В их душах горит огонь борьбы за человеческую справедливость — против корысти, неравенства, обмана, унижения человеческого достоинства. Кто сердцем прочел его романы, тот уже не может стать негодяем. Вот самая высокая оценка, которую только может получить писатель.
«Таинственный остров» (вместе с «Детьми капитана Гранта» и «Двадцатью тысячами лье под водой») входит заключительным романом в трилогию, где действуют общие персонажи. Несомненно, что эти три романа — вершина творчества французского фантаста. Необыкновенен и романтичен образ капитана Немо. На вулканическом клочке земли в неведомой области мирового океана встал на последнюю стоянку в подводной пещере подводный корабль «Наутилус» с уходящим в вечность капитаном. И на этот клочок земли ураган заносит воздушный шар с людьми, которым по счастливой случайности удалось бежать из плена армии южан. Так становятся новыми «Робинзонами» участники гражданской войны в США: инженер Сайрус Смит, его слуга негр Наб, журналист Гедеон Спилет, моряк Пенкроф и юный Герберт Браун. Необитаемый остров ставит оказавшихся на нем людей в условия первобытного существования, когда огонь и инструмент приходится добывать благодаря энергии, силе воли, трудолюбию, находчивости и знаниям.
Взаимная выручка, дух коллективизма помогают им выжить и создать для себя не только приемлемые, но и достойный человека условия жизни. Плоды их совместного труда становятся общим их достоянием, и общие усилия помогают избежать неожиданно возникающих опасностей.
Героями романа раскрывается тайна постаревшего капитана Немо. Капитан владеет несметными богатствами и отдает их тем, кто борется за свободу своей страны. Проводивший последние годы жизни в полном уединении, забаррикадированный я одном из гротов острова, он наблюдал за трудовой деятельностью маленького коллектива островитян и сделал вывод глубокого нравственного и социального смысла: «Я умираю потому что думал, что можно жить в одиночестве». Драматический обстоятельства позволили островитянам вернуться на родину к создать там с единомышленниками трудовую коммуну, где все равны.!
Под могучим и благодатным воздействием научно-фантастических и социальных гипотез Ж. Верна находились все выдающиеся ученые-изобретатели, путешественники, социальные! мыслители конца XIX и XX веков. Жюль Верн и Камилл Фланмарион — вот уж действительные светочи знания и добра в нашем мире.
71. ГАНС ХРИСТИАН АНДЕРСЕН
СКАЗКИ И ИСТОРИИ
Великий датский сказочник за свою достаточно долгую жизнь написал множество книг, которые теперь никто, кроме специалистов, не знает и не читает: пьесы, стихи, путевые очерки, романы, подробную автобиографию с ностальгическим названием «Сказка моей жизни». И в самом деле — Андерсен стал настоящим олицетворением сказки.
Духовный мир каждого человека формируется на протяжении всей его жизни. В личном мировоззренческом каркасе всегда имеются некоторые устои сказочного (даже шире — фольклорного) происхождения. Заложенное однажды в детстве остается в душе навсегда, хотя со временем и претерпевает определенные изменения. И в этом первофундаменте нашей души обязательно живут полнокровной живой жизнью сказки Андерсена. Попробуйте представить свою жизнь без «Огнива», без «Дюймовочки», без «Снежной королевы», без «Русалочки», без «Стойкого оловянного солдатика», без «Гадкого утенка», без «Диких лебедей», без «Принцессы на горошине», без «Нового платья короля» — не получится!
«Сказки, рассказанные детям» — так назывался сборник, в котором впервые были опубликованы почти все из вышеперечисленных шедевров. Книга выходила в течение семи лет (1835–1842) в виде отдельных выпусков, объединенных в два тома (по три выпуска в каждом). Кое-что Андерсен написал прямо в дороге — он был страстным путешественником, и всю жизнь не вылезал из дилижанса. Его постоянно куда-то влекло в поисках новых сюжетов. В его неустанных странствиях и море было не помеха. Так, он специально посетил Англию, чтобы познакомиться с Диккенсом. Два великих человека поглядели в глаза друг другу и расплакались, как дети, — от избытка нахлынувших чувств.
Сам писатель так писал о своем даровании сказочника:
В детстве я любил слушать сказки и истории; многие из них еще живо хранятся в моей памяти; некоторые кажутся мне по своему происхождению датскими, целиком возникшими в среде нашего народа. Нигде больше на чужбине подобные им не встречались. Я рассказал их на свой лад, позволив себе внести в них всяческие изменения, которые почитал необходимыми, дабы с помощью фантазии освежить поблекшие краски. Так возникли четыре сказки: «Огниво», «Маленький Клаус и Большой Клаус», «Принцесса на горошине» и «Дорожный товарищ». Фабула сказки «Нехороший мальчик» заимствована, как известно, из стихотворения Анакреонта. Всецело, моего собственного сочинения — три сказки: «Цветы маленькой Иды», «Дюймовочка», «Русалочка». «…» В маленькой стране поэт всегда остается бедняком, поэтому признание — та жар-птица, за которой ему особенно надобно охотиться. Посмотрим, помогут ли мне поймать ее рассказанные мной сказки.
Два десятка сказок — и бессмертие на века. Конечно, написано было значительно больше, но в золотой фонд мировой литературы вошли далеко не все. Их язык прозрачен и свеж, как дуновение утреннего ветерка. Некоторые мысли просты до банальности. Услышишь однажды: «В Китае все люди китайцы и сам император — тоже китаец» — и запомнишь сразу на всю жизнь. Сказки Андерсена бессмысленно пересказывать: дабы не утратить очарования каждую придется воспроизводить слово в слово от начала и до конца. Любой текст можно до бесконечности смаковать, как драгоценное вино, пригубляя, не торопясь, маленькими глотками. Откройте — ну, хотя бы бессмертную «Русалочку», попробуйте вдуматься в ажурную ткань ее бесхитростного повествования. И сразу становится понятно, в какой необыкновенно прекрасный мир зовет нас сказочник:
В открытом море вода совсем синяя, как лепестки хорошеньких васильков, и прозрачная, как стекло, — но зато и глубоко там! Ни один якорь не достанет до дна; на дно моря пришлось бы поставить одну на другую много-много колоколен, чтобы они могли высунуться из воды. На самом дне живут русалки.
Не подумайте, что там, на дне, один голый белый песок; нет, там растут удивительнейшие деревья и цветы с такими гибкими стебельками и листьями, что они шевелятся, как живые, при малейшем движении воды. Между ветвями шныряют большие и маленькие рыбы — точь-в-точь как у нас здесь птицы. В самом глубоком месте стоит коралловый дворец морского царя с большими остроконечными окнами из чистейшего янтаря и с крышей из раковин, которые то открываются, то закрываются, смотря по приливу или отливу, это очень красиво, потому что в каждой раковине лежит по жемчужине такой красоты, что и одна из них украсила бы корону любой королевы.
Что было дальше — известно каждому. Но разве дело только в сюжете? Великое самопожертвование героини во имя великой Любви — это ведь и нравственный принцип, хотя бы малый кусочек которого достается и нам, неизбежно откладываясь в сердце каждого читателя. И так с каждой сказкой. Вот почему Андерсен — никакая не беллетристика. Это — целая философия — простая, чистая и высоконравственная! Та, которая однажды западает в душу и остается там навсегда.
72. ИБСЕН
«ПЕР ГЮНТ»
Пер Гюнт — одновременно и образ, и символ. Живой человек и полусказочный персонаж. Точнее — живой человек, действующий в полусказочной обстановке. Подземное царство, троллей, Горный король (Доврский Дед), его дочь, ставшая на одну ночь женой Пера и даже родившая ему сына-уродца, закадровые Великая Кривая, черти и прочая нечисть — все они действуют в «проходных» эпизодах, но так, что создают общий фон и неповторимый колорит знаменитой драмы Ибсена.
Сам Пер Гюнт — тоже фольклорный персонаж, герой народных норвежских сказок Ибсен превратил его в реальное действующее лицо, а Григ увековечил в музыке. Конечно, обычный деревенский парень, ставший благодаря двум великим норвежцам всемирно известным, — прежде всего невероятный фантазер, повеса и охальник — этакая смесь Васьки Буслаева и Фанфан-Тюльпана на скандинавский манер. Как говорят в таких случаях, он не может пройти мимо ни одной юбки. И не только пройти — норовит еще и заглянуть под подол. К тому же — не безуспешно.
Сколько же поверивших ему наивных душ он соблазнил? Того, наверное, и сам Пер точно не знает. Даже невесту однажды прямо из-под жениха умыкнул. Ту самую Ингрид, которая так жалобно плачет в музыке Грига. А плачет девушка потому, что Пер не просто увел ее из-под носа жениха и лишил невинности, но еще и бросил одну в горах, поддавшись на очередной соблазн. С остальными деревенский донжуан поступал точно так же. Кроме одной — бессмертной Сольвейг, воплощение Вечной Женственности и Вечной Верности — о чем грезит любой Мужчинаю
Твой первый зов передала мне Хельга;
Потом его мне стали повторять
И тишина и ветер; мне звучал он
В рассказах матери твоей и в сладких
Мечтах, что те рассказы навевали;
И днем и ночью слышался он мне,
И не могла я не прийти Померкла
Вся жизнь там для меня Я не могла
Ни плакать от души там, ни смеяться.
Не знала я, что в мыслях у тебя;
Но знала, что мне следовало сделать
(Перевод — здесь и далее А. и П. Ганзен)
Сольвейг согласна любить и ждать своего возлюбленного, несмотря ни на что. Так и случилось Пер Гюнт под влиянием мук совести и жажды раскаяния покидает девушку, о которой можно только мечтать (и благодаря Ибсену она как раз таки и сделалась символом такой мечты). Он хочет вернуться к ней чистым. Так оно и случилось. Но спустя несколько десятилетий. Немощный старик вернулся к ослепшей Солвейг, чтобы уснуть, уткнувшись в ее колени. Заключительная сцена встречи двух пленников Вечной Любви — одна из самых неповторимых в мировой драматургии:
Сольвейг:
Ты песнью чудной сделал жизнь мою.
Благословляю первое свиданье
И эту нашу встречу в Духов день.
Пер Гюнт:
«…» Так говори же! Где был «самим собою» я — таким,
Каким я создан был, — единым цельным,
С печатью божьей на челе своем?
Сольвейг:
В надежде, вере и любви моей!
Пер Гюнт:
О, что ты говоришь! Молчи!
Загадка В самом ответе!
Иль… сама ты мать
Тому, о ком ты говоришь!
Сольвейг:
Я мать,
А кто отец?
Не тот ли, кто прощает
По просьбе матери?
Пер Гюнт:
О мать моя!
Жена моя!
Чистейшая из женщин!
Так дай же мне приют, укрой меня!
(Крепко прижимается к ней и прячет лицо в ее коленях)
Долгое молчание. Восходит солнце.
Слитая волею автора с Богоматерью (гениальная символистская находка!) Сольвейг поет свою знаменитую песню, вместе с которой и уснувшим на коленях возлюбленным входит в бессмертие. Если бы в драме была бы только одна линия Пер Гюнт — Сольвейг, она бы и без того осталась в первой десятке великих любовных пар. Но творение Ибсена многопланово. Оно — подлинная энциклопедия народной жизни.
Существует множество интерпретаций образа Пера Гюнта. Все они в какой-то мере имеют право на существование. Ибо символистское произведение всегда многозначно, и такое право дает каждому. Лишь бы не упустить главного — невероятной жизнеутверждающей силы и самой драмы, и ее центральной идеи: Правда побеждает Ложь. Побеждает — несмотря ни на что. Побеждает — благодаря спасительной силе и неизбывной энергии Женственности, которая и губит Пера, но она же его и спасает. Это признает даже Великая Кривая, пытающая сбить Пера Гюнта с праведного пути:
Нет, с ним не сладить!
Ему Женщины стали оплотом!
Пер Гюнт сам выбрал путь очищения и внутренней переплавки. Избранной цели достичь нелегко. Судьба пошлет ему еще не одно испытание. Он будет на волосок от смерти. Все это он предвидел с самого начала, но не отступил:
Раскаянье? Нужны, пожалуй, годы,
Пока я с ним пробьюсь вперед.
Несладко Такую жизнь вести.
Сломать, разбить,
Что дорого так, чисто и прекрасно.
И снова склеить из кусков, обломков?
Пер Гюнт — не лгун в вульгарном смысле данного слова. Он — мечтатель и правдоискатель. У него богатое воображение, настолько богатое, что оно на порядок — а то и на два — опережает очень будничную и подчас ужасно скучную действительность. Юноша — мужчина — старик, он на всех этапах своей неугомонной жизни как бы воспарял над ней. Он мучается, страдает, но ничего не может поделать со своими первозданными инстинктами и жаждой самоутверждения:
Реют два темных орла.
Гуси на юг потянулись,
Что же, а мне тут сидеть,
Видно, в грязи по колено?
С ними лететь! И в волнах
Ветра холодного грязь всю
Смыть с себя мне захотелось, —
В облачной светлой купели,
Стать краше всех молодцов!
Реять хочу над горами,
Тело очистить и дух,
Взвиться над морем, стать выше
Английских принцев самих!..
Пер Гюнт — вечный искатель! Он ищет себя — в себе самом, в женщинах, в остальных людях, в мире — настоящем и вымышленном, реальном и фантасмагорическом. Ему явно не хватает целой жизни для своих удивительных поисков. И все же он находит то, что искал. Правду! Истину!
73. МЕТЕРЛИНК
«СИНЯЯ ПТИЦА»
«Синяя Птица» — феерия-сказка, воплотившая в себе философию мечты. Можно даже сказать, что эта драматическая притча — утопия и пророчество одновременно — символистский слепок и отголосок «Божественной комедии» Данте. Ибо, подобно великому флорентийцу, Метерлинк проводит своих героев и через Царство Мертвых, и через Страну Блаженств (коррелят Рая), через Прошлое, Настоящее и Будущее. Вместе с тем в оживших антропоморфных стихиях — Огне, Воде, Свете, Ночи (Тьме), Времени проступают архаические черты языческих Божеств, а в животных, растениях и вещах — отблески Древних тотемов. Философия помноженная на Фантазию обернулась эффектом необычайной выразительности и красоты.
Творение Метерлинка захватывает до головокружения. Особенно в зрелищном исполнении. Правда, добротных экранизаций — ни игровых, ни мультипликационных — не получилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52