Подойдя к столику, Кенда засунула его под мышку и направилась к своей койке. Положив на нее журнал, она вынырнула из спасательного жилета и сняла мокрую одежду. Затем надела ночную рубашку, халат и поверх – вновь спасательный жилет. На часах была только половина двенадцатого. Предстояла еще долгая ночь.
Опершись спиной о взбитую подушку, Кенда поджала колени и, положив на них журнал, стала перелистывать страницы. Вначале ей не встречалось ничего примечательного, кроме дат, времени, места нахождения и пройденного расстояния. Кенда пристально вглядывалась в записи, процеживая взглядом страницу за страницей. В левой колонке Джон часто делал записи о чем-то экстраординарном. В первые месяцы плавания он звонил Лилиан из каждого порта, в котором была телефонная связь с США, и эти записи вызывали у Кенды неприятное ощущение. Одна из них гласила: "Мы с Лилиан прогрессируем: тысячи миль, разделяющие нас, кажется, помогают взаимопониманию". Какой-то червячок ревности зашевелился в груди Кенды. Она перевернула еще несколько листков. Наконец она нашла запись, сделанную в тот день, когда Джон бросил якорь в лагуне возле ее острова. Единственная строчка гласила: "Обнаружил прекрасное дикое существо, пробывшее в одиночестве на необитаемом острове семь лет". Кенда почувствовала, как от приступа ярости краснеет ее лицо. "Существо"! Он назвал ее "существом"!
Кенда начала спешно просматривать колонки. Следующая запись, касающаяся ее, гласила: "Ее зовут Кенда Ван. Она только что выиграла мой конкурс красоты. Думаю, что все последующие дни превзойдут мои самые радужные надежды…".
Кенда перевернула страницу и наверху увидела запись, сделанную в Суве, – наспех нацарапанный отчет о его звонке Лилиан: "Мы решили наши проблемы, и наконец будущее, словно солнце, выглянуло из-за горизонта и осветило дорогу только нам двоим. С нетерпением жду возвращения домой и начала новой жизни". Кенда не могла поверить глазам. Ждет начала новой жизни… с Лилиан?! Описывая ее, Кенду, как "существо", объект удовольствия, он одновременно писал о начале новой жизни с Лилиан?
Кенда уже неторопливо переворачивала страницу за страницей. Очень много записей было посвящено шторму. И больше нигде не упоминалось о ней… Должно быть, Джон не желал писать о ней. В определенные моменты он просто не мог не упомянуть о ней! Она добралась до записей, касающихся штилевой зоны. Одна из них была лаконична: "Вода, везде вода, но все доски ссохлись". Это была строчка из книги "Старик и море", которую изучают в школе в девятом классе.
У нее мурашки пробежали по коже, когда она нашла запись, сделанную в день их свадьбы: ничего, кроме местонахождения корабля! Ни слова о том, что они дали друг другу клятву верности на рассвете того дня, и даже имя ее упоминалось в журнале только один раз…
Словно стараясь отмахнуться от страшных раздумий, Кенда захлопнула журнал и резко бросила его. Злость подавила нахлынувшие слезы. Лучше ей было умереть там, на острове, в одиночестве. Она никогда еще в жизни не испытывала такой жгучей сердечной боли. Джон обманул ее! Он жестоко обманул ее.
Судя по записям в журнале яхты "Бьюти", Кенда Ван-Тэйлор вообще не существовала, а Кенда Ван упоминалась в нем как "дикое существо". Существо – это животное… Нет, ты не "существо", Кенда Ван, ты – дура, объект его похоти. Все время ты именно им и была, не правда ли?
Кенда сразу представила себе Джона стоящим позади нее, когда она оглянулась на звук его голоса, – его изумленные темно-карие глаза, его широкие плечи, его мужественную осанку… Он нашел существо, которое надо было приручить. Вспоминая силу его рук, свой трепет от его прикосновений, она поняла, что он действительно приручил ее как дикое существо. Но больше этого не будет. Нет, не будет!
Она открыла глаза, уставилась на журнал, лежащий на полу, и поняла, что "дикое существо" опять вернулось в ее душу.
13
Туман рассеялся, и солнце опять засияло над атоллом Кирибати. Всю оставшуюся часть прошлой ночи Кенда была в таком подавленном состоянии, какого никогда с ней раньше не случалось. Джон дважды заходил в каюту, но каждый раз, заслышав его шаги, Кенда отворачивалась лицом к стене и притворялась, что спит.
Утром она тихо встала, помылась и надела бежевые слаксы и белую блузу. Когда Кенда услышала, как Джон вошел в каюту, она ощутила, что все внутри ее словно сжалось.
Он приветствовал ее обычной улыбкой.
– Привет, соня! Сегодня прекрасный день. Я поднял все паруса.
Кенда молчала.
Джон склонился, чтобы поцеловать ее, но она резко подалась назад.
– Не надо… – шепотом попросила она.
– Ну разве так следует приветствовать своего мужа по утрам? – Его губы коснулись ее холодных, не отвечавших взаимностью уст. Джон выпрямился и посмотрел на нее, в глазах его появилась озабоченность.
– В чем дело?
– Джон, я хочу улететь в Гонолулу, – сказала она безразличным голосом. – Как ты думаешь, можно это устроить в Фаннинге? – Она не хотела смотреть на него, поэтому перевела взгляд на свои сандалии.
Джон вынул сигарету и закурил.
– Это из-за тумана? – спросил он, разглядывая тлеющий кончик сигареты. – Ты устала от качки или напугана? Да, Кенда?
Она подняла на него глаза, но смотрела не в лицо ему, а на сильную жилистую руку, держащую сигарету. Имело ли вообще теперь значение, скажет она ему правду или солжет? В конце концов она кивнула.
– Да, я устала от качки.
На его губах заиграло подобие улыбки.
– И это та женщина, которая хвалилась, что научится управлять яхтой лучше меня прежде, чем мы достигнем Гавайев… – он вопросительно приподнял брови. – Не правда ли?
Кенда молчала. Ей хотелось закричать "нет!". Та женщина любила тебя, доверяла тебе, верила в тебя! Но Кенда не могла заставить себя произнести хотя бы слово.
Джон протянул руку, и она почувствовала его теплые пальцы на своих плечах. Его глаза не отрываясь смотрели на нее.
– Кенда, что произошло? Скажи, пожалуйста!
Она на минуту задержала дыхание и бешено вырвалась из его рук, до боли закусив губу. Кенда знала, что именно сейчас ей необходимо навсегда установить между ними дистанцию. У Джона был многолетний опыт общения с женщинами: он знал, как подойти к любой, как возбудить у женщины желание, чтобы отныне единственным, чего она жаждала, было попасть в капкан его объятий… Ей приходилось избегать его взгляда, чтобы он сквозь смятение, отражавшееся в ее глазах, не рассмотрел еще не умершую страсть. Кенда быстро опустила глаза.
– Можешь ли ты договориться, чтобы я улетела отсюда на Гавайи, Джон? – Она попыталась скрыть дрожь, направляясь к двери. Находясь вне пределов его досягаемости, Кенда снова посмотрела на него.
– Да, – произнес он холодным, уверенным тоном. – Я могу сделать это.
– Спасибо. – Кенда убежала на палубу. Не имея сил больше сдерживать нервную дрожь, она старалась хоть как-то заглушить рыдания, вырывавшиеся из груди, и пыталась остановить ливнем льющиеся слезы. Для этого она крепко ухватилась за поручни и несколько раз глубоко вдохнула свежий утренний воздух. Дрожь пробежала у нее по спине, когда она увидела атолл, возвышающийся над морем как зеленая скала, а над ним – безоблачное небо. Она думала, что еще вчера он мог бы показаться ей фантастически прекрасным и нереальным, как если бы она оказалась Алисой в Стране Чудес… Кенда собиралась с силами, беспомощно глядя на воду, когда услышала, как Джон прошел быстрыми шагами по палубе и оказался рядом с ней. Он снова обратился к ней:
– Кенда, дорогая, это просто безумие! С чего все это? Скажи мне!
Она покачала головой.
– Не стоит об этом говорить. – Кенда горько вздохнула.
Его глаза очень напоминали ястребиные, когда он смотрел ей прямо в зрачки.
– Не обращайся со мной так, будто я какой-то идиот. Если ты не любишь меня – так прямо и скажи. Ты не хочешь быть моей женой? – Его голос от волнения охрип. – Я не буду плакать или умолять тебя остаться со мной, но скажи мне все же, в чем дело?
Она сжалась и заставила себя не отводить взгляд. Вереница дней, проведенных вместе, каруселью завертелась в ее мозгу, она пошатнулась, ухватилась за поручень и перевела взгляд на остров. Несмотря на события прошлой ночи, несмотря на то, что Кенда прочла в журнале или не прочла, она…
Джон неожиданно взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.
– Так вот в чем дело! Ты поняла, что не любишь меня, что для тебя это приятное, но затянувшееся приключение, не правда ли?.. – Он учащенно дышал, произнося эти слова. – И теперь ты хочешь сбежать туда, – Джон зло махнул рукой в сторону острова. – А потом и оттуда. Тебе нужен весь тот мир, который упадет к твоим ногам, как только ты прибудешь в Гонолулу, – яркие огни, внимание прессы, вся эта блестящая мишура, – его голос стал тише, и он приблизил к ней свое лицо. – Ну что ж, моя дорогая, я позабочусь, чтобы ты получила все это… со всеми сопутствующими прелестями светской жизни, – Джон ухмыльнулся ей в лицо. – И если вы опять окажетесь покинутой на каком-то Богом забытом острове, не ждите, что я приплыву спасать вас, леди. Это слишком вредно для моего сердца. – Он повернулся и исчез.
– Джон! – крикнула она ему вслед, но он не отозвался.
Дважды за оставшуюся часть дня Кенда старалась набраться храбрости и подойти к нему, но Джон упорно избегал разговора. Стоя с каменным лицом в капитанской рубке, он крепко сжимал штурвал. Единственными фразами были те, которыми они обменялись во время обеда на камбузе. Он твердым и четким голосом инструктировал ее, что вертолет прибудет с острова Рождества утром и заберет ее обратно, а оттуда она полетит на Гавайи.
Кенда смотрела на него сквозь пелену слез, застилавших ей глаза, но он, давая объяснения, нервно ходил взад-вперед по камбузу, не замечая их.
Какой же несчастной она чувствовала себя в ту ночь в бунгало друзей Джона в Фаннинге! В другой ситуации этот визит был бы просто замечательным. Очень мало приезжих попадало на атолл Кирибати, и поэтому товарищ Джона, совершивший с ним предыдущее путешествие по Тихому океану, Герберт Лансинг, с великим удовольствием повел их на экскурсию. В почти полном молчании они наблюдали, как местные жители собирали кокосовые орехи для того, чтобы отделить копру, из которой получали масло на продажу. Потом они посетили школу, деревню и вернулись обратно в бунгало. Жена Герберта, милая Диана, приготовила восхитительный обед, но еда не лезла Кенде в горло.
В конце концов, чувствуя себя совершенно разбитой, она извинилась и ушла в свою комнату. Там она свернулась калачиком на постели, крепко сцепив руки. В ее голове роились обрывки тусклых мыслей: Джон не представил ее как свою жену. Как все это странно… Ведь это ее он обвинил в том, что она не любит его. Не любит его?
Как тяжело было удержаться от того, чтобы не побежать к нему, ворваться в его комнату в другом конце холла и броситься в его объятия… Кенда чувствовала себя опустошенной и бесконечно несчастной. Она лежала на большой двуспальной кровати и чутко прислушивалась к ночным шорохам, доносившимся через открытое окно.
Она ждала, что он зайдет за ней утром, и была удивлена, когда, открыв на стук дверь, увидела Герберта Лансинга. Она понимала, что этим утром им с Джоном еще не поздно будет поговорить и уладить все недоразумения, которые так внезапно испортили их отношения. Продумав об этом всю ночь, она с унынием осознала, что странные записи в бортовом журнале потеряли для нее всякое значение. Возможно, им даже было какое-то объяснение… Во всяком случае, Кенда уже была готова выслушать любое объяснение!
Герберт улыбался ей.
– Джон попросил меня проследить, чтобы вы добрались до острова Рождества в целости и сохранности. Я полечу с вами, а когда вы будете на пути к Гавайям, вернусь на том же вертолете.
Ее рот раскрылся от изумления:
– А где Джон?
– Он отплыл этим утром, – Герберт почесал затылок, – еще до завтрака. Диана приготовила ему завтрак, но не смогла заставить его проглотить хотя бы кусочек, – удрученно покачав головой, Лансинг ушел.
Кенда закрыла лицо руками и оперлась о стену. Острая боль пронзила ей сердце, почти лишив ее способности дышать…
– Вы готовы, мисс Ван? – снова услышала она голос Герберта. – Вертолет скоро приземлится. – Он зашел в комнату и осмотрелся. – Где ваш багаж?
Все еще не придя в себя, прижавшись к стене, Кенда показала на кровать, рядом с которой стояли ее чемоданы. Она в прострации наблюдала, как Герберт взял их и вышел из комнаты. Казалось, прошла вечность прежде, чем она заставила свои ослабевшие ноги сделать шаг и последовать за ним в холл. Кенда все еще никак не могла опомниться. Джон так легко бросил ее… Она провела руками по лицу. Он уплыл прочь на "Бьюти", оставив ее с разбитым сердцем и вечной болью воспоминаний о счастье. Об их счастье.
Герберт Лансинг прекрасно справился с поручением Джона. Сидя в кресле у иллюминатора самолета, который доставит ее в Гонолулу, Кенда помахала рукой Герберту, стоящему у взлетной полосы. Через несколько минут она уже была на высоте несколько тысяч метров, но все равно через прорехи разрывов между облаками могла видеть внизу безбрежное пространство сине-голубой воды океана. В салоне вместе с ней была небольшая группа людей: пилот, второй пилот, стюардесса и какие-то другие пассажиры, которые тепло приветствовали ее, – но она не могла потом припомнить ни их имен, ни того, что они говорили.
Кенде никак не удавалось хотя бы приглушить боль в сердце. Джон уплыл, даже не попрощавшись, сделав ее самым несчастным и одиноким человеком на земле… Яркие воспоминания о времени, проведенном вдвоем с ним, стали немилосердно разрывать ее сердце на части. Она скорчилась, положив затылок на подголовник кресла, и закрыла глаза. Сознание того, что он не любил ее и в конце концов ввел в заблуждение, не женившись на ней по-настоящему, стало доходить до нее. Измотанная недосыпанием в последние две ночи, Кенда почувствовала, как ресницы стали буквально наливаться свинцом, и словно отключилась.
Она очнулась от легкого прикосновения руки к своему плечу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18