А потом, завороженные косящими зрачками Форката и его властным голосом, мы покинули таинственную тихую террасу, залитую багровым вечерним солнцем, и оказались на другой освещенной солнцем террасе в квартире Чень Цзинфан, откуда открывался вид на пристань и реку Хуанпу.
3
Ким находится в Шанхае уже третий день, когда раздается телефонный звонок из парижской клиники «Вотрен»: Мишель Леви о чем-то долго беседует с женой, после чего просит позвать своего друга. Она выносит телефон на террасу, где тот сидит под тентом, листая журнал: Ким ждет, когда Чень Цзин скроется в гостиной.
– Бонжур, дружище, – говорит он в трубку, – как ты там?
– Великолепно, – отвечает Леви, – а ты?
– Все в порядке.
– У меня отличные новости: первая операция прошла замечательно, и я полон надежд; скоро предстоит вторая, более сложная, но удача мне улыбается, и я знаю, что все будет хорошо и скоро я вернусь домой. А сейчас скажи, как наши дела? Ты выполнил то, о чем я тебя просил?
– Отчасти, – отвечает Ким. – Книгу я достал, но Крюгера пока видел лишь мельком. Я не могу им заняться, не приняв меры предосторожности.
– Ты должен поторопиться, – говорит Леви. – Крюгер очень хитер и может что-то почуять.
– Это рискованное дело, – отвечает Ким и добавляет: – Видишь ли, капитан, теперь я, как никогда, должен действовать безупречно, не оставляя следов, потому что, когда проклятый палач будет ликвидирован, я, как тебе известно, хотел бы остаться здесь, работать на тебя и забрать к себе жену и дочку… Мы ведь договорились, помнишь? Конечно, было бы проще, если бы я, расправившись с Крюгером, сел на самолет, и поминай как звали. Но я не хочу рисковать своим будущим и счастьем семьи. Мне надо тщательно все продумать и выбрать подходящий момент, чтобы потом остаться вне подозрений, понимаешь?
– Конечно, ты должен быть осмотрителен, но медлить нельзя, – говорит Леви. – Дело не ждет. И не теряй из поля зрения Чень Цзин, этот сукин сын способен на все… Я еще позвоню. Желаю удачи.
– И тебе тоже, капитан.
Едва он вешает трубку, Чень Цзин появляется на террасе в сопровождении верной служанки, которая несет поднос с напитками.
– Не угодно ли жасминового чаю, мсье Франк? – спрашивает госпожа, улыбаясь. – Или вы предпочитаете сухой мартини? Я его превосходно готовлю. Муж говорит, что мой мартини – лучший во всем Шанхае… разумеется, не считая его собственного, который умеет делать только он один.
– Ну уж Мишель наверняка отдает предпочтение вашему, – отвечает Ким. – Кстати, какие у вас планы на сегодняшний вечер? Вы куда-нибудь идете?
– Боюсь, мне вновь придется кое-куда отправиться, мсье. Очень сожалею.
– Не говорите так Я всегда рад составить вам компанию.
Золотистые глаза Чень Цзин мягко поблескивают, она часто моргает, ритмично и немного деланно, но трепет ее нежных шелковых век очаровывает Кима.
Прогулки с Чень Цзин отнимают гораздо больше времени, чем предполагалось, и за две недели он неплохо узнает светскую жизнь Шанхая, знакомится со многими представителями городской элиты, азиатской и европейской. Разделы светской хроники газет «Норт чайна дейли» и «Шанхай меркьюри» неизменно фиксируют присутствие мадам Чень Цзинфан и мсье Франка на очередной вечеринке или приеме. Кроме того, она любит бывать в модных клубах и назначает встречи с друзьями то в «Казанове», то в «Дель Монте», «Литл Клубе» или «Сиросе». Иногда какая-нибудь знакомая супружеская пара приглашает ее поужинать, пойти в кино или на танцы, однако больше всего ей нравится ходить одной, точнее, в сопровождении Кима, которому она в шутку признается, что, если бы ее муж услышал, что поговаривают об их странной паре в Шанхае, ему бы это вряд ли пришлось по вкусу.
Как-то раз вечером, на одном из многолюдных приемов в Ханчжоу, на берегу Западного озера, Ким, поглощенный веселой беседой с Чарли Вонгом и его женой, теряет из виду Чень Цзин. Неожиданно метрах в пятидесяти, среди моря людских голов, он видит лицо Крюгера, который, как ни в чем не бывало, разговаривает с ней возле сверкающей огнями елки. Ким несется к ним, бесцеремонно расталкивая гостей, и когда до Чень Цзин остается уже совсем немного, понимает, что Крюгер тоже его заметил: он неторопливо, но решительно прощается с прекрасной китаянкой, наклоняется, чтобы поцеловать ей руку, поворачивается и в следующий миг исчезает в толпе.
– Вы знаете этого человека? – Ким предлагает Чень Цзин сигарету, прикидываясь безразличным. – Он производит приятное впечатление.
– Кто в Шанхае не знает Омара? – отвечает она. – Но я общалась с ним всего пару раз. Он подходил справиться о здоровье мужа… А почему вы спрашиваете? Быть может, мне угрожает серьезная опасность, а я и не подозреваю? – добавляет она, и в ее глазах вспыхивает лукавый огонек.
Ким не собирается ничего объяснять и начинает оправдываться:
– Видите ли, когда вы одна, любой, кто к вам приближается, кажется мне подозрительным…
– Вы, мсье Франк, боитесь за меня, даже когда вокруг столько людей? – улыбается молодая китаянка. – Не стоит так беспокоиться, ведь это друзья… А сейчас не будете ли вы так любезны сходить в бар и принести мне бокал шампанского?
Ким улыбается в ответ и слегка касается ее локтя.
– Я был бы рад отправиться туда вместе с вами, и пусть мне завидуют все мужчины… Взгляните, там Вонг и Со Линь с супругами Дюпре.
– Очень занятно. – Чень Цзин покорно вздыхает. – Как вам будет угодно. Неосмотрительная китаянка торжественно клянется ни на шаг не отходить от своего стража… Разве что мадам Дюпре в сотый раз захочет рассказать по секрету о той безумной ночи в Париже с Жаном Габеном и собачкой Лулу.
– Да, вы роковая женщина, – улыбается Ким.
– Вы правда так думаете? Это комплимент.
– Вот как? А почему?
– Потому что я всегда мечтала быть роковой женщиной.
Посещая ночные клубы, Чень Цзин ни разу не заглянула в «Желтое небо», принадлежащее Омару, и это радует Кима; ему не терпится увидеть гнездо бывшего нациста, но он отправится туда один, как только появится свободный вечер.
И вот такой вечер настает. Воскресенье, стоит удушливый зной, Ким сидит на террасе, глядя на Банд, как вдруг Дэн сообщает ему, что мадам просит прощения: к сожалению, она не сможет пойти с ним на ужин, у нее сильная мигрень, она легла и сегодня уже никуда не выйдет, поэтому мсье придется провести вечер в одиночестве.
После ужина, за которым ему церемонно прислуживает старый китаец, Ким выходит на улицу, подзывает рикшу и просит отвезти его в «Желтое небо», на Шаньдун-роуд. Это большой роскошный клуб, его залы окрашены в красные и желтые тона. Сияющая танцплощадка, просторный игорный зал, множество посетителей. Подойдя к стойке бара, Ким заказывает виски и рассматривает посетителей. Оркестр исполняет «Сибоней», несколько пар увлеченно танцуют. Вокруг площадки столики, на каждом маленькая красная лампа и желтая роза на длинном стебле в нарядной хрустальной вазе. Внимание Кима привлекает красивая молоденькая китаянка с подведенными глазами и стройными ножками; она сидит за столиком у самой танцплощадки, одетая в красное облегающее чипао с высоким воротничком и разрезами на юбке вдоль боковых швов, и недовольно рассматривает свои ярко-красные ногти. Она курит длинную красную сигарету, перед ней высокий стакан с красным вином. В глубине зала вокруг рулетки слышатся радостные и удивленные возгласы.
В следующий миг Ким видит улыбающегося Омара, который стоит на краю площадки, приветствуя посетителей. Сейчас Ким может рассмотреть его лучше, чем в «Катае» или Сучжоу. Человеку, называющему себя Омаром, около сорока, он очень высок, у него тонкий орлиный нос и дерзкий взгляд. Несмотря на ослепительную улыбку, горькая гримаса искажает его крупный, четко очерченный рот. Манеры его подчеркнуто безукоризненны. Проходя мимо китаянки в красном, Омар берет желтую розу, подносит ее к лицу, улыбается девушке, целует ее в щеку и галантно прощается. Затем смотрит на часы, по-прежнему держа розу в руках, и направляется к маленькой синей двери за стойкой, покрытой лаком и инкрустированной слоновой костью. Он открывает эту дверь, за которой виднеются ведущие вверх ступени ярко освещенной лестницы, и тут же за собой захлопывает.
Ким думает, что Омар его не заметил или не пожелал замечать. В любом случае, Крюгеру отлично известно, кто он такой: после того как Ким побывал с Чень Цзин на всех приемах и едва ли не во всех известных местах Шанхая, несложно догадаться, что он ее телохранитель.
Проходит полчаса, Крюгер не появляется, и Ким спрашивает бармена, когда вернется хозяин, поскольку ему необходимо поговорить с ним об одном чрезвычайно важном деле. Бармен, печальный луноликий китаец с вислыми усами, отвечает, что хозяин ушел в свои покои, приказав его не беспокоить.
– В свои покои? – удивляется Ким. – Неужели господин Омар живет здесь, в клубе?
– Да, мсье, его квартира расположена наверху…
– Очень удобно, – кивает Ким, – хотя наверняка туда можно попасть и с улицы, не так ли?
– Разумеется, мсье: она выходит на Кинг-Лонг, маленькую улочку позади клуба. Ваш стакан пуст, не желаете ли еще виски?
Ким не успевает ответить, так как внезапно у него за спиной раздается наигранно приветливый голос:
– Возможно, мсье предпочитает провести время в приятном обществе?
Ким оборачивается и видит толстенького улыбающегося китайца в светло-голубом костюме, черной рубашке и белом галстуке.
– Предпочту виски, – сухо отвечает Ким.
Бармен берет его стакан, но незнакомец не сдается:
– Простите, что помешал. Вы достопочтенный господин Франк, не так ли?
– Он самый.
– Ду Юэшэн, мой шеф, желает побеседовать с вами. Для него будет большой честью, если вы согласитесь выпить рюмочку за его столиком.
– О чем нам беседовать? – спрашивает Ким. – Мы не знакомы.
– Неужто вы не слышали про Ду Большие Уши?
– Что-то, кажется, слышал. – Ким теряет терпение. – Что ему нужно?
Не переставая улыбаться, китаец делает вежливый жест рукой.
– Следуйте за мной, будьте любезны.
Он огибает танцплощадку и пересекает игорный зал. Ким идет за ним. Ду Большие Уши сидит за столиком в крошечном закутке между залом и стойкой бара. На нем роскошный белый костюм, такого же цвета шляпа и розовый галстук Тяжелая выступающая вперед нижняя челюсть удивительно не сочетается с насмешливо-спокойным выражением глаз под тяжелыми веками и ртом с тонкими губами. Перед ним запотевший бокал шампанского. Его ручищи напоминают грелки с водой. Рядом с ним, медленно обрывая лепестки желтой розы, сидит телохранитель-филиппинец с мрачной курносой физиономией, наполовину скрытой полями шляпы. Киму очевидно, что перед ним профессиональный туфеи, наемный бандит. Толстенький китаец усаживается по другую руку от шефа, Ким продолжает стоять со стаканом виски в руке.
– Рад познакомиться, мсье Франк, – говорит Ду Юэшэн. – Не хотите ли присесть за столик вашего покорного слуги? Похоже, вы устали. Последнее время вам, должно быть, скверно спалось…
– Возможно, – отвечает Ким.
– Насколько мне известно, вы прибыли в Шанхай по просьбе мсье Леви на одном из его кораблей. – Ду Большие Уши задумчиво улыбается и продолжает: – Странный выбор. Вы могли бы сесть на самолет и добраться со всеми удобствами…
– В самолете меня укачивает, – отвечает Ким.
– Неужели, мсье?
– Могу поклясться.
– А знаете ли вы, что некоторые грузовые суда, принадлежащие нашему уважаемому другу мсье Леви, перевозят оружие, которым снабжают коммунистов, мечтающих завладеть Шанхаем?
– Не понимаю, куда вы клоните.
– О, мне очень жаль. Наверное, я выражаюсь непонятно, мой французский оставляет желать лучшего, – говорит гангстер, опуская глаза. Ким понимает, что, несмотря на бравый вид, костюм по последней моде и гладкую розовую кожу, ему намного больше лет, чем кажется с первого взгляда. – Но и ваш французский, мсье, также далек от совершенства. Потому что вы не француз, – так мне сказали.
– Вы правы. Я каталонец и испанец, и, поверьте, меня несколько утомило быть тем и другим одновременно. Так что терпение мое не беспредельно, особенно когда приходится терять время с головорезом, переодетым старой черепахой. Что вам от меня надо?
Не теряя фарфоровой улыбки, Ду Юэшэн отпивает глоток шампанского и отвечает:
– Не горячитесь, любезный друг. Вы позволите задать вам один вопрос? Зачем вы пожаловали в Шанхай?
– Предположим, я прибыл сюда, чтобы купить шляпу, такую как в «Шанхай Лили».
– У вас оригинальное чувство юмора, – улыбается Ду Большие Уши. – Думаю, мы поймем друг друга… Почему бы вам, мсье, не присесть за наш столик и не выпить бокал шампанского?
– Я люблю пить в одиночестве.
– Вам явно недостает вежливости, однако я не стану обращать на это внимание. Как бы то ни было, я собираюсь сделать вам одолжение.
– Извольте.
– Должен вас предупредить, что вам лучше поскорее уехать из Шанхая.
– Об этом и не мечтайте.
– Вы, мой бесценный друг, слишком категоричны. – Ду любезно улыбается. – Мечтать – дело хорошее. Попробуйте на досуге.
– Я давно утратил эту привычку.
– Не верю. Если бы вы говорили правду, вас бы сейчас в Шанхае не было. Ну да ладно. Может, вы хотя бы поужинаете со мной? Есть змеиный суп, лотосовые корни, ю-лай. Вы знаете, что это такое?
– Свиной язык Нет уж, спасибо.
– Вижу, вы делаете успехи в моем языке… Короче говоря, хотите добрый совет, мсье? – Его тон становится более жестким.
– Можете себя не утруждать.
– Предупреждаю, мсье: вы лезете на рожон.
– Не имею привычки лезть на рожон, – холодно отвечает Ким. – Но уж если придется, знайте: я пойду до конца.
Оркестр заиграл «Амаполу», и внезапно из потаенного уголка памяти перед глазами Кима возникает твоя мама, которая словно в полусне медленно танцует в его объятиях, склонив голову ему на плечо: она любила эту песню и частенько напевала ее, словно песня спасала ее от жестокого и равнодушного мира. Ду Большие Уши пристально рассматривает лицо Кима и добавляет более мягко:
– А теперь слушайте, что вам следует делать, мсье Франк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28