«Эштон Шари. Завоеватель»: Радуга; Москва; 2001
Аннотация
Четыре долгих года Бернард Фицгиббонз провел в крестовом походе, превратившись из мальчика в мужчину. Теперь он вернулся, чтобы получить обещанную награду: земельный надел и жену…
Шари Эштон
Завоеватель
Глава первая
Замок Дассет. 1222 год
– Бернард Фицгиббонз? Неужели это ты, парень? И живой к тому же?
С высоты своего боевого коня Бернард с улыбкой смотрел на старого Питера, прекрасно понимая, почему так удивлен старый конюх. Он и сам не ожидал, что вернется из Крестового похода.
– Да, Питер, я выжил. Трудно поверить, правда?
– Да! Почти год прошел с тех пор, как мы прослышали, что ты умер на Святой земле. А тут пару недель назад приехал посыльный из какого-то монастыря, что около Йорка, и сообщил, что ты там лежишь со сломанной ногой. Уж не знали, чему и верить!
Ложные сведения о его смерти исходили от крестоносцев, вернувшихся прошлой осенью со Святой земли. А произошло это оттого, что Бернард и еще пятеро рыцарей не прибыли на корабль, возвращающийся на родину. Поэтому все решили, что они погибли, как и многие их товарищи по оружию.
Но они вовсе не умерли, а отправились спасать своего соратника из сарацинской тюрьмы. Их миссия удалась, но они опоздали на корабль, который отправлялся осенью, и были вынуждены ждать до весны.
– Как видишь, я не умер, хотя и сломал ногу, когда вернулся в Англию, – сказал он, решив не сообщать Питеру всех подробностей. – Добрые монахи предоставили мне кров и пропитание, пока я снова не смог ходить.
Питер осмотрел коня.
– Это не тот конь, на котором ты уезжал…
Бернард похлопал по шее боевого коня, верно служившего ему четыре года.
– Кляча, которую дал мне лорд Сеттон, продержалась всего два дня и свалилась замертво по дороге в Лондон. К счастью, епископ Терстан оказался щедр – упокой Господи его душу.
Питер склонил голову и перекрестился, поминая епископа Терстана из Дерли, который призвал людей со всех уголков своей епархии вступить в отряд рыцарей Черной розы. От того огромного, величественного отряда, который отправился из Дерли в Палестину сражаться с неверными, осталось всего шесть человек: Саймон, равного которому не было, и без чьего лидерства они не один раз могли бы погибнуть; проказник Николас, умеющий одинаково искусно очаровывать женщин и владеть мечом; Хью – смелый воин, которому Бернард был многим обязан; Джервас – барон, умеющий врачевать; чужестранец Гай, ищущий свою настоящую родину.
Все они были благородными рыцарями и, взяв под покровительство неумелого оруженосца, оберегали его до тех пор, пока он не научился военному искусству и не стал им ровней. Это – верные друзья, готовые прийти ему на помощь, если нужно. И они, в свою очередь, могли рассчитывать на помощь Бернарда.
Николасу он уже помог, когда пришлось спасать прекрасную Беатрису Тиболт от бессовестного похитителя. Это приключение дало возможность Бернарду проверить, окончательно ли зажила у него нога, хотя его возвращение в Дассет вновь отложилось.
Сегодня наконец-то он получит свое вознаграждение: надел земли и брак с Клэр Сеттон.
Горя нетерпением, Бернард спросил:
– У тебя найдется место для моего коня?
– Да. Лорд Одо продал несколько лошадей, что похуже…
– Одо? – прервал конюха потрясенный Бернард. – Он же лежал на смертном одре, когда я уезжал.
– Хм. Он снова на ногах. Одо всегда действовал наперекор всему. И таким остался.
Бернард снял латные рукавицы и засунул их под седло в большой вещевой мешок. Он-то думал, что старый господин давно умер.
Именно из-за приближающейся смерти лорда Одо Сеттона епископ Терстан прибыл в Дассет, чтобы его исповедовать. Лорд Сеттон, во что бы то ни стало, хотел выполнить епитимью, наложенную на него епископом, и умолил Бернарда пополнить ряды крестоносцев из Дассета, чего требовал епископ. Когда же Бернард заколебался, то Сеттон от отчаяния пообещал ему вознаграждение по возвращении из похода: земельный надел и младшую дочь в жены.
Лишь полный дурак отклонил бы подобное предложение, даже если у него было мало надежд на то, чтобы выжить.
Он выжил и стал искусным воином. Все эти годы Бернард был уверен, что получит вознаграждение от Джулиуса, старшего сына и наследника поместья Дассет. С сыном иметь дело было легче, чем с отцом.
Бернард провел коня на конюшню и осмотрел первый пустой денник. Солома там была свежей, а пол чистым, поэтому он передал поводья Питеру.
– Оставь седло и мешок здесь – я ими займусь потом, после разговора с Сеттоном.
Питер указал на ножны, свисающие с поясного ремня Бернарда.
– А это?
Бернард вынул из ножен кривую сарацинскую саблю, которую не выпускал из рук с тех пор, как поднял ее на поле боя. В большой зале замка Дассет никому не позволялось появляться с оружием – за исключением охраны.
– Это – сарацинская сабля, – пояснил Бернард.
– Оружие неверных, – презрительно ответил Питер.
– У оружия нет Бога, оно не может быть ни хорошим, ни плохим, грешным либо святым.
Оно подвластно лишь руке своего хозяина и может служить как добру, так и злу.
Питер с недовольным видом взял саблю, словно боялся запачкаться о варварскую вещь.
– Его светлость в зале? – спросил Бернард.
Питер кивнул.
Бернард поправил плащ крестоносца, надетый поверх кольчуги. Плащ был серого цвета и оторочен черной и красной материей, с вышитой на левом плече черной розой и с красным войлочным крестом на груди. Плащ должен не только произвести впечатление на сюзерена, но и напомнить всем, кто его владелец.
Махнув рукой Питеру, Бернард пересек двор замка и направился к лестнице, ведущей в главную башню. Он хорошо усвоил трудные уроки терпения и самодисциплины и теперь хотя и с трудом, но удержался, чтобы не побежать. Он покидал Дассет двадцатилетним зеленым юнцом, не умеющим обращаться с оружием и не представляющим себе, что такое кошмар настоящей битвы. Он прошел огонь, воду и медные трубы, пережил голод и мор. Он заслужил титул рыцаря и стал мужчиной, способным с честью выйти из любых испытаний.
За всю жизнь он ничего не просил у лорда Одо Сеттона, ни единой милости, на которую, возможно, имел право. Может быть, сегодня, смотря по тому, как сложится разговор, ему удастся попросить кое о чем.
Бернард взбежал по ступеням, миновал огромные дубовые двери замка и вошел в главную залу.
Леди Леона Сеттон – маленькая, пухлая и теперь совсем седая – сидела около камина в окружении женщин и пряла нитки из нечесаной шерсти.
В дальнем конце залы возвышался помост, где в резном кресле под балдахином восседал лорд Одо Сеттон, по-прежнему темноволосый и грозный. На нем была нарядная накидка из темно-синего бархата, отороченная горностаем. Перед ним толпилась небольшая кучка крестьян, слуг и стражи. Голос Сеттона эхом разносился по зале, и, хотя на расстоянии слов нельзя было различить, в его голосе отчетливо слышался гнев. Бернарду стало жалко крестьянина, на которого изливал свою злобу Сеттон, – тот стоял с поникшей головой в сторонке от остальных.
Из четверых детей Сеттона Бернард не увидел ни одного. Особенно странно было отсутствие Джулиуса на этом сборище вассалов отца. Странно было и то, что ни одна из девочек не сидела подле матери.
Клэр была младшей и самой шаловливой. Неужели она до сих пор изводит отцовских солдат своими легкомысленными приказаниями? И по-прежнему ли у нее грациозная, королевская походка и игривая улыбка?
За время своего отсутствия он частенько вспоминал Клэр и спрашивал себя, стоит ли ему брать в жены такую дерзкую девчонку. Но, возможно, с годами материнские усилия обуздать обаятельную, хотя и своенравную, девочку и обучить ее обязанностям жены увенчались успехом.
Интересно, как леди Клэр Сеттон отнеслась к тому, что она обещана в жены Бернарду Фицгиббонзу? И что она скажет теперь, когда он вернулся за ней? Он ведь стал рыцарем… правда, с пустыми карманами. То, что лежало у него в вещевом мешке, кое-чего стоило, но сумма явно недостаточная, чтобы содержать дом и жену.
Сейчас август. Через несколько недель листья опадут, и почувствуется приближение зимы. Смогут ли они с Клэр пережить грядущую зиму? Это зависит от того, чем их наделит лорд Сеттон. Бернард рассчитывал на каменный особняк, способный противостоять зимним вьюгам. Дом и земельный надел должны быть достойны рыцаря, зятя лорда Сеттона, чтобы он мог с удобством начать там свою семейную жизнь.
Хорошо бы, чтобы кладовые в доме были полны, так как Бернард понятия не имеет, где добывать продукты. Придется Клэр об этом позаботиться.
Бернард пересекал залу, когда к нему подошел один из стражников. Он узнал Эдгара, давно состоящего на службе в доме.
– Бернард! – Эдгар приветственно поднял руку. – Рад снова тебя видеть. Как твоя нога?
– Зажила. – Кажется, всем уже известно, что он сломал ногу. Слава богу, что лишь несколько преданных друзей знают, как это произошло.
Бернард кивнул в сторону несчастного крестьянина.
– Его светлость уже разобрался с этим беднягой?
– Почти. Пойдем, я сообщу Майлзу, что ты здесь, – сказал Эдгар и подбежал к человеку, стоящему по правую руку Сеттона, – сенешалю Дассета.
Подойдя поближе к помосту, Бернард понял, отчего Одо так разгневан на крестьянина. Вол этого бедолаги разнес несколько огородов в деревне, истоптав урожай.
Сеттон повернулся к Майлзу.
– У тебя есть перечень убытков?
– Да, милорд, – ответил сенешаль.
– А те, кто понес эти убытки, здесь?
Майлз кивнул.
Сеттон сверху вниз посмотрел на крестьянина.
– Ты возместишь урон каждому из пострадавших соседей: вытоптана капуста – отдашь свою капусту или отработаешь.
– Милорд, – дрожащим голосом произнес крестьянин, – мой огород тоже пострадал, и у меня не хватит дней, чтобы…
– Если ты не можешь возместить убытки, то я заберу твоего вола, а пострадавшим отдам запасы из своих кладовых. – Сеттон махнул рукой крестьянам, стоявшим внизу помоста. – Майлз поможет вам получить причитающуюся плату.
Крестьянин от страха лишиться вола побледнел, но покорно кивнул в знак согласия.
Сеттон не успел подняться с кресла, как сенешаль наклонился к его уху и сделал жест рукой в сторону Бернарда.
Бернард выступил вперед, и сердце у него от волнения забилось сильнее. Четыре долгих суровых года он ждал того момента, когда заявит о своих правах на вознаграждение.
Лорд Одо Сеттон повернулся к Бернарду, и тот, поклонившись ему в пояс, произнес:
– Милорд.
Сеттон молчал и лишь внимательно рассматривал Бернарда, словно не верил своим глазам. Но Бернард вынес испытующий взгляд – он уже не тот робкий оруженосец, и его не так-то легко испугать, если это вообще возможно.
– Фицгиббонз, – со вздохом произнес Сеттон. – А я уже впал в отчаяние, решив, что ты заблудился по дороге из монастыря в Дассет.
Бернард не стал обращать внимание на оживление в толпе и насмешку в голосе Сеттона.
– Я не заблудился, милорд, просто задержался.
– Может, ты еще что-нибудь сломал?
В зале послышался смех. Сеттон, однако, был не склонен к веселью.
– Вскоре после того, как у меня зажила нога, я получил весть от друга-рыцаря с просьбой приехать. Я отправился к нему и помог выйти из затруднительного положения.
– Ты посчитал дела этого рыцаря настолько важными, что не поспешил тут же явиться к своему сюзерену?
Смех в зале стих, а у Бернарда похолодел затылок.
– Милорд, там на карту была поставлена жизнь женщины и младенца. Я обязан быть верен клятве рыцаря и приходить на помощь в случае необходимости.
Сеттон прищурился и хмыкнул.
– Какой дурак посвятил тебя в рыцари?
– Я был возведен в рыцарское достоинство Ранульфом, графом Честерским, после тяжелой битвы с сарацинами за овладение Нилом.
Этот знатный английский дворянин остался живым лишь благодаря военному умению Бернарда. Сеттон был с ним знаком и при желании мог удостовериться в правдивости слов Бернарда.
– А он тебя ни с кем не перепутал?
Бернард сдержал гнев. Не к чему выходить из себя. Черт, жаль, что в кресле Одо сидит не Джулиус.
– Нет, лорд Сеттон, здесь нет ошибки. Я заслужил титул рыцаря.
Сеттон брезгливо отмахнулся от него.
– Ты присягал на верность графу?
– Я никому не присягал на верность, а всего лишь произнес рыцарскую клятву. Граф понимал, что я верен… хозяину Дассета.
– Что ж, теперь принеси мне клятву верности.
Бернард свыкся с мыслью о том, что он опустится на колени перед Джулиусом Сеттоном и принесет ему присягу. Но его господином по-прежнему был Одо, и для того, чтобы получить обещанное вознаграждение, он должен произнести клятву. Бернард поднялся на помост, встал на колени перед Сеттоном и поднял вверх сложенные вместе руки, которые Сеттон крепко сжал.
– Ты вернул моего коня? – спросил Сеттон.
– Вашего коня? – Бернард был застигнут врасплох этим вопросом.
Сеттон кивнул.
– Епископ Терстан потребовал плату за боевого коня, которого он был вынужден купить, потому что ты потерял ту лошадь, что тебе дал я.
Бернард не терял эту несчастную клячу. Бедное животное замерзло прямо на дороге. Но Сеттон имел право вернуть коня, за которого заплатил. Бернарду больно было расставаться с верным конем, но выбора не было.
– Кабал у вас в конюшне.
– Полагаю, что мне придется отдать его тебе, раз ты теперь рыцарь.
Бернард нагнул голову, чтобы скрыть возмущение.
– Как пожелаете, милорд.
– Пока что я желаю услышать твою присягу на верность.
Ох, как хотелось Бернарду встать и уйти. Лишь желание получить обещанное вознаграждение – землю и брак с Клэр – удержало его, и он не поднялся с колен.
– Клянусь сохранять верность только вам и охранять ваши права и права ваших наследников.
– Я принимаю присягу от Бернарда Фицгиббонза. В свою очередь я обещаю ему защиту и поддержку, положенную рыцарю, находящемуся у меня на службе. Встань, сэр Бернард, и займи свое место в моем доме.
Бернард встал, а Сеттон дотронулся до застежки, скрепляющей его накидку, тем самым, давая знак всем расходиться. Толпа распалась, и Бернард понял, что может уйти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25