Нет, я полностью ощущаю и оцениваю поступки и их следствия, полностью просчитываю, как и раньше, все как раньше, варианты, насколько это возможно в нашем мире, в наше время. Дело не в этом, все, что я когда-либо совершил в этой жизни, включая даже то, за что отвечать у меня нет никакого желания, полностью согласуются с моими логическими построениями, на которые и опирается мой мозг, отдавая разнообразные приказы членам моего организма, пускай теперь логика слегка изменилась, стала чуть другой, но осталась же она, как же иначе! Это понятно и естественно, правда, то, что получается не всегда вписывается в привычные законы и комментарии к ним, а к новым мне еще предстоит привыкнуть, предстоит осознать их, выработать некий подход для собственного же удобства, освоиться и так же уверенно и спокойно чувствовать себя среди них, как раньше среди прежних жизненных установок. И то, что пока я по старинке называю блажь, прихотью, завтра найдет, быть может, свое место в ряду основополагающего порядка моего взаимоотношения с миром. Все рано или поздно вернется на круги своя.
Пока же я сам играю в другую игру, а у каждой игры обязательно есть свои правила, которые мне подлежит как следует изучить. Мой мозг, кажется. Быстрее сбросил с себя образ маленького "серого человека", чем я сам - не знаю, с чем в данном случае себя идентифицировать - и вполне активно принялся за разработку планов по достижении той или иной приемлемой для меня нового цели.
Я вернулся в город, где, к чему сантименты, убил человека, по своему это тоже логично, я веду активный образ жизни который, в целом, соответствует моему характеру и тому, новообретенному, что добавилось мне после нескольких дней страхов и переживаний, а потом уже - спокойного, взвешенного подхода к проблемам. Я сыграл в рулетку и выиграл. Приехав в город, я веду себя точно также как турист, выполняющий программу-максимум по извлечению удовольствий от проведенных нескольких дней, недель где-то в другом месте, от самой перемены мест. В моем случае, еще и от перемены обстоятельств.
Конечно, логичнее было прятаться, дрожать, поменять местожительство, залечь на дно, это тоже выход, но выход, свидетельствующий о поражении, о признании себя добровольным изгоем, о передачи себя во власть обществу (и людям эту власть предержащим) и случаю - двум главным опасностям, которые могут подстерегать человека на его жизненном пути.
Я не хочу чувствовать себя пораженцем, я жажду вести полноценную, пускай и немного беспокойную жизнь, но так, чтобы мне не в чем было упрекнуть себя, не поддаться на очевидные слабости, не сдаться и опустить руки. Ва-банк - лучший способ держать удар.
Поэтому я и взял в аренду дорогой лимузин и отправился на Березовую. В определенном смысле меня там ждали. Нет, я неверно выразился, и в доме номер сорок семь и в "Газели", стоящей напротив - ожидали, как один из возможных вариантов развития событий, мое появление, появление автомобиля в нем главное - с человеком, который подойдет и сделает то, что и тем и другим покажется, с разными чувствами по этому поводу, вполне реальным, оправдавшимся прогнозом.
Поэтому, ощутив это ожидание именно тогда, сидя на лавочке неподалеку от дома и разглядывая сторожащую дом, точно волк в засаде, "Газель" очевидный, вполне вписывающийся в рамки ход устроителей этой засады, - еще тогда я решил стать тем человеком, кто вмешается в возможной резкостью в ход давно уж замерших на точке замерзания событий и сдвинет их, если не в одну сторону, так в другую. Мне было предпочтительнее очевидное исчезновение в итоге микроавтобуса, замучившего обитателей дома сорок семь.
На привычное состояние дел я и надеялся, подъезжая к дому в светлом "линкольне" с тонированными стеклами.
Прошуршав шинами по асфальту, он остановился у выездных ворот; посидел внутри примерно минуты полторы, более вытерпеть я не мог - слишком уж разволновался в последний момент, так что сердце буквально выпрыгивало из груди. Открыл дверь со стороны сиденья водителя, - я несколько раз пытался заставить себя вылезти с противоположной стороны, но так и не решился пойти на этот эксперимент, который вполне мог оказаться и провальным. Итак, я выбрался из машины и неторопливо зашагал по направлению к "Газели" еще за минуту, медленнее не смог, покрыв расстояние от лимузина до микроавтобуса. Конечно, на меня были обращены взоры как находящихся в "Газели", так и в охраняемом ею доме, что для меня было особенно важно.
Подойдя к зашторенной дверце в салон, я постучал, прислушиваясь к царившей внутри и снаружи тишине. Ответили мне мгновенно, не успела опустить руку, как дверца отъехала, и на меня воззрилось четверо сидевших в салоне людей.
Я бросил взгляд внутрь: молодые парни, не дашь и тридцати лет самому старшему из них, от делать нечего расписывали пульку, кто-то из четверки откровенно проигрывал.
Оглядывая салон, я молчал, они не шевелились. Из журналистов за те мгновения никто не решился произнести ни слова, не поинтересовался чего же мне надо, собственно, каждый оценивающе разглядывал меня, ожидая, когда я заговорю первым.
Нельзя не сказать, что это молчание было для меня золотом, откровенно, я рассчитывал несколько на иную встречу. А затем, когда уже невозможно было молчать и смотреть в глаза молодым здоровым парням, уверенным в своих силах, я произнес фразу, несколько раз слышанную до этого в кабинете у шефа, безликую фразу, обладавшую поистине магической силой, на которую я рассчитывал. Мне оставалось только проверить, будет ли ее магия распространяться не только на шефа, но и на сидящих внутри "Газели", или же случится осечка и меня попросту выставят вон, невзирая на тот роскошный лимузин, в котором я прибыл к месту затянувшегося действия.
- Просили передать, - наконец медленно и довольно тихо произнес я, едва справляясь с волнением, - что ваше присутствие здесь совершенно нежелательно.... Просили также предупредить, чтобы вы, по возможности старались не появляться более в этом районе.
И замолчал, изучая выражение на лицах сидевших внутри.
Теперь мне следовало уйти, вернуться к оставленному автомобилю, дверь которого я даже не захлопнул, но я не смог сдвинуться с места, просто стоял, вперившись взглядом в журналистскую четверку.
Первым ожил шофер, возраст его, как я определил для себя, был почти сходен с моим, все это время он сидел, повернувшись спиной к выходу в самом дальнем углу, и торопливо жевал бутерброд, его я заметил только, когда он зашевелился после сказанных мной слов. Он был грузен по-медвежьи, и, когда вылез из салона, двинулся напролом в мою сторону, все с тем же бутербродом в руке, с легкостью будто перышко, попавшее ему в руки, отодвинул меня, чтобы я не стоял на его пути - просто перелезть на свое место ему не давали пропорции собственного тела и нагромождения аппаратуры, - в этот момент я вздрогнул, не в силах сдерживаться более, всем телом. Но никто не обратил на это внимания, шофер прошел мимо меня, торопливо обогнул машину, я услышал, как бухнула дверь, и заскрипело под ним сиденье, завелся мотор. Кто-то из сидевших внутри ребят - я, как ни старался, лиц не запомнил, задвинул перед моим носом дверь; микроавтобус взревел и двинулся с места, быстро ускоряясь, прочь с улицы Березовая.
Постояв немного и посмотрев ему вслед, я на ватных ногах пересек улицу к своему "линкольну", сел на водительское сиденье и попытался успокоиться.
Потом, когда сердце перестало так биться и бесноваться в груди, я заметил шевеление занавесок на первом этаже дома сорок сеть, нерешительно поднялся, но так и не смог подойти к калитке. Вместо этого открыл капот, дернул какой-то проводок - он выскочил и затерялся в связке себе подобных.
Пути к отступлению были отрезаны. Еще несколько минут я тупо изучал внутренности моего автомобиля, руками упершись в горячий мотор, затем прошел все же те четыре метра, что разделяли меня и калитку, и нажал на кнопку звонка. Услышал, как он весело зазвонил где-то в глубине дома.
Дверь распахнулась и женщина, та, что была сфотографирована в журнале "Профиль", чьи снимки двадцатилетней давности и более современные я с таким интересом разглядывал несколько дней назад, гадая, что из написанного о ней - правда, а что - сладкая сказка, созданная специально для читательниц журнала, она распахнула дверь настежь и подошла к калитке; я слышал ее легкие шаги, торопливо приближавшиеся ко мне. Наконец, замок заскрипел и дверь открылась. Она, улыбнувшись, взглянула на меня, на мое бескровное лицо как бы вопрошая: все ли у вас в порядке? не нужна ли вам в чем-то моя помощь?
Я поздоровался, тут же откликнулась и она, помолчав немного, я произнес:
- Простите, вы не могли бы разрешить мне позвонить от вас в мастерскую. У меня с машиной что-то.
- Миржон Садирович, ты Рамилю не говорил насчет?..
- Я ему дозвониться не могу, Олег Константинович. Мобила не фурычит, на пейджер звонить, все равно, что в лесу орать. В натуре, ни ответа, ни привета. А тебе-то он на кой сдался?
- Да базар кое-какой есть.
- По поводу нашего общего уговора, так что ль?
- Угадал, почти угадал, - Марченко довольно улыбнулся. - Вообще, меня больше беспокоят его братки, больно борзые стали последнее время. Суются туда, куда им вход запечатан. Ты-то как с ними, ладишь помаленьку?
- С ним самим-то особенных проблем не замечал пока что, Магомедтагиров поудобнее устроился в кресле и выпустил к потолку струйку дыма. Сигарету он положил в пепельницу, достал сотовый телефон. - Скверно, правда, особенно последнее время стало о чем-то договариваться, он нервный какой-то, чуть что - сразу же на рожон лезет. Может, того, еще раз звякнуть. Я сам с ним собирался стрелку забить, в натуре, как раз на завтра-послезавтра, так Гамлет сквозь землю.... - Магомедтагиров помолчал немного и добавил как бы про себя. - Мои ребятки, вообще-то его ищут чуть не с того дня, как Глушенко в ящик сыграл. Он ведь какой фокус выдумал. Свой дом оставил, залег где-то, кстати, с "капустой" моей. Не знаю, не на "счетчик" же его ставить.
- Раньше такого не было. Рамиль не допускал...
- Сам факт, в натуре, не бывало такого. Мне и самому как=то в голову... не пойму к чему бы это. Может, кто-то еще влез в игру, кто-то четвертый? А мы тут сидим тихонько про свое базарим, как мыши перед пулеметом.
Марченко явственно вздрогнул, но улыбнулся против своей воли. Сравнение ему неожиданно понравилось.
- Кофейку будешь? - спросил он довольно благодушно, указывая левой рукой, с золотой цепочкой и тяжелыми печатками на пальцах на сервировочный столик, занятый кофейником и восточными сладостями. Он знал, что Магомедтагиров падок на подобные вещи, равно как и....
Миржон Садирович поморщился, сглотнув слюну, и покачал головой.
- Печень надо беречь. Мне кофей на печень скверно действует, врач не рекомендует. А вот если у тебя найдется бутылочка "Хенесси"....
Марченко усмехнулся про себя: его собеседник все же не удержался. После третьей Магомедтагиров обычно раскисал и становился податлив как воск.
Початая бутылка, разумеется, нашлась. Магомедтагиров набулькал себе в стакан почти доверху и в два приема осушил его, захрустев эрибуни.
- Конечно, Гамлета надо на место ставить, как пить дать. Знаешь, теперь я буду ждать, когда и мои засвистят об его присутствии. Вообще, последний месяц он какой-то странный стал, да, я ж говорил уже об этом....
- Если не сказать больше, - добавил Марченко, собственноручно наливая и себе и гостю коньяку, себе - на два пальца, Магомедтагирову - по его норме. - Может, с лимончиком?
- Ну, давай с лимончиком, - согласился тот, выковыривая из дольки косточку. - Слушай, а может, вся эта шушера - его рук дело, чем черт не шутит.
- Ты о трупе?
- Не только, Олег Константинович. Боюсь, что дело пахнет новым переделом.... Либо Гамлет с собой привел кого-то и теперь отсиживается, ожидая когда мы тут почувствуем запах жареного, либо за ним вновь появилась его некогда покойная тень Асланбек Тедеев, не знаю, есть ли у них еще общие дела. Либо он попросту оборзел.
- В натуре, - усмехнулся Марченко, повторяя любимое выражение Магомедтагирова. Его блатной жаргон он терпеть не мог, но приходилось себя пересиливать. Компания этого человека стоила усилий над лексикой. - В любом случае, надо достать Гамлета. Хоть из-под земли. Знаешь, если между нами, я начинаю терпеть от действий его ребят серьезные убытки. В отсутствие своего патрона они в открытую играть стали, мне уже приходилось слышать от этой шушеры, через своих подчиненных, правда, некоторые фразы о наших с тобою активах.
Марченко имел в виду общие с Магомедтагировым счета, которые он открыл и держал через доверенное лицо в одном из лихтенштейнских банков, и о существовании которых его шеф, Вагит Караев, и не подозревал. Османов давно интересовался их "кассой", и, особенно, способами ее пополнения, но не столь открыто как в последнее время его "коллеги".
- Знаешь, после всего этого, я Рамилю и коровьей лепешки не доверю, презрительно заметил авторитетный гость. - Но разбор состояться должен, это безо всякого. Ты меня знаешь. Уверток и отговорок я не терплю ни при каких.
- Знаю, но, кроме того, ты просто дуешься на банк "Анатолия", а не только....
- Я попросил бы не касаться этой темы! - Магомедтагиров вскочил как ужаленный. - После этих ваших с Вагитом пасьянсов, у меня до сих пор...
- Ну, хорошо, хорошо. Оставим в стороне. Ты прав, конечно, стрелку с Рамилем забить надо. Либо на нас двоих, либо по очереди, выбирай сам.
- Ладно, проехали. Конечно, Гамлет, не шалава какая, чтоб двоих зараз принять, да думаю, гуртом лучше будет. Его псих ты не хуже моего знаешь. Это, должно быть, наследственное, - буркнул Магомедтагиров, снова садясь в кресло. Марченко воспринял его слова как знак одобрения и продолжил:
- Вполне возможно, он здорово схоронился, либо залег где-то неподалеку, как делал по приезде сюда в экстремальных случаях. - Его собеседник пробормотал: "помню, было дело, он, когда его сюда привез, еще пуганый был". Может, убрался в Спасопрокопьевск, я слышал, у него там с Тедеевым свои люди имеются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18