https://wodolei.ru/catalog/mebel/Chehiya/
– Разумеется, днем, – добавила она и вконец стушевалась.
– Хорошо, – произнес Джермано. – Мы берем эти серьги.
– Не желаете ли взглянуть еще на что-нибудь, сэр? – спросила Пурима.
Джермано попросил показать браслеты. Пурима принесла два браслета из изумрудов. Один стоил семнадцать, другой – из камней поменьше – одиннадцать тысяч долларов. Покрутив браслеты в руках, Джермано перевел взгляд на Пейтон и попросил:
– Примерь, будь добра.
У Пейтон перехватило дыхание: неужели Джермано хочет ей подарить еще и браслет?
Вышло иначе. Выбрав браслет за одиннадцать тысяч долларов и попросив продавщицу показать ему запонки, он сконфуженно пояснил:
– Купил браслет для жены. Всякий раз, когда чувствую себя виноватым, делаю ей подарок.
У Пейтон упало сердце, и не потому, что браслет предназначался не ей.
Поблагодарив продавщицу за превосходные запонки, Джермано, обратившись к Пейтон, сказал:
– Нам пора. У меня еще много дел.
И все нее Пейтон остановилась, оказавшись у секции сувениров. Здесь продавали соломенные корзиночки, забавные статуэтки, бижутерию… Поразмышляв, она купила подарки: агатовую чашу для Барри (он сможет держать в ней скрепки), набор мельхиоровых подстаканников для Леонарда и Грейс, упаковку кофе для матери, кофейные ложечки для Виктории. Покупки потянули на сорок семь долларов (заметив безучастность Джермано, она заплатила за них сама).
Он отдал ей коробочку с серьгами и чек для таможенного контроля.
– Большое спасибо, – сказала Пейтон, поцеловав его в щеку. – Ты так на меня потратился.
– Пустяки, – ответил Джермано. – Надеюсь, будешь вспоминать обо мне, ведь мы прекрасно провели время.
Вернувшись с Пейтон в гостиницу, Джермано проговорил:
– К сожалению, не смогу тебя проводить. До аэропорта тебя довезет Алонсо. Он – прекрасный шофер.
– Конечно, дела прежде всего, – вздохнув, ответила Пейтон. – Благодарю за машину.
Она опустилась рядом с ним на диван и, прижавшись к Джермано, положила руку ему на пенис, наивно предположив, что если введет его в искушение, то он, возможно, не оставит ее и продолжит знакомство. Однако Джермано неожиданно отстранился – правда, достаточно деликатно.
Может, следует быть понастойчивей? Вероятно, Джермано не понимает, что от него не потребуется усилий – она все устроит сама, ему надо лишь лечь на спину. Но если она проявит напористость, он может ее одернуть, выразить недовольство. Джермано не молод, а позади бурная ночь. Возможно, он изнемог, на время опустошился. У мужчин вечно проблемы с пенисом – то он выдает себя вздутием, заставляя смущаться, а то наоборот, когда надо, не дает знать о себе, вызывая еще большее замешательство. Кусок неуправляемой плоти, похожий вместе с мошонкой на индюшачью бороду. Вульва тоже непривлекательна – средоточие кожных складок, но они благопристойно прикрыты.
– Дорогая, – сказал Джермано, – у нас все еще впереди. Мы непременно встретимся, а сейчас тебе нужно в аэропорт, самолет ждать не будет, а мне пора на работу.
– Надеюсь, что мы увидимся, – снова вздохнув, ответила Пейтон.
Проводив ее до машины, Джермано поцеловал ее в щеку – украдкой, как она посчитала.
Приехав в аэропорт задолго до вылета, Пейтон направилась в бар, хотя сроду не бывала в баре одна. Ходить одной в питейное заведение поистине неприлично. Однако Пейтон быстро пришла в себя, заметив за одним из столиков женщину, тоже пребывавшую в одиночестве. Женщина коротала время за рюмкой.
Пейтон заказала порцию шотландского виски, но растянуть спиртное надолго не удалось. Заметив косые взгляды, она стремительно поднялась и направилась в туалет.
И вовремя! Ее трусики оказались в крови. Месячные, и совсем не в урочный день! Правда, значит, не забеременела. И то хорошо! Случись такое несчастье, и поди гадай, кто тебя обрюхатил: то ли муж, то ли Феликс, то ли Джермано.
Но что же делать? Тампоны Пейтон с собой не взяла – полагала, что не понадобятся. Положение спасли бумажные полотенца, лежавшие стопкой на подоконнике. Однако, бумага оказалась шершавой, вызвав легкое раздражение.
Сев в самолет, Пейтон предалась тягостным размышлениям. Она изменила Барри, не устояла перед дорогими подарками. Шлюха! Ничтожество!
Однако у женщины красота – ее единственный капитал, грех его не использовать. Красота дана не навеки. Пройдет несколько лет, сама захочешь покрасоваться, да будет поздно. Другое дело – мужчины: они в любом возрасте нарасхват, особенно толстосумы, похожие на Джермано, который, видимо, в жизни не знал никаких невзгод.
Однако эта мысль не принесла утешения. Она замужняя женщина и должна быть верной женой. Разве взглянешь теперь мужу в глаза? А он, несомненно, потянет ее в постель. Правда, у нее месячные – как кстати! Она сошлется на слабость, на боли в матке. Правда, Барри может настоять на своем, рассудительно возразив, что секс снимет недомогание.
Он посягал на нее почти каждую ночь, но лишь в первые месяцы после свадьбы Пейтон отдавалась ему, испытывая эротическое влечение. Со временем Барри перестал ее возбуждать. Секс с мужем стал ей казаться утомительным восхождением на крышу многоэтажного здания, чуть ли не небоскреба, куда она взбиралась каждый раз полусонная, и даже оргазм, яркое телесное потрясение, не доставлял ей настоящего удовольствия.
Вот, оказавшись в одной постели с Феликсом и Джермано, она действительно получила необычное, ни с чем не сравнимое ощущение. Тогда она, стоя на четвереньках, сосала пенис Джермано, а саму ее трахал Феликс, войдя в ее влагалище сзади. Но только то удовольствие было напрочь омрачено громким смехом Феликса и Джермано, когда они, оставив ее, устроились на диване, вставив в зубы по сигарете. Несомненно, они смеялись над ней, упиваясь собственным превосходством. За удовольствием пришло и прозрение.
Надо быть осторожней, а в знакомствах разборчивей, а то непременно угодишь в глубокую яму, которыми так богата земля. Один неверный шаг, и окажешься под обвалом. Не стоит уподобляться неразумным животным (Пейтон о них читала, да название позабыла), которые, сбившись в целое полчище, несутся к губительному обрыву, чтобы броситься вниз и разбиться насмерть.
Размышления Пейтон прервал стюард, разносивший напитки. Это был смуглый молодой человек с аккуратными бакенбардами и приторной слащавой улыбкой – гей, по разумению Пейтон.
– Виски с содовой, – попросила она.
Стюард скользнул по ней равнодушным взглядом, подтверждая ее оценку, и подал чашечку с содовой и маленькую бутылочку. Она откупорила бутылочку и вылила виски в чашку, отозвавшуюся шипением.
Пейтон хотелось есть. Из кухни по салону разносился запах съестного, но запах этот аппетита не возбуждал. Пейтон порылась в сумке и обнаружила в ней купленные ею в дорогу зеленовато-желтые фрукты, похожие на огромные апельсины. Пожав плечами и придя к мысли, что не отравится, Пейтон содрала с одного из них толстую кожуру, добравшись до мякоти, оказавшейся кисло-сладкой. В животе урчало от голода, и Пейтон за первым умяла все остальные. Вскоре она заснула, но и во сне все еще 0щущала кисло-сладкий вкус съеденных ею неведомых тропических фруктов.
К неудовольствию Пейтон, в аэропорту ее встречал Барри. Пейтон поморщилась. Она собиралась доехать до дому на такси, дома принять ванну, поспать, а затем пойти на работу, чтобы поскорее избавиться от неприятных воспоминаний.
– Я же просила, чтобы ты меня не встречал, – опустошенно сказала Пейтон.
– Я соскучился по тебе, – невозмутимо ответил Барри, – отменил все встречи, чтоб успеть в аэропорт.
Он взасос поцеловал Пейтон в губы и повлек ее за собой, не обратив внимания на багаж, оставшийся у Пейтон в руке. Правда, ее дорожная сумка была на колесиках, и все же Джермано ей бы, несомненно, помог.
– Ты на машине? – спросила Пейтон. – Она же сломалась.
– Отдал ее в ремонт. Машину взял напрокат. Не терпится домчать тебя до дому. – Барри обнял Пейтон за плечи.
Постели не избежать, тоскливо рассудила она. А разве с Барри получишь настоящее удовольствие? Разве его мужское достоинство сравнится с членом Джермано? Наверное, неспроста в прежние времена невесты шли непорочными под венец. Член мужа им было сравнивать не с чем, и те, которым не повезло, даже не подозревали о том, что существуют пенисы куда больше, настоящие монстры, способные довести до умопомрачительного экстаза.
– Как ты провела время? – спросил Барри, устроившись за рулем.
– Превосходно. Правда, сейчас словно вареная. В самолете не выспишься.
– И в этой машине тоже. Не машина, а драндулет. Отец посоветовал мне подумать о «вольво».
– Но эти машины ужасно дороги. Леонард хочет помочь деньгами?
– Скорее хочет сделать подарок. Ведь скоро у нас годовщина свадьбы.
– Откуда у твоих родителей столько денег? Они и так сильно на нас потратились. А через месяц-другой Белинда выходит замуж.
– Отцу виднее. Не станем же мы отказываться от «вольво». – Барри взглянул на Пейтон и положил руку ей между ног.
– Барри, держись лучше за руль, а то угробишь и эту машину.
Барри гнал машину на полном газу, не снижая скорости даже на поворотах, а однажды и вовсе проехал на красный свет.
Он положил руку Пейтон себе на брюки и лишь после покрепче ухватился за руль.
– Можешь расстегнуть мне ширинку, – произнес он. – Мой петушок тебя с удовольствием поприветствует. Он тоже соскучился по тебе.
Любоваться раздувшимся задиристым членом, и впрямь похожим на петуха, напрягшегося, чтобы прокукарекать, желания не было. Пейтон убрала руку.
– Лучше расскажи, чем ты без меня занимался, – попросила она.
– Позавчера ужинал с отцом в клубе, а вчера ко мне приходил приятель. Смотрели вместе спортивную передачу. Угощал его макаронами с сыром, что ты приготовила.
Придя домой, Пейтон обвела глазами квартиру. Обстановка не изменилась, но теперь она казалась невзрачной, бедной, простецкой: голубые стеклянные вазы с засушенными цветами, обтянутая ситцем софа, кресла в бело-голубую полоску, репродукции на стене… А ведь всего лишь три дня назад она гордилась своей квартирой. А как радовалась ковру, только что уложенному в коридорчике перед ванной! Сейчас ковер этот был в волосах, а в ванной часть кафельных плиток готова была обрушиться.
– Пейтон, – послышался голос Барри, – пойдем в спальню. Мне на работу, но мы успеем перепихнуться.
– Барри, у меня сейчас месячные. Мы перепачкаем простыни.
– Ничего страшного. Подложишь под себя старое полотенце.
Пейтон поплелась в спальню.
Глава двадцать шестая
Однажды в туристическое агентство, в котором служила Пейтон, пришло письмо из Техаса от владельца ранчо Сэнди Купера. Его усадьба находилась невдалеке от Биг-Бенда и использовалась владельцем как пансионат для отдыха горожан. Сэнди Купер приглашал к себе двух сотрудников, чтобы принять участие в конце августа в небольшом путешествии в ознакомительных целях, соблазняя в письме просторами прерий, великолепными лошадьми и обещая приехавшим солидную скидку на предоставляемые услуги.
– Барри, может, ты поедешь со мной? – возбужденно спросила Пейтон, придя домой со сногсшибательной новостью. – Никто в агентстве, кроме меня, ехать в Техас не хочет.
– Ты же знаешь, – ответил Барри, – у меня пациенты. К тому же я не могу оставить своих питомцев. Наша команда вышла в финальную часть турнира. Да и прогулки верхом меня не прельщают. Лошади… а у меня аллергия. А рыбы там, видимо, не половишь. Пригласи лучше Викторию. – Он снял очки и стал протирать носовым платком запотевшие стекла. Теперь он выглядел беспомощным и потерянным.
Что же, решила Пейтон, пусть сидит дома, с ним не пустишься в приключение, Джермано, хотя и старше, и то более склонен к авантюрным поступкам. Однако он не звонит. Не звонит и Феликс Родригес. Ей вспомнились его глаза с поволокой, низкий приятный голос… Затем, к ее немалому удивлению, ей представился его член, длинный и тонкий…
Феликс мог бы напомнить о ней Джермано, и тогда бы тот, приехав в Нью-Йорк, ей бы обязательно позвонил. Они пошли бы в шикарный бар, а потом к нему в номер. Она бы снова уступила ему, а потом… а потом опять бы проклинала себя за безнравственность и порочность, растеребив душевную рану, которая едва начала заживать.
Пейтон не могла позабыть Джермано и даже сама пыталась его найти, но только впустую. Название фирмы, с которой Джермано имел дело в Нью-Йорке, она не запомнила. Оно ей только смутно припоминалось, но в телефонном справочнике ничего похожего не нашлось.
А тут еще Барри постоянно старался ублажить своего ретивого петушка. Правда, случалось, он вспоминал о другом своем увлечении и по вечерам садился за стол мастерить искусственных мух, готовясь к рыбалке. Иной раз при этом он засыпал, и тогда Пейтон, неслышно войдя в гостиную, с довольным видом гасила свет, после чего отправлялась спать, умиротворенная тем, что в эту ночь на нее не залезут.
Среди досадных переживаний и изнурительных горестей у Пейтон нашлась и радость: она похудела. Пейтон высоким ростом похвастаться не могла, и потому всякий излишний фунт сказывался на талии. Но и эта радость оказалась недолгой. Пейтон вдруг пришло в голову, что она похудела из-за того, что подцепила венерическую болезнь. Она пришла в ужас. Если произошло такое несчастье, как об этом расскажешь Барри? Однако спустя несколько дней она успокоилась! Никаких симптомов болезни. Да и не могли же Джермано и Феликс ее заразить – порядочные, интеллигентные люди, к тому же оба надевали презервативы.
Пейтон думала о Джермано даже на службе. Уткнувшись в компьютер, она напрочь забывала о том, какие сведения пытается отыскать, вспоминая нежно-чувственный взгляд Джермано, его жадные губы, горячее дыхание и содрогание его грузного тела, приближавшее ее к упоительному яростному оргазму. Неужели он навсегда оставил ее? Неужели не вспоминает? Наверное, так, – иначе бы позвонил. Вероятно, всему виной menage a trois .
Заниматься любовью с мужем Пейтон стало неинтересно. Барри перестал ее возбуждать, но зная, что от его посягательств не отвертеться, Пейтон стала считать за лучшее ублажить мужа заранее – еще до постели, когда он вечером сидит в кресле у телевизора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Хорошо, – произнес Джермано. – Мы берем эти серьги.
– Не желаете ли взглянуть еще на что-нибудь, сэр? – спросила Пурима.
Джермано попросил показать браслеты. Пурима принесла два браслета из изумрудов. Один стоил семнадцать, другой – из камней поменьше – одиннадцать тысяч долларов. Покрутив браслеты в руках, Джермано перевел взгляд на Пейтон и попросил:
– Примерь, будь добра.
У Пейтон перехватило дыхание: неужели Джермано хочет ей подарить еще и браслет?
Вышло иначе. Выбрав браслет за одиннадцать тысяч долларов и попросив продавщицу показать ему запонки, он сконфуженно пояснил:
– Купил браслет для жены. Всякий раз, когда чувствую себя виноватым, делаю ей подарок.
У Пейтон упало сердце, и не потому, что браслет предназначался не ей.
Поблагодарив продавщицу за превосходные запонки, Джермано, обратившись к Пейтон, сказал:
– Нам пора. У меня еще много дел.
И все нее Пейтон остановилась, оказавшись у секции сувениров. Здесь продавали соломенные корзиночки, забавные статуэтки, бижутерию… Поразмышляв, она купила подарки: агатовую чашу для Барри (он сможет держать в ней скрепки), набор мельхиоровых подстаканников для Леонарда и Грейс, упаковку кофе для матери, кофейные ложечки для Виктории. Покупки потянули на сорок семь долларов (заметив безучастность Джермано, она заплатила за них сама).
Он отдал ей коробочку с серьгами и чек для таможенного контроля.
– Большое спасибо, – сказала Пейтон, поцеловав его в щеку. – Ты так на меня потратился.
– Пустяки, – ответил Джермано. – Надеюсь, будешь вспоминать обо мне, ведь мы прекрасно провели время.
Вернувшись с Пейтон в гостиницу, Джермано проговорил:
– К сожалению, не смогу тебя проводить. До аэропорта тебя довезет Алонсо. Он – прекрасный шофер.
– Конечно, дела прежде всего, – вздохнув, ответила Пейтон. – Благодарю за машину.
Она опустилась рядом с ним на диван и, прижавшись к Джермано, положила руку ему на пенис, наивно предположив, что если введет его в искушение, то он, возможно, не оставит ее и продолжит знакомство. Однако Джермано неожиданно отстранился – правда, достаточно деликатно.
Может, следует быть понастойчивей? Вероятно, Джермано не понимает, что от него не потребуется усилий – она все устроит сама, ему надо лишь лечь на спину. Но если она проявит напористость, он может ее одернуть, выразить недовольство. Джермано не молод, а позади бурная ночь. Возможно, он изнемог, на время опустошился. У мужчин вечно проблемы с пенисом – то он выдает себя вздутием, заставляя смущаться, а то наоборот, когда надо, не дает знать о себе, вызывая еще большее замешательство. Кусок неуправляемой плоти, похожий вместе с мошонкой на индюшачью бороду. Вульва тоже непривлекательна – средоточие кожных складок, но они благопристойно прикрыты.
– Дорогая, – сказал Джермано, – у нас все еще впереди. Мы непременно встретимся, а сейчас тебе нужно в аэропорт, самолет ждать не будет, а мне пора на работу.
– Надеюсь, что мы увидимся, – снова вздохнув, ответила Пейтон.
Проводив ее до машины, Джермано поцеловал ее в щеку – украдкой, как она посчитала.
Приехав в аэропорт задолго до вылета, Пейтон направилась в бар, хотя сроду не бывала в баре одна. Ходить одной в питейное заведение поистине неприлично. Однако Пейтон быстро пришла в себя, заметив за одним из столиков женщину, тоже пребывавшую в одиночестве. Женщина коротала время за рюмкой.
Пейтон заказала порцию шотландского виски, но растянуть спиртное надолго не удалось. Заметив косые взгляды, она стремительно поднялась и направилась в туалет.
И вовремя! Ее трусики оказались в крови. Месячные, и совсем не в урочный день! Правда, значит, не забеременела. И то хорошо! Случись такое несчастье, и поди гадай, кто тебя обрюхатил: то ли муж, то ли Феликс, то ли Джермано.
Но что же делать? Тампоны Пейтон с собой не взяла – полагала, что не понадобятся. Положение спасли бумажные полотенца, лежавшие стопкой на подоконнике. Однако, бумага оказалась шершавой, вызвав легкое раздражение.
Сев в самолет, Пейтон предалась тягостным размышлениям. Она изменила Барри, не устояла перед дорогими подарками. Шлюха! Ничтожество!
Однако у женщины красота – ее единственный капитал, грех его не использовать. Красота дана не навеки. Пройдет несколько лет, сама захочешь покрасоваться, да будет поздно. Другое дело – мужчины: они в любом возрасте нарасхват, особенно толстосумы, похожие на Джермано, который, видимо, в жизни не знал никаких невзгод.
Однако эта мысль не принесла утешения. Она замужняя женщина и должна быть верной женой. Разве взглянешь теперь мужу в глаза? А он, несомненно, потянет ее в постель. Правда, у нее месячные – как кстати! Она сошлется на слабость, на боли в матке. Правда, Барри может настоять на своем, рассудительно возразив, что секс снимет недомогание.
Он посягал на нее почти каждую ночь, но лишь в первые месяцы после свадьбы Пейтон отдавалась ему, испытывая эротическое влечение. Со временем Барри перестал ее возбуждать. Секс с мужем стал ей казаться утомительным восхождением на крышу многоэтажного здания, чуть ли не небоскреба, куда она взбиралась каждый раз полусонная, и даже оргазм, яркое телесное потрясение, не доставлял ей настоящего удовольствия.
Вот, оказавшись в одной постели с Феликсом и Джермано, она действительно получила необычное, ни с чем не сравнимое ощущение. Тогда она, стоя на четвереньках, сосала пенис Джермано, а саму ее трахал Феликс, войдя в ее влагалище сзади. Но только то удовольствие было напрочь омрачено громким смехом Феликса и Джермано, когда они, оставив ее, устроились на диване, вставив в зубы по сигарете. Несомненно, они смеялись над ней, упиваясь собственным превосходством. За удовольствием пришло и прозрение.
Надо быть осторожней, а в знакомствах разборчивей, а то непременно угодишь в глубокую яму, которыми так богата земля. Один неверный шаг, и окажешься под обвалом. Не стоит уподобляться неразумным животным (Пейтон о них читала, да название позабыла), которые, сбившись в целое полчище, несутся к губительному обрыву, чтобы броситься вниз и разбиться насмерть.
Размышления Пейтон прервал стюард, разносивший напитки. Это был смуглый молодой человек с аккуратными бакенбардами и приторной слащавой улыбкой – гей, по разумению Пейтон.
– Виски с содовой, – попросила она.
Стюард скользнул по ней равнодушным взглядом, подтверждая ее оценку, и подал чашечку с содовой и маленькую бутылочку. Она откупорила бутылочку и вылила виски в чашку, отозвавшуюся шипением.
Пейтон хотелось есть. Из кухни по салону разносился запах съестного, но запах этот аппетита не возбуждал. Пейтон порылась в сумке и обнаружила в ней купленные ею в дорогу зеленовато-желтые фрукты, похожие на огромные апельсины. Пожав плечами и придя к мысли, что не отравится, Пейтон содрала с одного из них толстую кожуру, добравшись до мякоти, оказавшейся кисло-сладкой. В животе урчало от голода, и Пейтон за первым умяла все остальные. Вскоре она заснула, но и во сне все еще 0щущала кисло-сладкий вкус съеденных ею неведомых тропических фруктов.
К неудовольствию Пейтон, в аэропорту ее встречал Барри. Пейтон поморщилась. Она собиралась доехать до дому на такси, дома принять ванну, поспать, а затем пойти на работу, чтобы поскорее избавиться от неприятных воспоминаний.
– Я же просила, чтобы ты меня не встречал, – опустошенно сказала Пейтон.
– Я соскучился по тебе, – невозмутимо ответил Барри, – отменил все встречи, чтоб успеть в аэропорт.
Он взасос поцеловал Пейтон в губы и повлек ее за собой, не обратив внимания на багаж, оставшийся у Пейтон в руке. Правда, ее дорожная сумка была на колесиках, и все же Джермано ей бы, несомненно, помог.
– Ты на машине? – спросила Пейтон. – Она же сломалась.
– Отдал ее в ремонт. Машину взял напрокат. Не терпится домчать тебя до дому. – Барри обнял Пейтон за плечи.
Постели не избежать, тоскливо рассудила она. А разве с Барри получишь настоящее удовольствие? Разве его мужское достоинство сравнится с членом Джермано? Наверное, неспроста в прежние времена невесты шли непорочными под венец. Член мужа им было сравнивать не с чем, и те, которым не повезло, даже не подозревали о том, что существуют пенисы куда больше, настоящие монстры, способные довести до умопомрачительного экстаза.
– Как ты провела время? – спросил Барри, устроившись за рулем.
– Превосходно. Правда, сейчас словно вареная. В самолете не выспишься.
– И в этой машине тоже. Не машина, а драндулет. Отец посоветовал мне подумать о «вольво».
– Но эти машины ужасно дороги. Леонард хочет помочь деньгами?
– Скорее хочет сделать подарок. Ведь скоро у нас годовщина свадьбы.
– Откуда у твоих родителей столько денег? Они и так сильно на нас потратились. А через месяц-другой Белинда выходит замуж.
– Отцу виднее. Не станем же мы отказываться от «вольво». – Барри взглянул на Пейтон и положил руку ей между ног.
– Барри, держись лучше за руль, а то угробишь и эту машину.
Барри гнал машину на полном газу, не снижая скорости даже на поворотах, а однажды и вовсе проехал на красный свет.
Он положил руку Пейтон себе на брюки и лишь после покрепче ухватился за руль.
– Можешь расстегнуть мне ширинку, – произнес он. – Мой петушок тебя с удовольствием поприветствует. Он тоже соскучился по тебе.
Любоваться раздувшимся задиристым членом, и впрямь похожим на петуха, напрягшегося, чтобы прокукарекать, желания не было. Пейтон убрала руку.
– Лучше расскажи, чем ты без меня занимался, – попросила она.
– Позавчера ужинал с отцом в клубе, а вчера ко мне приходил приятель. Смотрели вместе спортивную передачу. Угощал его макаронами с сыром, что ты приготовила.
Придя домой, Пейтон обвела глазами квартиру. Обстановка не изменилась, но теперь она казалась невзрачной, бедной, простецкой: голубые стеклянные вазы с засушенными цветами, обтянутая ситцем софа, кресла в бело-голубую полоску, репродукции на стене… А ведь всего лишь три дня назад она гордилась своей квартирой. А как радовалась ковру, только что уложенному в коридорчике перед ванной! Сейчас ковер этот был в волосах, а в ванной часть кафельных плиток готова была обрушиться.
– Пейтон, – послышался голос Барри, – пойдем в спальню. Мне на работу, но мы успеем перепихнуться.
– Барри, у меня сейчас месячные. Мы перепачкаем простыни.
– Ничего страшного. Подложишь под себя старое полотенце.
Пейтон поплелась в спальню.
Глава двадцать шестая
Однажды в туристическое агентство, в котором служила Пейтон, пришло письмо из Техаса от владельца ранчо Сэнди Купера. Его усадьба находилась невдалеке от Биг-Бенда и использовалась владельцем как пансионат для отдыха горожан. Сэнди Купер приглашал к себе двух сотрудников, чтобы принять участие в конце августа в небольшом путешествии в ознакомительных целях, соблазняя в письме просторами прерий, великолепными лошадьми и обещая приехавшим солидную скидку на предоставляемые услуги.
– Барри, может, ты поедешь со мной? – возбужденно спросила Пейтон, придя домой со сногсшибательной новостью. – Никто в агентстве, кроме меня, ехать в Техас не хочет.
– Ты же знаешь, – ответил Барри, – у меня пациенты. К тому же я не могу оставить своих питомцев. Наша команда вышла в финальную часть турнира. Да и прогулки верхом меня не прельщают. Лошади… а у меня аллергия. А рыбы там, видимо, не половишь. Пригласи лучше Викторию. – Он снял очки и стал протирать носовым платком запотевшие стекла. Теперь он выглядел беспомощным и потерянным.
Что же, решила Пейтон, пусть сидит дома, с ним не пустишься в приключение, Джермано, хотя и старше, и то более склонен к авантюрным поступкам. Однако он не звонит. Не звонит и Феликс Родригес. Ей вспомнились его глаза с поволокой, низкий приятный голос… Затем, к ее немалому удивлению, ей представился его член, длинный и тонкий…
Феликс мог бы напомнить о ней Джермано, и тогда бы тот, приехав в Нью-Йорк, ей бы обязательно позвонил. Они пошли бы в шикарный бар, а потом к нему в номер. Она бы снова уступила ему, а потом… а потом опять бы проклинала себя за безнравственность и порочность, растеребив душевную рану, которая едва начала заживать.
Пейтон не могла позабыть Джермано и даже сама пыталась его найти, но только впустую. Название фирмы, с которой Джермано имел дело в Нью-Йорке, она не запомнила. Оно ей только смутно припоминалось, но в телефонном справочнике ничего похожего не нашлось.
А тут еще Барри постоянно старался ублажить своего ретивого петушка. Правда, случалось, он вспоминал о другом своем увлечении и по вечерам садился за стол мастерить искусственных мух, готовясь к рыбалке. Иной раз при этом он засыпал, и тогда Пейтон, неслышно войдя в гостиную, с довольным видом гасила свет, после чего отправлялась спать, умиротворенная тем, что в эту ночь на нее не залезут.
Среди досадных переживаний и изнурительных горестей у Пейтон нашлась и радость: она похудела. Пейтон высоким ростом похвастаться не могла, и потому всякий излишний фунт сказывался на талии. Но и эта радость оказалась недолгой. Пейтон вдруг пришло в голову, что она похудела из-за того, что подцепила венерическую болезнь. Она пришла в ужас. Если произошло такое несчастье, как об этом расскажешь Барри? Однако спустя несколько дней она успокоилась! Никаких симптомов болезни. Да и не могли же Джермано и Феликс ее заразить – порядочные, интеллигентные люди, к тому же оба надевали презервативы.
Пейтон думала о Джермано даже на службе. Уткнувшись в компьютер, она напрочь забывала о том, какие сведения пытается отыскать, вспоминая нежно-чувственный взгляд Джермано, его жадные губы, горячее дыхание и содрогание его грузного тела, приближавшее ее к упоительному яростному оргазму. Неужели он навсегда оставил ее? Неужели не вспоминает? Наверное, так, – иначе бы позвонил. Вероятно, всему виной menage a trois .
Заниматься любовью с мужем Пейтон стало неинтересно. Барри перестал ее возбуждать, но зная, что от его посягательств не отвертеться, Пейтон стала считать за лучшее ублажить мужа заранее – еще до постели, когда он вечером сидит в кресле у телевизора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39