OCR Busya
«Глен Дэвид Голд «Картер побеждает дьявола», серия «The Bestseller»»: ACT, ACT МОСКВА, Транзит-книга; Москва; 2006
Аннотация
«Ревущие двадцатые», описанные в удивительной интеллектуальной манере…»
«Восхитительный коктейль из «Регтайма, «Дж. Ф. К.» – и абсолютно оригинального авторского стиля…»
Вот лишь немногое из восторженных отзывов на роман Глена Дэвида Голда «Картер побеждает дьявола», в котором причудливо и изысканно переплетаются история расследования обстоятельств загадочной смерти президента США Хардинга, история «золотого века» американского цирка и своеобразная летопись веселых, безумных и богемных 20-х гг. прошлого века.
Глен Дэвид Голд
Картер побеждает дьявола
Моей ассистентке, загадочной мисс Элис


Увертюра
Самое прекрасное, что мы можем испытать, – это чувство загадочного. Оно относится к фундаментальным эмоциям и стоит у колыбели истинных искусства и науки. Тот, кто перестал удивляться, просто живой мертвец.
Альберт Эйнштейн
В пятницу третьего августа 1923 года, наутро после смерти президента Гардинга, репортеры осаждали вдову, вице-президента и фокусника Чарльза Картера. Сперва Картер пытался отделаться заявлениями вроде: «Замечательный человек, нам его будет недоставать» и «Кончина президента повергла страну в кризис, но мы преодолеем его с истинно американской стойкостью», затем, под натиском репортеров, подтвердил некоторые детали вчерашнего представления, на котором присутствовал президент. Впрочем, финал он комментировать отказался, сославшись на условие: подробности третьего акта не разглашаются.
Поскольку коронер не сообщил, чем вызвана смерть, поползли слухи, и газетчики всеми правдами и неправдами пытались уточнить, что же именно произошло в третьем акте, когда Картер побеждал дьявола.
Вечером репортер сумел проникнуть к Картеру под видом посыльного; на свою беду иллюзионист не удержался от ехидного замечания: «В то время, когда президент покидал наш мир, я в смирительной рубашке висел вниз головой над чаном с карболовой кислотой. Так что, предвосхищая ваш вопрос, отвечу: да, у меня есть алиби».
Картер почти сразу пожалел о своей несдержанности. На следующий день за утренним кофе он прочел в «Экзаминере» заголовок: «Великий Картер отрицает свою причастность к смерти Гардинга». Далее следовал рассказ зрителя, пожелавшего остаться неназванным, где в красках описывались все подробности шоу, включая третий акт. Свидетель не мог сказать наверняка, был ли президент жив к концу представления. Леденящее кровь описание того, что Картер проделал с главой государства, завершалось комментариями редактора: тот вспоминал убийство Линкольна в театре Форда пятьдесят восемь лет назад и неискренне призывал к сдержанности до окончания официального расследования.
Картер, человек трезвый, понял, что ему грозит суд Линча. Он немедленно велел слуге паковать чемоданы для шестимесячного путешествия и взял билет на поезд из Сан-Франциско в Лос-Анджелес, а дальше на океанский лайнер «Геркулес» из Лос-Анджелеса в Афины. Пресс-агент должен был сообщать всем, что мистер Картер отправился за вдохновением к Дельфийской сивилле и вернется к Рождеству.
В машине с шофером Картер отбыл из своего особняка на вокзал, где его немедленно окружила толпа фоторепортеров. Не отвечая на вопросы газетчиков, он поднял меховой воротник пальто, мало уместного в августовскую жару, и прошел в поезд.
К тому времени, как поезд прибыл в Лос-Анджелес, у всех выходов уже дежурили агенты Секретной службы, получившие приказ задержать мистера Чарльза Картера. Однако задача оказалась неожиданно трудной. Хотя багаж мистера Картера выгрузили с поезда, самого иллюзиониста нигде не было видно. Его слуг остановили и допросили, чемоданы открыли и досмотрели прямо на платформе, но сам Картер, очевидно, проскользнул незамеченным.
Агенты внимательно оглядывали пассажиров, поднимавшихся на борт «Геркулеса», и сравнивали их с полученными по телетайпу портретами Картера. Поскольку на фотографиях он был запечатлен в шелковом тюрбане, в гриме и с чертями на плечах, агентам передали также подробное описание: тридцать пять лет, волосы темные, глаза синие, нос прямой, кожа бледная, тонкая, телосложение худощавое, способствующее – говорилось в документе – исключительной подвижности. Источники не сообщали, входит ли в число сценических талантов мистера Картера умение молниеносно переодеваться; полиция Сан-Франциско считала, что нет, и он скорее специализируется на дематериализации. Надо сказать, последние слова агентов не успокоили. Осмотр пассажиров не дал результата, не оказалось мистера Картера и в помещениях для команды, а также в багажном отделении, хотя всё проверили самым тщательным образом.
Наконец агенты решили, что фокусник сбежал. «Геркулесу» разрешили отплыть. Как только лайнер вышел в открытое море, начальник порта разглядел в бинокль, что Чарльз Картер в котелке и пальто с шиншилловым воротником стоит на корме с бокалом шампанского и прощально машет рукой.
Официальным лицам на корабле и в портах сообщили, что Картер находится на борту, однако даже самые оптимистичные федеральные агенты не верили, что фокусника удастся поймать.
Это был далеко не первый провал Секретной службы, просто самый недавний. За те двадцать девять месяцев, что Гардинг управлял страной, государственная власть полностью разложилась. Скандал следовал за скандалом, и вскоре стало ясно, что Гардинг, в отличие от Вудро Вильсона, смотрит на коррупцию сквозь пальцы. Короче, все в правительстве поняли, что выживает подлейший.
Агент Джек Гриффин не разделял эту философию.
В тот день, когда Картер должен был выступать перед президентом, Гриффин получил указание явиться в театр «Кур-ран». Поручение формулировалось внушительно: «изучить обстановку на предмет возможных действий злоумышленников», однако агент понимал, что это проформа. В театре и без того принимаются все меры безопасности – фокусники страшно боятся, что конкуренты выведают их секреты. Более того, охрана тщательно проверит входы, выходы, а также то место, где будет сидеть президент. Тем не менее Гриффин решил составить подробнейший рапорт: за двадцать девять лет на самых мелких и незначительных заданиях он не утратил стремления доказать, что готов ответственно отнестись даже к такому пустяковому делу.
Исполинское здание театра «Курран» недавно модернизировали, чтобы давать гала-концерты и грандиозные эстрадные шоу. Оркестровую яму расширили, и теперь она вмещала сто музыкантов; на балконе разместили будку киномеханика. Старую викторианскую роспись – скажем, берн-джонсовских серафимов – дополнили египетскими мотивами. Теперь на стенах пестрели иероглифы, а по краям авансцены высились сфинксы, у которых в темноте зажигались глаза.
Гардинг приехал в Сан-Франциско в рамках «Турне понимания». Целью поездки было вдохнуть новую жизнь в пошатнувшуюся государственную власть, поэтому представлялось вполне вероятным, что во время представления президент выйдет на сцену или даже примет участие в одном из цирковых номеров. Гриффину поручили определить, в каком акте это будет выглядеть наиболее достойно.
Агент пришел в театр во второй половине дня, когда рабочие проверяли тросы и вешали черные бархатные полотнища. Он поговорил с главным постановщиком трюков, сутулым выходцем из Бельгии по фамилии Ледок. Старик носил ремень и подтяжки, а также имел обыкновение часто чесать за ухом с риском уронить ермолку. Гриффин записал в блокноте: «Еврей».
Ледок не позволил Гриффину осмотреть оборудование на сцене, но подробно описал представление. Шоу начинается «метемпсихозом», в котором доспехи оживают и гоняются по сцене за недотепой-служителем. (Гриффину это показалось дешевым фарсом, и он отметил, что в первом номере президенту лучше не участвовать.) «Заколдованный дом» – серия быстрых превращений и дематериализации, затем «Ночь в старом Китае» – выступления жонглеров с горящими факелами и прочие фокусы с огнем. В блокноте Гриффин отметил номер как «опасный и сомнительный». После этого Картер приглашает на сцену кого-нибудь из зрителей – обычно красивую девушку – и сажает ее на простой деревянный стул, который затем сам собой поднимается на воздух. Картер задает девушке забавные вопросы, нагнетая напряжение, потом вынимает пистолет, заряжает и стреляет в девушку – стул падает на сцену, а жертва растворяется в эфире. («Абсолютно исключено!» – записал Гриффин в блокноте и подчеркнул оба слова.)
После антракта коллега Картера мадам Зора демонстрирует левитацию, чтение мыслей и предсказание будущего. («Возможно, – записал агент в блокноте, – но не повредит ли имиджу п-та?»)
– Какие еще будут номера? – спросил он.
Ледок почесал за ухом и сощурился.
– Ну, их не так много. Есть номер с исчезновением слона.
– Не опасен ли слон для президента?
– Ничуть. – Ледок улыбнулся. – Хотя вряд ли республиканцам будет приятно, когда слон исчезнет.
Гриффин вычеркнул исчезающего слона.
– Есть ведь еще третий акт?
– Да. Да. Трудно объяснить, что там будет.
– Сказать по правде, – вздохнул Гриффин, – меня не интересуют все подробности каждого номера. Главное, в каком из них принять участие президенту.
Ледок хохотнул.
– Уж поверьте, вы не захотите подпускать президента к сцене, когда Картер будет воевать с дьяволом!
Час спустя в «Палас-отеле» Гриффин отпечатал доклад на портативном «Ремингтоне», подправил чернилами те буквы, которые не пропечатались на втором экземпляре, отнес в Бюро и вернулся домой. Дважды он поднимал телефонную трубку и спрашивал телефонистку, не было ли звонков. Та отвечала отрицательно.
Перед самым представлением шеф Бюро встретился в вестибюле с восемнадцатью агентами, включая Гриффина, раздал им программки и сообщил, кто где будет стоять. Кроме того, он объявил, что президент действительно выйдет на сцену – в качестве добровольца в третьем акте. Гриффин пытался было возразить, но услышал (в довольно резкой форме, поскольку все начальство хорошо его знало), что обсуждать тут нечего. Президент и Картер встретились и решили, что главе государства просто необходимо выступить в номере – при этих словах Гриффин состроил возмущенную мину – «Картер побеждает дьявола».
Не дослушав возражений, его отправили в дальнюю часть зрительного зала. Здесь он вполголоса чертыхался, пока не погас свет, после чего стал незаметно показывать кукиш шефу Бюро и прочим начальникам, сидевшим впереди на восьмидолларовых креслах.
Занавес разошелся. Декорации на сцене изображали кабинет Картера, демонстративно захламленный и перевернутый вверх дном. Слуга, стоя посреди разгрома, запричитал:
– Восемь часов, представление начинается, а в кабинете еще не убрано! Хозяин мне шею намылит!
Он принялся обмахивать мебель метелочкой, поднимая клубы пыли, и, дунув на старинную книгу, закашлялся. В зале засмеялись, но Гриффину это не показалось смешным. Ему почему-то было жаль беднягу на сцене. В спешке слуга случайно толкнул старинные рыцарские доспехи, они упали и рассыпались на много частей.
Слуга собрал их обратно и вновь занялся уборкой, но тут доспехи подкрались сзади и пнули его в зад. Зал грохнул. Гриффин с обидой смотрел на публику и думал: «Вот они, образованные умники! Нагородить столько потайных пружин и зеркал, чтобы поизмываться над простым малым, который честно делает свое дело».
Зазвучали скрипки, затем мелодия Элгара из цикла «Торжественные и церемониальные марши», и на сцене под грохот аплодисментов появился Чарльз Картер собственной персоной – во фраке, с белой «бабочкой», в чалме. Доспехи замерли. Картер отчитал слугу за беспорядок и спросил, почему доспехи стоят посреди комнаты. Пытаясь объяснить, что латы за ним гонялись, слуга слегка их толкнул. Они рассыпались на куски – внутри никого не было. Напрасно бедолага убеждал хозяина, что не врет.
– Я верю тебе, брат, – шепнул Гриффин.
Через два часа начался третий акт. Как писал «Экзаминер» на следующее утро: «В первых двух актах зачарованные зрители смотрели, затаив дыхание, как на их глазах разворачиваются десятки виртуозных номеров, каждый из которых превосходит великолепием предыдущие. Слышали, как сам президент заметил: «Даже если бы представление закончилось прямо сейчас, зрелище все равно бы осталось незабываемым».
Здесь первый газетный отчет заканчивался в соответствии с просьбой Картера (напечатанной в программке и на афишах при входе в театр), чтобы третий акт оставался тайной.
Действие началось на совершенно пустой сцене. Картер вышел и объявил, что он – величайший маг всех времен и народов, как убедительно доказывают первые два акта, и не видит смысла продолжать представление. Он попросит публику разойтись, если только не появится еще более великий кудесник.
Блеснула молния, поднялся столб черного дыма, распространилось адское зловоние – запах пороха и тухлых яиц. На сцене возник сам Дьявол – в черном трико, маске и красной накидке с капюшоном, увенчанным двумя острыми рогами.
Дьявол бросил Картеру вызов: каждый будет показывать фокусы, и лишь сильнейший уйдет со сцены живым. Как только Картер согласился, Дьявол материализовал газету и вытащил из нее кролика. Тогда Картер бросил в чан четыре яйца, и они, едва коснувшись воды, превратились в утят. Дьявол взмахнул рукой, и на сцене появилась девушка, Картер тут же заставил ее исчезнуть. Адский соперник вновь вернул ее – в виде старой карги. Картер щелкнул пальцами, вспыхнула магнезия, и старуху окутало пламя.
Потом некоторое время они показывали фокусы независимо, каждый на своей стороне сцены. Дьявол материализовал скрипку, трубу и бубен, которые без чьей-либо помощи вполне сносно исполнили «Ночь на Лысой горе». Картер забросил в зрительный зал удочку и вытащил из воздуха живого окуня. Дьявол распилил девушку пополам, не пряча ее в ящик. Картер рукой изобразил на стене тени животных, которые тут же ожили и умчались за кулисы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71