Ваши платья доставят сегодня.
– Спасибо. А что, герцогиня… больна? – спросила девушка.
– Она стара, но умирать не хочет. Врач говорит, что герцогиня должна была отойти в мир иной еще лет десять назад, однако она все еще не сдается.
– Что я должна для нее делать?
Губы горничной скривились в презрительной усмешке:
– Для герцогини вы ничего делать не должны. Вы должны кое-что делать для того, кто вас сюда определил.
Слова эти прозвучали пренебрежительно, но горничная выдержала ее взгляд. Мари решила не обращать на это внимания:
– А ты будешь и моей горничной тоже?
Презрительное выражение на лице Амели усилилось:
– Нет. Я служу только герцогине. Здесь достаточно девушек, которые за пару монет позаботятся о вашем платье и волосах, если у вас нет собственной прислуги. Я в любой момент по вашему требованию могу прислать кого-нибудь.
– Это было бы очень мило с твоей стороны.
Она, правда, не имела представления о том, где добудет эту пару монет, но решила, что подумает об этом позже.
Когда спустя некоторое время Мари возвратилась в апартаменты маркизы, она, к своему удивлению, обнаружила их пустыми. Флоранс и маркиза уехали, даже не простившись с ней.
Мари пожала плечами.
«Ну что ж, – подумала она. – Это мое прошлое. А будущее ждет меня где-то в другом месте».
Не успела она вернуться в апартаменты герцогини, как к ней подошла Амели с какой-то юной девушкой.
– Это Фанетта Брюне. Может поступить к вам в услужение.
Фанетта сделала реверанс. Она была, пожалуй, не старше Мари, с веселым округлым лицом и такой же округлой фигуркой. Непослушные рыжие волосы девушки выбивались из-под чепчика, а глаза синели, как васильки в полях под Тру-сюр-Лэнн.
Мари кивнула. Она все еще не представляла, каким образом сможет платить жалованье горничной. Девушка нервно теребила кружева на своем платье и невзначай коснулась подаренной королем брошки.
– Могу ли я где-нибудь здесь продать это украшение? – без обиняков спросила она, потому что не сомневалась, что обе девушки наверняка уже все о ней знали.
– У дворца ожидают кредиторы по закладным. Они сидят в своих экипажах и скупают украшения, векселя или другие ценности. Деньги они платят сразу, – ничуть не смутившись, объяснила Амели. – Но вы должны решить, желаете ли постоянно пользоваться услугами Фанетты или она будет нужна вам только в определенные часы.
Мари переводила взгляд с одной девушки на другую:
– Понятия не имею. А как здесь принято?
– Я посоветую вам взять Фанетту в горничные. Тогда она позаботится обо всем: будет чистить и чинить ваше платье, выполнять роль посыльной, причесывать вас и помогать одеваться и раздеваться. Станет сопровождать вас, когда бы иы ни пожелали.
Мари не была уверена в том, говорит Амели правду или просто хочет пристроить Фаннету, но решила, что время покажет.
– Хорошо. Так и сделаю, С этого момента ты, Фаннета, моя горничная, так что проводи меня к этим кредиторам.
– С удовольствием, мадемуазель Кальер! – Девушка еще раз присела.
За брошь Мари предложили тысячу ливров – сумму, которая показалась ей настолько невероятной, что она даже не подумала торговаться.
Жизнь Мари постепенно налаживалась. Она заплатила Фанетте за неделю вперед. У приходящих во дворец портных девушка заказала себе разнообразные наряды, у башмачника – три пары новых туфель.
Вечерами она надевала самое красивое платье и смешивалась с танцующими в галерее игр. Многие кавалеры галантно принимались ухаживать за ней и даже пытались флиртовать. Она же, хотя и отвечала на их знаки внимания, тем не менее держала молодых людей на расстоянии. Кроме того, девушка не рисковала прогуливаться в одиночестве по темному парку.
Короля Мари видела лишь издали. Появлялся он поздно, оставался ненадолго и уходил, не удостоив ее ни единым взглядом. Мари пыталась не показывать своего разочарования, но даже если внешне ей это удавалось, на душе с каждым днем становилось все горше.
Прошло три дня, и она наконец-то снова увидела короля. Он прислал ей приглашение, в котором предлагал прийти и cabinet d'?meraude. Мари тщательно выбрала платье и велела Фанетте сделать подобающую прическу. В волнении проходя длинными коридорами, она молилась, чтобы король не спросил ее о броши.
Он этого не сделал, поскольку cabinet d'?meraude – изумрудная комната – оказалась будуаром, в котором не было почти ничего, кроме широкой застеленной шелковыми простынями кровати. Девушка еще не успела подняться из реверанса, как король заключил ее в объятия и увлек на ложе.
– Моя нежная Мари, как же я тосковал по тебе, – прошептал он.
– Ах, сир, последние дни были для меня сущим адом. Я уже боялась, что вы позабыли меня.
– Как же я могу позабыть тебя? – он придвинулся к ней ближе и начал покрывать поцелуями лицо, шею, плечи. Потом его руки скользнули вдоль выреза декольте. Мари тихонько застонала в предвкушении того, что последует дальше. В эти мгновения она словно переносилась в другой мир, мир своих грез. Пока король осторожно снимал с нее платье, она воображала себя бутоном розы, который постепенно раскрывается, чтобы наполнить окружающий мир своей неземной красотой. Мари не предполагала, что в такие моменты можно ощутить полное душевное родство с мужчиной, пусть он даже король. Неожиданно Мари поняла, что он уже не в силах сдерживать свою страсть. Его руки скользнули по ее спине, потом переместились на грудь и со всей силы сжали, словно накрепко привязывая к себе. Мари пронзительно вскрикнула. Король резко вошел в нее и вдруг остановился. Она в недоумении приоткрыла глаза, и Людовик развеял ее опасения и начал двигаться. Это продолжалось до тех пор, пока Мари не упала в бездну.
Когда она очнулась, король лежал рядом, в рубашке и камзоле. Он протянул руку и начал играть прядями ее волос. Мари выжидательно взглянула на него.
– Нежная Мари, у тебя в самом деле талант дарить мужчине наслаждение, – прошептал он, переводя дыхание, а потом взял ее ладонь и запечатлел на ней поцелуй.
– Радовать вас, сир, – мое единственное желание! – скромно ответила Мари и вытянулась на постели.
– Хотел бы я располагать временем, чтобы исследовать и другие твои таланты. Но… долг зовет. – Он поспешно встал. – Мари, ты можешь остаться здесь и отдохнуть. Сюда никто не пойдет.
Закончив одеваться, король снова подошел к постели и нежно погладил девушке по щеке.
– Ах, я в самом деле желал бы этого… – В его голосе прозвучало плохо скрываемое сожаление. – Я велю послать за тобой, как только смогу, а до тех пор пусть тебе служит воспоминанием обо мне вот это. – Король снял с пальца кольцо и протянул девушке. – Прекрасная Мари, я считаю часы, когда вновь увижу тебя.
– Сир, ваши слова делают меня самой счастливой на свете, – улыбнулась Мари.
После того как дверь за королем закрылась, девушка стала рассматривать кольцо. Союз между ней и королем стал прочнее, и это уже при второй встрече!
Людовик сдержал слово и стал чаще встречаться с Мари в укромных уголках парка или в уединенных салонах дворца. Все устремления девушки были направлены на то, чтобы не разочаровать его, а долгие часы в промежутках между свиданиями были заполнены ожиданием, как и предсказывала маркиза. Поначалу Мари знакомилась с дворцом и его бесчисленными покоями и салонами. Она узнала о строгом распорядке дня короля. Все его дни были расписаны по минутам, причем на несколько месяцев вперед, и у него оставалось совсем немного времени для любовных утех. Девушка узнала, где он больше всего любит бывать и что предпочитает, и сделала для себя выводы.
Так, в salon de porcelaine (фарфоровый салон) она должна была играть роль горничной и подавать ему горячий шоколад. В chambre Tassioux – рабыней, сбежавшей из гарема, а в cabinet de Mineiva (комната Минервы) – воровкой, которую монарх должен был наказать.
Она радовалась этим играм так же как он и начала придумывать для их встреч новые сценарии. К своему огорчению Мари поняла, что в парке становится слишком холодно, и роль очаровательной пастушки придется оставить до следующей весны.
Зима в Версале обнажила все строительные недостатки этого внешне столь совершенного дворца. Окна и двери закрывались плохо. Если бы щели не затыкали тряпками, а окна не завешивали плотными гардинами, можно было бы просто замерзнуть. Чтобы отапливать огромные помещения с высокими потолками, требовалось очень много дров, а цена на них достигала астрономических цифр.
Мари давно поняла, что деньги, которые она выручает за украшения, подаренные королем, съедают повседневные траты, такие как платья, туфли, шляпы, помады, духи и бесконечные взятки, и с ужасом ожидала холодов. Она уже заказала себе меховой плащ, ради чего пришлось влезть в долги. Мари рассчитывала на то, что к ее девятнадцатому дню рождения король подарит ей что-то особенно ценное, и она сможет расплатиться.
Она ошиблась. Король не подарил ей ничего и даже не поздравил, и это при том, что Мари неоднократно, как бы между делом, упоминала о своем дне рождения. Ей не оставалось ничего иного, как отменить заказ на меха и встретить свой день рождения, завернувшись в одеяло и уставившись на слабый огонь камина. Фанетта подарила ей собственноручно вышитую ленту для волос, но это не могло вывести Мари из оцепенения. Девушка впервые по-настоящему почувствовала, что такое одиночество. Здесь, среди всего этого блеска и роскоши, ей не находилось места.
Обитатели Версаля не общались с ней из-за ее низкого происхождения, несмотря на то, что ее связь с королем не являлась ни для кого тайной. Девушки, которые здесь, в Версале, были наперсницами принцев и герцогов, сменяли друг друга с завидным постоянством – слишком быстро для того, чтобы успеть подружиться.
Да, они проводили время вместе, встречались на пикниках, но чтобы возникла тесная привязанность, этого было недостаточно. При этом девушки не уставали повторять, как счастливы в кругу своих подруг. Не составляла исключения и Мари.
В довершение всего Луиза Лавальер крепко держалась за свое место при дворе. Мари не понимала, что привлекало в ней короля: она была бесцветной набожной особой, к тому же вечно беременной, а сверх того, довольно заметно прихрамывала. Каждый раз, когда король обращался к ней, Луиза опускала взгляд и застенчиво улыбалась. И все-таки именно она на всех праздниках сидела неподалеку от него, а когда поблизости не было королевы, то рядом с ним.
В противоположность Мари, Луиза была желанной гостьей на интимных ужинах в Трианоне, где собирались едва ли пятнадцать персон, и пользовалась при дворе особым уважением. Если бы Мари однажды тайком не проскользнула в маленький дворец, она и поныне не знала бы, что он собой представляет, но единственное, что на тот момент ей оставалось, – стоять в углу и наблюдать за происходящим.
Все дети, которых до этого момента подарила ему maitresse en titre (официальная любовница), были признаны королем, пусть ему для этого и пришлось ждать смерти своей матери.
Несомненно, планам Мари очень поспособствовала бы беременность, но, как она ни старалась, зачать от короля не удавалось, и месячные наступали каждый раз с завидной точностью, можно сказать, по часам. Правда, девушка не слишком беспокоилась об этом, ведь в конце концов она еще молода, и каждое свидание с королем увеличивало возможность зачатия.
Скука, которой был отмечен каждый день Мари, заставила ее выпросить у короля лошадь. Она думала, что теперь сможет участвовать в охоте.
Конечно же, и это оказалось заблуждением, хотя король исполнил ее желание. Дни напролет Мари упорно училась грациозно и уверенно сидеть в седле в надежде, что когда-нибудь получит приглашение на охоту или на конную прогулку высшего общества, но вскоре ей пришлось признаться себе, что все эти старания напрасны. Она вынуждена была совершать прогулки верхом в одиночестве и надеяться на лучшие времена, особенно на предстоящее лето, чтобы наконец в образе кокетливой пастушки завладеть вниманием короля.
7
За промозглым апрелем наступил жаркий май, который заставил пышно разрастись зелень в парке и пробудил дремавшую страсть короля. Он вызывал Мари на тайные свидания почти ежедневно, и ее мечта занять наконец место ненавистной ей Лавальер постепенно воплощалась в жизнь. Король все чаще обращался к ней перед всем двором, и девушка заметила, что лакеи обслуживают ее с большим усердием, а портные и модистки быстрее выполняют ее заказы.
Настроение Мари улучшилось – она высоко держала голову. Молодая женщина уверовала в то, что у нее непременно все получится и она станет самой могущественной во Франции. Король дарует ей титул и обширные поместья, и она никогда больше не будет голодать, торговаться из-за грошей и работать. И тогда никто уже не посмеет смеяться и издеваться над ней.
Весной в Версале собралась знать со всей Европы. Вместе с другими девушками, которые обитали во дворце, Мари наблюдала, как прибывают гости, и они все вместе частенько обсуждали их наряды.
Зверинец дворца наполнился экзотическими птицами и животными, которых Мари со своей женской свитой разглядывала столь же охотно, как и многочисленных чужеземных послов, которые подносили их в дар королю.
Теперь время от времени Мари играла в волан на шелковистых газонах парка. В отличие от других девушек она любила эту игру, поскольку та давала возможность высвободить накопившуюся энергию и немного отвлечься от грустных мыслей.
Прогуливавшиеся по парку придворные часто останавливались и с интересом наблюдали за игрой, поэтому девушка не нашла ничего необычного в том, что недавно прибывшие молодые аристократы следили за ней.
Вместе с подругами прошлым вечером она видела их на балу. Юноши приехали из Лангедока и даже не пытались скрыть свой мягкий южный акцент. Как выяснилось позже, они были из свиты герцога де Марьясса, известного любовью к представителям своего пола. Этим и объяснялись их странные даже для Версаля наряды.
Франты, хихикая, обсуждали игру и громко смеялись, когда одна из соперниц Мари пропускала очередной удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27