– А как же учитель, признавший его особенным?
– Слово каждый может повторить. Не зная, что оно означает. Кроме того, по мнению мамы, его называют особенным, имея в виду совсем другое. Поэтому я ему нужен.
– Это ты вечно втягиваешь его в неприятности, Стиль. У тебя возникают безумные мысли, ты его подстрекаешь. Фактически ты присутствуешь здесь в первую очередь для того, чтобы уговорить его быть тобой. Понимаешь, что это за бред?
Стиль потянулся, зевнул, но, кажется, притворно. Скорее, похоже, нервничал, не зная, что делать.
– Если устал, – сказал Правильный Стилю, – давай спи. Я смогу уделить себе пять минут.
– Правильно, соберись с драгоценными мыслями.
– Ничего нет плохого в минуте покоя.
– И ничего плохого, если я попою, попляшу и попрыгаю на твоих ребрах.
– Твоя профессия – разыгрывать распроклятого дурака.
– Миру нужны дураки, а обманщики вроде тебя не нужны. Их и без того полным-полно.
– Ты невыносим. Никогда не изменишься, и собираешься утопить Рея Пуласки вместе с собой. В последнюю минуту я почти взял его на поруки, и тут ты вернулся, испортил все дело. Надеюсь, доволен. Бедненький старичок Рей изменился бы к лучшему, если бы ты не явился.
– Угу, только он первый ко мне пришел, так что догадайся, кто главный.
20
И утром Триггера нет. Прежние его рассказы внушают дурное предчувствие. И я почти не знаю дорогу по улицам, а Стиль с Правильным связали меня узлами, как два паука, борющиеся за насекомое, завязшее в паутине.
Необычный свет отражается на городских углах. Льется косо, будто мир потерял равновесие. Повернешь голову в одну сторону, видишь яркое сияние. Повернешь в другую, все меркнет. Сегодня можно выбирать себе мир. Можно выбрать солнечный, звездный, молено простой, без молока и сахара, будьте добры.
Воздух холоднее обычного. Я имею в виду холодне-е-е-е. Он не думает ни о тебе, ни о прочих. Носит темные очки и разгуливает по улице сам по себе, отдельно от остальных, равнодушно, безучастно. Тебе нужен воздух, а ты ему не нужен. Воздух может сидеть, спорить с тучами и с дождем, точно так, как я спорю со Стилем и Правильным. Тучи достают головой до неба, как Стиль, дождь вечно падает на землю, как Правильный, а где-то посередине находится воздух.
Можно написать о воздухе книгу в миллион страниц, можно разобрать Рея Пуласки по косточкам, по мышцам, изучить в телескоп, в микроскоп, укрупнить и уменьшить изображение, издать доклад на тысячу страниц, ни разу даже не упомянув ни Рея Стиля, ни Рея Правильного.
– Интересно, – сказал Стиль.
– Пошел к черту.
Кто-то топает по направлению ко мне. Слышится мужской голос:
– Нашел. Присылай патрульную машину.
Снова тот самый коп. Я пошел. И упал за чертой воздуха. Вне пределов видимости, вылетев из памяти.
– Быстро иди, – сказал Стиль. – Иди вдвое быстрее. Запевай песню морских пехотинцев. У тебя есть полное право здесь находиться. Ты американский гражданин. Никто не смеет тебя тронуть…
– Ну-ка, стой на месте, – сказал коп.
– Называй его офицером, – сказал Правильный, – только не слишком часто. Не разыгрывай из себя умника.
– Приятеля ищешь? – спросил коп, сидя на лошади, как король на шерстистом троне.
– Твой замок дерьмом воняет, – сказал Стиль.
– Я не король, – сказал коп. – А ты шут?
– Как скажешь, король, – ответил Стиль.
– Не возражаешь ответить на несколько вопросов в центре города?
– Если не возражаю, можно подержаться за жир? – спросил Стиль, хватаясь за мошонку.
– Я предлагаю поддерживать мир, ослиная задница.
– Где Триггер?
– Так ты его называешь?
– Смотри, – выдохнул Стиль моим дыханием. – Гостей ждешь? Вечеринку устраиваешь? – обратился он к копу. – Не нуждаюсь в прогнозе погоды.
– Хорошо. Теперь сиди тихо, пока подъедет патрульная машина.
– Пришиб какую-то старушку? Она тебя бутылкой огрела? Что-нибудь вроде того? Она свалилась с лестницы вчера вечером, налетела на холодильник?
– Что это ты несешь, черт возьми?
– У меня память фотографическая. Не беспокойтесь, офицер. Это не вы первый сказали. Живешь поблизости?
– Господи Иисусе, – сказал коп, отворачиваясь и притворяясь, что смотрит на солнце.
– Ничего там нет, кроме туч и дождя. То и другое плохо. То и другое боль в заднице.
– Тебе лучше знать.
Подъехала патрульная машина, вскоре вылез другой коп. В каждом городе мира ко мне приставлены копы. Каждое утро лейтенант или сержант говорит: «Хорошенько присматривайте за Пуласки, да не забывайте про Стиля и Правильного. Если начнет мошонку чесать, давайте сигнал всем постам. Если высморкается, составьте описание соплей. Если пойдет со скоростью выше двух миль в час, оштрафуйте за превышение. Обо всем докладывайте в центральную диспетчерскую. Рапорты отправляйте в ЦРУ».
– Доброе утро, офицер.
– На нижнем белье тоже имя написано? – спросил коп. – Или ты его не меняешь? Садись в машину.
– Что я такого сделал, черт возьми?
– Расскажешь нам историю. Можно прямо сейчас или прочтешь мне в тюрьме на сон грядущий.
– Где Триггер?
– Ты знать не захочешь.
Меня вдруг пробила дрожь, словно по шее прокатился ледяной кубик.
– Холодно, – сказал я.
– Зимний день. Это Денвер.
По дороге в участок кругом камеры наблюдения. На экранах подпрыгивает и кривится мое отражение. Вскоре сижу в очередном полицейском участке, на сей раз в ярко освещенной комнате, в коробке полной света. Меня усадили на стул за письменным столом в ожидании чего-то или кого-то. Я здесь уже час – только я, Стиль и Правильный. Все смотрим в стену, один Стиль смотрит на Правильного.
– Я буду говорить, – сказал Стиль.
– Ты и так хорошо поработал, – сказал я ему. – Просто замечательно. Меня с минуты на минуту бросят в тюрьму.
– Может, позволишь Правильному уладить дело? Конечно, дай другому проклятому копу потоптать тебя ногами. Черт побери, если Правильный возьмет верх, вернешься к лилипутке, будешь заниматься сам знаешь чем.
– Заткнись ко всем чертям!..
Дверь открылась. Вошел лысый тип в костюме с жирными складками на шее, похожими на кольца болонской колбасы, с необычно большими костяшками пальцев и носом, никогда не видевшим бумажного носового платка.
– С кем это ты разговариваешь? – спросил он.
– Ни с кем.
– Меня насчет тебя предупредили.
– Хорошо, офицер.
– Детектив. Детектив Джером Хилл. Задам несколько вопросов. Ты еще не под арестом. Понятно? Еще.
– Это значит «пока»?
– Плохо начинаешь, дружище.
– Как обычно. Никогда не удается хорошо начать.
Он взглянул на меня, перелистывая желтые страницы блокнота.
– Тебе знакомо имя Гарольд Скотт?
– Это Триггер.
– Пускай будет Триггер. Называй как хочешь.
– С ним все в порядке?
– Смотря что ты считаешь порядком.
– Я имею в виду, ничего плохого не случилось?
– Что значит «плохого»?
– Например, он не умер?
– Нет, не умер. А должен умереть?
– Не знаю. Разве кто-нибудь должен умереть?
– Иногда лучше оставить мир.
– Что значит «мир»?
– Нормальные люди делают свое дело. Почти все, в отличие от тебя. Ты не мир. Я вижу. Ты не мир, не народ. – Он покачал головой, снова глядя в блокнот. – Довольно забавное дело. Ну, как тебя зовут?
– Рей Пуласки.
– Как ты познакомился с Триггером?
– Заснул однажды в городе. Он меня разбудил, предупредил, что там нельзя спать. Велел не спать на дне города.
– На дне? Хочешь сказать, в Нижнем городе?
– Точно. У меня денег не было, поэтому я заснул в Нижнем городе. Потом пришел Триггер, меня разбудил. Говорит: «Не спи». Я спросил почему, а он объяснил, что нельзя спать в Нижнем городе.
– Слушай, друг, дело серьезное.
– Знаю. Чувствую, вы мне скажете, что кто-то убил Триггера, да? Ну так это не я.
– Никто тебя ни в чем не обвиняет пока.
– Это значит «еще»?
Он швырнул карандаш, встал и сказал:
– Если ты это считаешь забавным, в тюрьме тебе будет весело.
Вышел и хлопнул дверью.
– Очень умно, – сказал Правильный. – Разве нельзя хоть раз вести себя прилично?
Стиль просто смотрел на него.
– Главное – вести себя прилично.
– Вести себя прилично? – Стиль встал, подошел к Правильному, закинул мои руки ему на шею и сказал: – Я тебе покажу, как прилично себя вести.
И мы оба – даже не могу сказать, кто именно, – начали душить Правильного.
– Прекрати! – крикнул я, но ничего не мог поделать, тем более удержать Стиля.
– Заткнись! – заорал Стиль. – Не хочу больше слушать такое дерьмо!
Мои пальцы все глубже впивались в горло Правильного. Чувствовалось, как он пытается вдохнуть, как трепещут мышцы под ногтями. Потом голова запрокинулась.
– Сдох к чертовой матери, – сказал я Стилю.
– Ты его убил.
– Пошел в задницу. Ты его убил.
Снова вошел Хилл.
– Кто кого убил? – спросил он, а Рей Правильный выскользнул у меня из рук, упал на пол. Я стою, наклонившись над трупом, стискивая руками чью-то шею.
– Что ты делаешь?
– Просто обронил… просто…
– Сядь на стул, черт возьми, – сказал Хилл. – Сядь, или я тебя немедленно арестую. У тебя остается последний шанс.
– Но мой друг…
– Какой друг? Ты хорошо знаешь Триггера?
– Почти совсем не знаю, – сказал я, усаживаясь, пока Стиль мне подмигивал, просачиваясь в щелку неприкрытой двери. И теперь снаружи корчит рожи в окно.
Я спросил детектива:
– Это особое стекло, сквозь которое с одной стороны видно, а с другой нет?
– Возможно. А что?
Я выставил Стилю средний палец. Хилл заметил и перехватил.
– Хочешь, чтоб тебе в задницу вставили этот палец? Стиль заскакал хохоча как сумасшедший.
– Видите, как он там рожи корчит?
Полисмен выпустил мой палец и оглянулся.
– Никого не вижу.
– Да вон же он.
– Ты ненормальный, да?
– Нет.
– Ну, в мире не найдется такого суда, который увидел бы смысл в твоих показаниях.
– Суда? Что я такого сделал?
– Не ты. Твой друг Триггер гонялся за бездомными и разбивал им головы. Вчера мы его задержали. Четыре убийства, включая последнее. Чертов парень. Доведись мне угадывать, я б на тебя подумал, да нынешней ночью мы его застали, когда он добивал кирпичом какого-то чокнутого бедолагу. Можешь сказать, зачем он это делал?
– Это был мексиканец? Черный?
– Белый.
– Тогда смысла нет.
– Такие парни иногда просто летят с катушек. В один момент нормальные, в другой срабатывает какой-то спусковой крючок… Триггер… Раньше я такой связи не видел. Кто дал ему это прозвище?
– Он сам выбрал.
– Теперь ты знаешь почему.
Я проваландался там еще час, отвечал на вопросы. Все это время Рей маячил снаружи, подавал сигналы руками, но я понимал, что сигналы и символы ни черта не значат. Он просто не может спокойно сидеть.
Наконец, детектив сказал:
– Ну, хватит. Где тебя можно найти?
– Нигде. Ищите в центре города. Это и есть мой адрес.
– Да, в общем, ты нам и не нужен.
Он повел меня к двери, проводил по коридору, придерживая рукой за спину. Навстречу шел Триггер между двумя полицейскими, держа руки за спиной.
– Триггер!..
– Дерьмо, – сказал он. – Прости, старик, я не должен был оставлять тебя одного.
– Получается, кто-то другой убивал и все прочее?… А зачем…
Он усмехнулся. Копы протащили его мимо меня.
Следующее, что запомнилось – мы с детективом стоим на парковке.
– Жутко не хочется отпускать тебя, – сказал он, – зная, что идти тебе некуда.
– Не беспокойтесь. Я привык.
– Я бы на твоем месте снял этот пиджак. Дело получило громкую огласку. Кто-нибудь может подумать, что ты к нему причастен. Могут…
На подъездную дорожку свернула машина. Опустилось стекло.
– Рей?
21
Я чуть было не спросил: «Вы уверены, что ты Мисси?» Лицо худей прежнего. Вся как-то вытянулась, стала выше, словно я всегда видел ее сидящей, а теперь она встала. Не помню, чтобы когда-нибудь была хорошенькой, а теперь выглядит симпатично с выгоревшими на солнце волосами, звездно горящими глазами. Слышен запах духов.
– Рей, ох, Рей, конечно, это ты! – Она смотрела на меня, как тоскливая кошка, растянувшаяся на подоконнике.
В открытом окне машины виден ортопедический аппарат на лодыжке.
– Что?
– Ты ведь тут ни при чем… Я по телевизору видела…
– Это не я. Это Триггер. Мой друг.
– Зачем тебе такие друзья?
– Я его знал с другой стороны.
Она окинула меня взглядом.
– Что у тебя стряслось?
– Я приехал к тебе. И все пошло наперекосяк. Как всегда.
Звезды в ее глазах моргнули, будто она спела шепотом: «Ох, Рей, ох, Рей, ох, Рей…»
Я уже слышал эту песню.
– Поехали домой, – сказала она.
Ветер дует в листве во дворе, шепчет слова, начинающиеся на «ш-ш-ш», сквозь которые едва слышно людей, разговаривающих в другой комнате. Дом – призрак особняка – белеет на фоне гор, с широкими квадратными плечами, глазами-окнами, ртом-дверью, вдыхает и выдыхает сквозь белые занавески. Небо розовое, облака громоздятся на фоне гор огромными клубами, словно где-то в горах некий гигант выпускает в воздух белый дым. Мертвая тишина, все кругом настоящее, прочное, старик шагает против ветра, покуривая трубку, ветер зачесывает назад его волосы, он про себя что-то шепчет.
– Ну, пошли, – сказала она. – Ты же не собираешься целый день сидеть на подъездной дорожке?
Мы пошли по длинной дорожке, медленно, потому что она сильно хромала, аппарат на левой ноге поскрипывал на каждом шагу.
Дверь больше любой другой двери, какую я в своей жизни видел. Человеку любого роста не приходится наклоняться при входе. Дом приветливо его примет. «Привет, верзила», – скажет он горному великану.
Я прошел следом за ней из прихожей по коридору на кухню с чистым свежим запахом. Кругом цветы в вазах, горшках и чашах свисают с потолка, стоят на полках, в углах, на полу, на столах. Сад, растущий снизу вверх и сверху вниз.
Я сел за стол, и она спросила:
– Налить тебе чего-нибудь выпить?
– Чего-нибудь.
Она подала лимонад с кусочками лимонов.
– Рей, что с тобой? Почему ты так одет?
– Мне жить негде. Не мог тебя найти.
– Значит, твой пиджак – сигнал? Нечто вроде доски объявлений? – Она взяла меня за руку. – Как ты жил это время?
– Тысячу лет пришлось бы рассказывать. Значит, ты так и не видела объявление в газете?
– Какое объявление?
– Я тебя разыскивал. Можно сказать, потерял и нашел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19