– Всякий раз, когда мы где-нибудь бросаем якорь, а поблизости находятся другие суда, нам приходится буквально отбиваться от желающих перебраться на наш корабль.– Неужели? Мне трудно в это поверить, – сухо заметила Бланш. – Ведь здесь случаются драки с ножами, применяют телесные наказания.– Мисс, я говорю правду. – Роберт часто-часто заморгал глазами. – Это все из-за капитана, но главным образом – из-за еды.– Из-за еды? – недоуменно сдвинула брови Бланш.– Мы все здесь питаемся одинаково. Наш повар – француз. Вы сами знаете, как хорошо он готовит. А на других кораблях, ну, не на всех, прежде чем съесть хлеб, нужно сначала вытрясти из него червяков.Бланш даже содрогнулась от отвращения и, почувствовав внезапный приступ тошноты, брезгливо отодвинула тарелку. Роберт удивленно взглянул на нее и начал молча убирать посуду.– А ты тоже нанялся на этот корабль, потому что здесь хорошо готовят? И как родители отпустили тебя в море? Тебе, наверное, лет шестнадцать?– Мне осенью будет уже восемнадцать! – гордо ответил Роберт, а потом покраснел и опустил глаза. – А своих родителей я не помню, они давно умерли.– О, прости, я не знала.– Все в порядке, мисс. Вы не знаете, какой Уил Мидл хороший человек. Мне есть с чем сравнивать, поверьте! Если бы не он, я бы давно погиб.– А что ваш капитан сделает с Мэтью и Уолтером?Бланш озабоченно наморщила лоб.– Он уже выпорол их. Мэтью получил пятнадцать ударов, но даже не пикнул. Уолтер – семь.– Боже милосердный! – побледнела Бланш.– Могло быть и хуже, – серьезно заметил Роберт. – Кража вещей у товарища на пиратском корабле расценивается как уголовное преступление, которое даже карается смертью. Иногда виновному вырывают ноздри или отрезают кусочек уха. Это делается для того, чтобы все знали: этому человеку нельзя доверять, но Уил, как морской офицер, чаще всего прибегает к порке.Бланш поежилась. Оказывается, Уил, «как морской офицер», наказывает виновных поркой… Господи, как же мало знает она о грубом и жестоком мире мужчин! Похоже, Роберт считает драку с ножом, порку самым обычным явлением и, судя по всему, восхищается Уилом Мидлом…– Роберт? – окликнула Бланш юношу, который с подносом уже направился к двери. – Где Старый Мэтью? Ему очень плохо?– Он внизу, под оружейным складом. Возможно, ему совсем тяжко, мисс.– Ты можешь отвести меня к нему? – умоляющим тоном попросила Бланш. – Пожалуйста. Твой капитан и не заметит, если я отлучусь из каюты всего на пару минут.Роберт начал отнекиваться, но Бланш уговорами заставила его уступить. Роберт повел ее в так называемое «спальное помещение». Бланш ожидала увидеть только койки, но вместо этого обнаружила лишь тюки, бочки, ящики и корзины – словом, настоящий склад.В дальнем углу помещения они заметили Мэтью, лежащего ничком на узкой койке. Спина несчастного, на которой практически не осталось кожи, была густо смазана жиром с примесью лечебных трав. Услышав шаги, Мэтью резко повернулся, держа наготове нож. Однако при виде Бланш его воинственный оскал превратился в сконфуженную улыбку. При этом он метнул злобный взгляд на Роберта, и тот поспешно убрался в камбуз.– Здравствуй, Мэтью. Я пришла тебя проведать.– Почему? – удивился Мэтью, одновременно польщенный и озадаченный ее визитом; никогда еще женщина из высшего общества не проявляла к нему интереса.– Ты один из немногих, кого я знаю на корабле, и мне захотелось тебя навестить.Бланш посмотрела на вздувшиеся красные полосы на его спине.– Тебе очень больно?Увидев сочувствие в глазах Бланш, Мэтью решил, что ему просто невыносимо больно.– Я едва могу выносить эту боль. Но бывало и хуже. – Мэтью посмотрел на ее трясущийся подбородок и продолжил: – Когда мне отрезали ногу… пилой… меня держали шестеро парней. Я при этом стиснул зубами ремень, но кожа оказалась такой жесткой, что у меня повылетали все зубы.Бланш проглотила подступивший к горлу комок и, опустившись на колени возле койки, спросила:– Принести тебе чего-нибудь?– Принести мне? – Карие глазки Мэтью сначала расширились от удивления, потом сузились и вовсе закрылись, словно от боли. О, он ни за что не упустит такую возможность! – Ну… если бы я мог поесть похлебки из моллюсков, которую так замечательно готовит Вертляк… Моллюски обладают целебной силой.– Хорошо, я посмотрю, что смогу сделать, – проговорила она дрожащим голосом.Мэтью опять застонал, и Бланш неожиданно для себя выпалила:– Я принесу тебе похлебку, обещаю.Дотронувшись до его руки, она встала. Пораженный столь нежным прикосновением, Мэтью даже забыл для пущей убедительности еще раз поморщиться от боли. Но едва Бланш скрылась за тюками и ящиками, на лице Мэтью появилась плутовская улыбка.Бланш в нерешительности стояла перед лестницей, ведущей в ад, где властвовал Вертляк. Глубоко вздохнув, она попыталась собрать в кулак всю свою смелость. Старому Мэтью нужна похлебка из моллюсков, убеждала себя Бланш, и она обещала ее добыть. Она должна хоть как-то облегчить участь пострадавшего из-за нее пирата. Только сейчас Бланш осознала, во что ввязалась. У нее еще были свежи воспоминания о первом посещении камбуза.Вот и огромные мясные туши, подвешенные на крюках. Через несколько шагов Бланш заметила стоящего к ней спиной среди кухонной утвари тощего темноволосого человека в поварском колпаке и фартуке. Она откашлялась. Человек резко повернулся, и Бланш молниеносно бросилась вправо, на мешок с какими-то овощами. В то же мгновение что-то пролетело над ней и шумно ударилось о стену.– Non! Je vous prie… arrete! Нет, прошу вас… остановитесь! (франц.)

Поскольку Вертляк, а это был именно он, все еще не пустил в ход огромный кухонный нож, Бланш по-французски произнесла:– Если вы не возражаете, я лучше приму смерть стоя.Конечно, говорила она ужасно, но эффект оказался поистине потрясающим. Изумленный француз отступил на шаг и дал ей возможность подняться. Гнев все еще клокотал в нем, поэтому кок обрушил на Бланш поток таких грязных ругательств, которые она едва могла перевести в силу своего порядочного воспитания. Девушка лишь поняла, что он оскорблен вторжением в его царство. Выпустив пар, повар потребовал, чтобы она объяснила цель своего визита.Бланш упрекнула повара в том, что он швыряет ножи в леди, которая пришла похвалить его мастерство и попросить об одолжении. Он ведет себя как настоящий дикарь, добавила она, ничуть не лучше всех тех, кого ему приходится кормить.– Mam'selle!Вертляк схватил Бланш за руку. На его худом лице отразилось умиление.– Где вы научились говорить на моем прелестном языке?Бланш удивленно заморгала. Оказывается, она разговаривала по-французски…– У меня… был учитель, – объяснила Бланш.– Здесь никто не говорит на моем языке, никто, кроме Уила! Скажите что-нибудь еще, – попросил Вертляк неожиданно тоскливым голосом.Бланш поняла, что между ними установилось взаимопонимание. Она дипломатично начала с похвал, а затем плавно перешла к основной цели своего визита. Победа! Гюи (кок ненавидел кличку Вертляк) согласился приготовить похлебку из моллюсков!– О спасибо, Гюи, – Бланш восторженно приложила ладони к сердцу.В ответ француз расплылся в улыбке и поцеловал Бланш руку.После полудня «Фаст» бросил якорь в небольшой уютной бухточке. Часть команды тут же отправилась на берег, чтобы пополнить запасы продовольствия, а остальные принялись «вылизывать» и без того сверкающий чистотой корабль.Бланш в это время стирала в каюте свою нижнюю юбку. Подняв голову, чтобы откинуть со лба непослушную прядь волос, она увидела в окне лицо с расплющенным о стекло носом. Крайне рассерженная этим, Бланш огляделась в поисках какой-нибудь тряпки, чтобы завесить окно. Ее взгляд упал на сундук Уила. Правда, она поклялась больше не прикасаться к его вещам, разве что в крайнем случае, но, заметив в окне очередную любопытную физиономию, поняла, что такой момент настал.Бланш открыла сундук и на секунду замерла, восхищенная обилием всевозможных изысканных платьев и тканей. Она выбрала отрез полупрозрачного шелка с великолепной нежной расцветкой, решив, что именно это ей и нужно: ткань будет пропускать свет, но закроет доступ любопытным взорам.Поразмыслив, Бланш решила выстирать нижнюю батистовую сорочку. Теперь ее платье было надето прямо на голое тело. Еще никогда она не чувствовала себя такой обнаженной! За этим занятием несколько минут спустя и застал ее Уил.– Чем, черт возьми, ты занимаешься?Бланш тут же вскочила на ноги, одернула юбку и скрестила на груди руки.Только теперь Уил заметил висящее на веревке белье. Глаза его вспыхнули негодованием: один конец веревки был привязан к стулу из бивней слона. Это же трофей!– А это?! – Уил ткнул рукой в сторону окна.– Мне понадобилось постирать свою одежду, – оправдывалась Бланш. – Таким образом, я решила оградить себя от любопытных взглядов твоей команды.– Не удивительно! Судя по тому, как ты одета, вернее полураздета, им есть на что посмотреть, – подойдя ближе, проговорил Уил. – Ты выставила себя напоказ, словно бесстыдная девка.Он схватил ее за плечи, охваченный внутренним жаром.– Нет, я вовсе не была раздета! – Бланш оттолкнула его от себя, зная, что если он поцелует ее, она ответит на этот поцелуй. – Пожалуйста, не прикасайся ко мне. Ты не имеешь права…Господи, его губы так близко, а ей так хочется, чтобы Уил ее поцеловал! Бланш хотелось, чтобы Уил обнял, поцеловал ее, заставил забыть, что похитил для другого мужчины.«Не имеешь права. У тебя нет прав…» Как все это знакомо, как напоминает другую женщину, когда-то близкую сердцу Уила! Она отдалась ему, проводила с ним жаркие ночи, а когда он пожелал дать ей свое имя и навсегда привязать к себе, вдруг заявила, что у него нет на это никакого права. Уил настаивал, тогда она изменила ему с другим. Ее вероломство и жестокость навсегда отвратили Уила от дам из высшего общества. Даже сейчас, спустя шесть лет, слова «не имеешь права» продолжали эхом отдаваться в его душе.Бланш почувствовала глубокое разочарование, когда Уил убрал руки и отошел вглубь каюты.– Чего ты добиваешься?– Я просто решила постирать свою одежду. Что в этом плохого?Уил подскочил к девушке и схватил ее покрасневшую от воды руку. Его почему-то ужасно волновало, что руки Бланш не такие нежные, как все остальное, к чему он уже успел прикоснуться.– Ты собираешься пожаловаться на плохое обращение? Якобы тебя заставляли работать, да?– Нет, я… я просто хотела чем-нибудь заняться. Я не привыкла сидеть без дела, – выдавила Бланш, пораженная внезапной сменой его настроения. – Мне необходимо было постирать кое-что из вещей, и я захотела укрыться от посторонних глаз. А это не так-то просто на твоем корабле, Уил Мидл.Имя, невольно сорвавшееся с ее губ, поразило их обоих. У Уила сладко заныло в груди, а Бланш вся сжалась, словно допустила непростительный промах. В том, что она назвала Уила по имени в его присутствии, заключалась какая-то интимность.Уил отступил на шаг, пожирая Бланш глазами. Что, черт возьми, происходит?! Вот она стоит перед ним, едва прикрытая каким-то нелепым платьем, и больше напоминает служанку, чем избалованную даму из высшего общества. Да ни одна знатная леди не будет сама стирать свою одежду! Уил метнул быстрый взгляд на незамысловатое нижнее белье и чулки Бланш, потом обратил внимание на грубые руки девушки. Ни одна дама из высшего общества не поднимет ничего, тяжелее иглы. Господи, что же у Бланш за отец, если позволяет ей работать и заниматься делами в конторе?– Мне нужно во что-то переодеться, – прервала Бланш его мысли, покраснев при этом до корней волос.Шагнув к сундуку, Уил откинул крышку и великодушно разрешил:– Вот, найди что-нибудь подходящее.– Я не могу это носить. Все такое необычное и… неудобное. Я даже не знаю, как это надевается. Кроме того, мне будет не по себе, что я надену вещи, которые… – она не договорила и опустила глаза, вспомнив его слова о «тысячах женщин».– Ах, какие мы чопорные! – воскликнул Уил, догадавшись, что Бланш имела в виду. – Тогда, может, твои пальчики умеют держать иголку?Он полез на дно сундука и достал обтянутую шелком коробочку.– Ты найдешь здесь все необходимое. Сшей себе что-нибудь подходящее. Можешь брать любую ткань.Он поставил коробочку на стол, затем подошел к одной из полок, снял с нее небольшую шкатулку и извлек оттуда зеленый флакончик с притертой крышкой.– Возьми. Смажь свои ужасные руки, а то они похожи на вареных раков.Когда за ним захлопнулась дверь, Бланш почувствовала подступающие к глазам слезы. У нее даже заныло в груди. Да, Уил прекрасно знает, как больнее унизить человека. С каким отвращением он смотрел на ее руки! Наверняка, Уил ненавидит и ее. Как бы ей хотелось отплатить ему тем же! Но он такой сильный, такой красивый и загадочный, и ей так нравятся его поцелуи. Бланш никогда не думала, что ей так понравится целоваться.Во флакончике оказалось миндальное масло. Так вот почему от Уила исходил запах миндаля и вот почему у него такие нежные руки, догадалась Бланш. Теперь девушка начала думать о капитане с благодарностью. Она втирала масло в огрубевшие руки осторожно, по капельке, невольно думая о том, как это может делать сам Уил Мидл.Клайв не спеша прохаживался но опустевшей палубе, наслаждаясь теплым солнечным днем. Он видел, как на берегу идет заготовка лесоматериалов, слышал, как поют старую морскую песню те, кто остались на корабле и теперь драили его корпус. Удрученный вид Уила еще больше поднял настроение Клайва. Он с трудом скрыл ликование, когда капитан потер руками лицо и устало произнес:– Она повесила занавески. Представляешь, она постирала свое проклятое белье и повесила занавески…Уил дождался, пока солнце начнет клониться к закату, и только тогда решился зайти в каюту. На этот раз он с облегчением обнаружил, что Бланш полностью одета, и ее можно вывести на прогулку.Оставив Бланш на палубе, он подошел к длинной очереди стоящих за ромом моряков. Не удержавшись, Бланш поинтересовалась у проходившего мимо Роберта о назначении этой очереди. Тот охотно объяснил, что Уил, придерживаясь старинной традиции военных моряков, выдает ром в порядке очереди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30