На ее лице отразилось беспокойство.
- Если бы он на самом деле был так прост, его никогда не назначили бы членом Министерства.
- Старик остерегался говорить о государственных тайнах, и все равно чуть не проговорился, но вовремя опомнился.
- Он сказал, почему на биографию наложен запрет?
- Это была откупная Церкви. Папа Леон-35 хотел отлучить Файрватера, но Социология и Психология помешали ему.
- Это ты узнал из биографии?
Халдан отвел глаза.
Неделю назад Хиликс ужаснулась при мысли, что в лучшем из миров практикуется цензура, и ему пришлось солгать, чтобы защитить ее веру в идеалы добра. Всю жизнь Хиликс убеждали в справедливости государственной политики, и теперь настала пора решать, вправе ли он развеять эти иллюзии, подвергнув девушку страшному потрясению.
И тем не менее она была специалистом, а не подопытной собакой в лаборатории Павлова, жизнь ее была посвящена поискам истины. Имел ли он право утаивать от нее этот печальный факт? Если он промолчит, то станет соучастником той преступной системы, против которой собирался бороться, и предаст волшебство, связывающее его с Хиликс.
- Этот инцидент описан в очень общих чертах, - осторожно начал Халдан. - Видишь ли, перед тем, как запретить биографию Файрватера, ее всю вычистили.
- Так ты знал, что цензура существует?
- Да, еще с прошлого воскресенья, - признался он.
Юноше показалось, что в глазах Хиликс вспыхнуло удовлетворение, но через минуту в них отражалось только беспокойство о нем.
- Тогда ты знаешь, кто эти Три Сестры? - спросила девушка равнодушным, невыразительным тоном.
- Да.
- А я боялась за тебя. Потрясение от развенчанных иллюзий бывает ужасно сильным!
Значит, девушка всерьез беспокоилась за него.
Вдруг поведение Хиляке переменилось. Откуда-то появились оживление и решительность.
- Значит, из биографии невозможно узнать, за что Папа Леон собирался отлучить Файрватера?
- Там даже не упоминается слово "отлучение". Говорится только о том, что ему грозило наказание. Семантически это верно. Отлучение - тоже наказание, причем одно из самых серьезных. Зато здесь указана причина "за моральное разложение".
- Еще одна лживая фраза, - нетерпеливо бросила Хиликс. - А ты не помнишь, когда после расследования он создал Папу?
- Процесс был в тысяча восемьсот пятидесятом, а Папа воссел на престол в новой Апостольской Столице в тысяча восемьсот восемьдесят первом.
- Тридцать лет он гнул спину на Господних виноградниках в то время, как Папа хотел проклясть его!
- И вот еще один интересный факт. Файрватер женился на простолюдинке.
- Когда? - спросила Хиликс.
- В тысяча восемьсот двадцать втором. У них был сын. В биографии написано, что он стал специалистом и получил пост в Министерстве математики. Скорее всего, династия на нем закончилась.
- Гораздо больше меня интересуют те тридцать лет, что Файрватер провел на службе у Церкви, хотя женитьба на простолюдинке свидетельствует о большой независимости, которая могла привести к лишению гражданских прав.
- Ничего подобного, - возразил Халдан. - Социология и Психология никогда не поддержали бы ренегата в борьбе с Церковью.
- Но почему он работал именно на то Министерство, которое собиралось его раздавить?
- Папа хотел покончить с ученым, тогда ученый решил покончить с Папой. Разумеется, с Папой - человеком.
- У ненависти не хватит сил, чтобы питать человека тридцать лет. Файрватер должен был руководствоваться любовью или милосердием. Дай-ка мне почитать биографию. Вдвоем мы скорее узнаем правду.
- Если правда окажется горькой - конец нашему проекту. По телефону ты что-то говорила о свежей идее. Что там у тебя?
- Теперь, когда у нас биография - это неважно. Собственно, я думала написать эссе о технических приемах и эмоциональных реакциях влюбленных восемнадцатого века. Раз ты в меня влюблен, из тебя получился бы идеальный подопытный кролик.
- Ты хочешь сказать, что я должен играть роль пылкого любовника?
- Что-то в этом роде... Мне хотелось проверить некоторые приемы из арсенала кокеток - они называли это "флиртом". Прекрасное средство для возбуждения поклонников.
Халдан чертыхнулся в душе. Знай он о ее проекте, ни за что не принес бы биографию!
- Твой план как нельзя кстати, - внешне спокойно возразил юноша. - Моя помощь в создании поэмы ограничилась бы сбором данных. Впрочем, может быть, вообще придется отказаться от стихов, потому что, просто переводя метафоры, мы не сможем раскрыть государственную тайну без возбуждения подозрений Триумвирата. Зато в области приемов и чувств любовников восемнадцатого века я истинный кладезь мудрости. Сведения из первых рук!
- А ну, продемонстрируй!
- Начнем с романтического поцелуя.
Халдан заключил девушку в объятия и слова увлек на диван. Заведомо отвергнув обыденный поцелуй в губы, он нежно касался губами чистой кожи от ключицы к подбородку, словно саксофонист, готовящий инструмент к выступлению. Ухватив Халдана за волосы, Хиликс отвернула его лицо и куснула за ухо.
Юношу разозлило то, с какой легкостью она вырвалась. Мгновение спустя он сам намеревался это сделать. Он встал, спокойный и бесстрастный, подошел к своей блузе, достал сигареты.
- Куришь? - Он неловко ухватил губами кончик сигареты и протянул пачку девушке.
- Вообще-то нет, а вот тебе будет непросто прикурить со стороны фильтра!
Она смеялась над ним! И, хотя сегодняшний эксперимент был для Халдана только первым шагом, он понял, что немного достигнет, если Хиликс будет продолжать в том же духе.
Чтобы обратить внимание девушки на свою невозмутимость, требующую немалых усилий, он пояснил:
- Древние романтики пользовались самоконтролем, который назывался у них "йогой". Это что-то вроде религии. Я немного обучился ей, проводя исследования.
Он глубоко затянулся, потушил сигарету и, присев рядом с Хиликс, словно бы ненароком обнял ее.
- Эта "йога" довольно любопытная религия.
- А в восемнадцатом веке влюбленные тоже обнимали свою девушку и говорили о религии?
- Конечно. Это называлось "искусством беседы". Иногда темой разговора была внутренняя политика, иногда международная обстановка, но чаще всего говорили о религии.
- Твои данные не соответствуют моим.
- Выпрями, пожалуйста, ноги, чтобы я мог оценить ямочки на твоих коленях.
- Об этом я тоже не читала.
- У тебя очень красивые колени. Сбрось туфли, чтобы я мог видеть твои пальчики... Прекрасно. Пять и пять, десять маленьких розовых пальчиков... То, что я сейчас говорю, называлось "делать комплименты".
Его рука легла на колено девушки.
- Надо проверить, "все ли у тебя свое..." - так тогда говорили, чтобы коснуться эрогенных зон партнерши...
- Я смотрю, ты отлично освоил искусство "вести беседу", - подытожила Хиликс.
Он осторожно погладил ее выше колена.
- Это навевает мысли о готическом своде. Перспектива твоих ножек уводит взгляд вверх...
- Ножек? - переспросила она.
- Так говорилось когда-то... Но позволь мне развить свою мысль: смыслом этой конструкции было привлечь внимание к небу.
- Это комплимент или уже начало лекции по готической архитектуре?
- Хиликс! - Он укоризненно похлопал девушку по коленке. - Ты же поэтесса! Это всего лишь метафора. В старинном стиле я пытаюсь дать тебе понять, что тазобедренный у тебя божественно прекрасен!
Она покачала головой.
- Или ты плохой поэт, или я настолько глупа, что не понимаю твоих метафор. А ну, давай попробуем еще разок.
- Прекрасно. Пока остановимся на твоих ногах. Они у тебя действительно очень стройные и сильные. Наверное, приходится много бегать.
- Это тоже следует понимать как комплимент?
- В некотором роде. Так называемый "завуалированный комплимент". Здесь подразумевается, что если девушке приходится много бегать, то за ней бегает много парней.
Напряжение руки Хиликс, лежавшей на плече Халдана, ослабло, она улыбнулась.
- Какой-то древний инстинкт говорит мне, что ты начинаешь настоящее ухаживание.
Ободренный этими словами, Халдан погладил пальцами внутреннюю сторону ее ноги, уловив мимолетную дрожь.
- Кожа твоя атласна, как шелк.
- А что, шелк бывает атласным? - не преминула она подпустить шпильку. Однако от юноши не укрылось ее учащенное дыхание, и он с воодушевлением принялся за новые импровизации.
- А ну, убери свои атласно-шелковые ручки из под моей юбки! вскрикнула она и тут же добавила: - Нет! Подальше!
Ее последние слова привели его в замешательство. Было непонятно: требует ли она убрать руки подальше, или смелее продвигаться вперед. Между тем девушка все сильнее прижималась к нему, почти в истерике.
- О, Халдан, не надо, прошу тебя, пожалуйста, не надо!
По лицу Хиликс текли слезы, а юноша вовсе не собирался доводить ее до слез. Кроме того, ома в самом деле просила его остановиться. Отпустив девушку, Халдан поднялся, достал новую сигарету, припоминая, с какой стороны надо прикуривать. Рука немного дрожала, и, отложив сигарету, он сунул руку в карман, словно в поисках носового платка. Смешно, но эта попытка древнего ухаживания наделила его новым взглядом на историю. Теперь он понимал, как возникали демографические взрывы. Наклонившись, чтобы вытереть слезы на лице девушки, он подумал, что, не останови она его вовремя, пустыми оказались бы клятвы, которые он давал себе.
Она подняла веки и зло посмотрела на него.
- Сюда ты пришел, наверное, прямо из дома свиданий?
Ошеломленный этим странным вопросом, Халдан откровенно признался:
- После Пойнт-Со не был там ни разу.
Похоже, она поверила.
- Нас спасла йога. Я бросила ей вызов и чуть было не проиграла.
Теперь уже Халдан был близок к истерике.
- Но, Хиликс, никакой йоги не было! - Он безвольно опустился на диван. - Просто сегодня на мне борцовский пояс, а это держит в рамках.
Он сделал попытку обнять ее, но она снова взорвалась плачем и принялась бить его кулаками в грудь.
- Ты чудовище! Тупое, коварное чудовище! Я все время думала, что это моя вина, а ты знал и не говорил! А я-то все пыталась сломить эту твою йогу...
Не переставая плакать, она спрятала лицо в ладонях. Халдан нежно обнял девушку и ласково шепнул:
- Хиликс, ты совершенно разгромила ее!
Она оттолкнула его, вскочила с дивана и пересела в кресло, бросая в сторону юноши свирепые взгляды.
- Больше не прикасайся ко мне, чудовище!
Халдан совершенно запутался. Хиликс была на него по-настоящему зла за то, что он послушался ее, а когда он объяснил, почему это сделал, разозлилась еще больше. Он в отчаянии развел руками.
- Хиликс, давай успокоимся и оставим в покое восемнадцатый век. Иди сюда, дай руку. Я прошу прощения за свое коварство и недостойное поведение. Есть еще некоторые тонкости в ухаживании, которые тебе необходимо знать перед написанием эссе...
Она упрямо покачала головой.
- Нет. То, что случилось однажды, может случиться и во второй раз. Не забывай, дурачок, ты же - влюбленный. На вот, - она взяла биографию Файрватера и кинула ему, - почитай лучше о своем божестве, ханжествующий математик!
- У меня нет богов. Все боги - победоносцы, а я - закоренелый неудачник. Иисус, Файрватер, Иегова - все они одержали победу. Единственная отрада для меня - "Балтиморские скворцы". Раз в жизни я осмелился взглянуть в лицо истинной красоте, но и она отвернулась от меня.
Слова падали в пустоту. Хиликс продолжала злиться и не глядела на него. Ее скромно сомкнутые колени были повернуты в сторону.
Халдан молчал, забыв о книге, которую прижимал к груди.
Наконец девушка поднялась, окинула его надменным, холодным взглядом и, пройдя мимо на безопасном расстоянии, прямая как струна, вышла в прихожую. При этом ее бедра ни на полдюйма не отклонялись от вертикали. Проходя мимо вазы с розами, она нежно коснулась цветов.
Хиликс вернулась в комнату с гитарой и так же осторожно обошла диван, на котором сидел Халдан. Села в кресло, и мягкие линии ее тела словно обволокли инструмент. Тихо мурлыкая мелодию и легко пощипывая струны, девушка напомнила Халдану Мадонну с младенцем. Это ощущение рассеялось, когда она бросила взгляд в его сторону и чуть слышно произнесла:
- Чудовище!
Она настраивала гитару, а Халдан любовался стремительно бегающими по грифу пальцами и сосредоточенно прислушивался к звукам. Он упивался красотой Хиликс, а она была прекрасна, даже когда обижалась и злилась.
Наконец девушка обратилась к нему:
- Я хочу спеть тебе несколько старинных английских и шотландских баллад, чтобы продемонстрировать довольно простой размер, применяемый в эпических произведениях. Изначально стихи и писались для того, чтобы их петь. Мне хотелось познакомить тебя с предромантической поэзией, но теперь я делаю это для того, чтобы дать тебе остыть.
В чем Халдан сейчас меньше всего нуждался, так это в балладах, но из опасения снова вызвать гнев этой полуведьмы-полубогини он притворился сильно заинтересованным.
Скоро ему не требовалось притворяться.
Тихий голос Хиликс не имел широкого диапазона, но зато был очень выразительным и с непривычно низким тембром. Нежный, с хрипотцой, он представлял собой единство противоположностей, как и все в этой девушке.
Она неплохо играла ни гитаре, а голоса вполне хватало для таких песенок. Да они и писались не для оперной сцены.
Баллады были сентиментальными и тоскливыми - даже неприлично сентиментальными, а в их тоске чувствовалась чуть ли не болезненность. Чаще других встречался сюжет о разлуке и смерти. В одной из них, "Барби Аллен", повествовалось о двух влюбленных, которые умерли от любви; и розовые кусты, росшие на их могилах, протянули свои ветви над крышей часовни и сплелись в сердечном объятии - история малоправдоподобная, но не лишенная прелести. Другая баллада рассказывала о джентльмене по имени Том Доули, который убил любимую и был приговорен к казни. Толпа, собравшаяся у виселицы, с редким чувством юмора увещевала его склонить голову и покаяться.
Глядя на Хиликс и слушая ее голос, Халдан с трудом мог поверить, что эта девушка всего несколько минут назад в запале и бешенстве била его кулаками в грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26