора, – но вот он заговорил:
– Добрый вечер! Я выступаю перед вами, чтобы сообщить о некоторых решениях, принятых сегодня на чрезвычайном заседании кабинета министров. Все вы уже знаете о катастрофах, которые произошли в центре Лондона. В результате их трагически погибли или пострадали многие наши соотечественники. Большинство из вас, наверное, слышали, что эти события вызваны неизвестным до сих пор процессом, который охватывает и разрушает многие виды пластмасс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34