По крови в носу, в глазах и ушах можно было судить о наличии тяжелых внутренних травм, а их одежда оказалась испачкана как раз в том месте, где предположительно располагались анус или клоака.
Трупы этих когда-то гордых хатайлийцев были богато одеты в то, что, без сомнения, являлось местным эквивалентом костюмов для комической оперы. Могу представить, как они вытанцовывают чтото смешное, вроде Жильберта и Салливана.
В углу стояла клетка, сейчас сломанная, в которой валялись трупы маленьких голубых поппитов с закрытыми глазами и открытыми ртами. Их тела были расплющены, будто на них наступили. Рядом с клеткой стояла транспортная капсула господ. Тяжелый черный пластик потускнел, отверстия были широко открыты, но из них не вырывался пар. На одной поверхности имелась большая трещина, и утреннее солнце проникало туда, слой за слоем освещая концентрические плоскости, спирали, через которые проходили криогенные охладители. Они отливали золотом и серебром, и я видел внутренность аппарата, где жил когда-то мозг повелителя, что улетучился потом вместе с жидкой гелиевой кровью.
Интересно, умерла эта железяка медленно или быстро, как выключили свет, например?
Скорчившись в углу, сидел погшит, еще живой, дрожащий. Наклонившись, я осторожно поднял его, прижал к себе, гладя голубую чешую. Существо стучало зубами, затем успокоилось, расслабилось, но одна его нога свисала, и я понял, что она сломана.
— Интересно, — произнес я, ни к кому, собственно, не обращаясь, боятся ли они умирать?
Соланж постучала по капсуле-раковине костяшками пальцев, прислушиваясь к эху, говорящему о пустоте внутри.
— Вряд ли они даже в курсе, что живут.
— Может, и нет. А несчастные хатайлийцы. наверно, так по-настоящему и не поняли о наличии коллективной власти расы господ. Или речь идет только об отдельных повелителях? Да нет, ерунда.
Каждая подобная капсула не содержит ничего более, чем копию, второй экземпляр оборудования. Думаю, не стоит говорить о смерти в отношении машин, предпочтительнее, по моему мнению, сказать о потере копией копии другой копии. И зачем ради этих бездушных железяк рисковать жизнями?
Положив руку на поппита, я прикрыл его от солнца. Иногда, если хорошо к ним относиться, они издают звуки, похожие на мурлыканье котенка.
— Как ты думаешь, они знают, что мы живые?
Кэти Ли прислонила оружие к капсуле мертвого повелителя, встала на колени рядом со мной и заглянула в восьмиглазое лицо существа, приподняла его подбородок и чмокнула губами:
— Мне кажется, им наплевать.
А я все-таки так не думаю.
— Ладно, ребята. Давайте созовем собрание и будем готовиться к отлету.
* * *
Мы уже возвращались в горы, когда скафандр Кэти Ли внезапно сломался: беспорядочно замигали сигнальные устройства, застыли сочленения конечностей, и девушка осталась стоять неподвижно, словно статуя. Если бы она еще и молчала, как кусок мрамора, то было бы хорошо. Но чертова девчонка сыпала отборными ругательствами так, что у нас краснели лица, и мы смеялись до упада. Сейчас поломка не имела большого значения и была достаточно безобидна, но случись такое в бою…
Именно по этой причине, а вовсе не потому, что их убил противник или они попали под огонь своих, солдаты погибают в сражении. Причиной их смерти является обычная поломка техники. Даже повелители не совершенны. Я уверен, что время от времени и они тоже погибают или ломаются из-за какой-нибудь ошибки. Вспышка, пар — оп! И нет повелителя…
Мы вытащили Кэти Ли из скафандра, сняли нагрудную пластину, отсоединили сочленения и положили ее на спину. Я уселся на склоне холма и наблюдал, как Соланж и она трудились над защитным костюмом, а солдаты в это время стояли вокруг них, тщательно обозревая окрестности и небо. Случаи бывают разные, и поэтому всегда следует быть осторожным. Соланж открыла лицевую пластину, так называемое забрало, чтобы надеть микролинзы, а потом склонилась над пустым скафандром и принялась рассматривать микросхемы. Кэти Ли, одетая лишь в обтягивающий комбинезон, трудилась над диагностическим анализатором.
Погода стояла жаркая. Дул теплый, но сильный ветер. Сухая растительность вокруг нас низко склонялась от его дыхания. Кэти Ли расстегнула молнию на комбинезоне, и, когда она наклонялась, грудь вываливалась из прорези, а внизу мускулистого живота виднелся золотисто-каштановый пушок, Мне редко приходило в голову, что Кэти очень хорошенькая женщина, с правильным лицом, обрамленным каштановыми кудрями. У нее было хорошее, открытое лицо, в котором ясно читалась гордость, решительность, счастье от сознания того, кто она и чем занимается. Из Кэти получилась бы чудесная наложница, но в школы наложниц редко попадают подобные ей. Бывают и любовные связи с военными. Конечно, это не одобряется и не поощряется, но такое довольно часто случается. Если подобное и происходит, люди затем расходятся и разъезжаются по своим дивизионам, полкам и взводам.
Я попытался представить себя с женщиной, похожей на меня, имевшей сходную душу. Неужели именно такую подругу я хочу и хотел? Разве к этому стремилась Алике? Нет, все-таки я придерживаюсь другого мнения. Вспомним Фрейда: что хотят мужчины? Даже они сами об этом не знают.
Кэти Ли у своего скафандра выпрямилась, держа комбинезон внизу и хлопала тканью взад и вперед:
— Господи, как же здесь жарко!
Соланж хлопнула ее по ягодицам и, усмехаясь, сказала:
— Эй, полегче, мы уже почти закончили!
Один из мужчин повернулся, увидев в небе ближе к горизонту какую-то точку, и поднял оружие. Я навел на цель свой оптический прибор приближалось нечто похожее на птицу, покрытое пышными завитками голубого цвета, причем летело оно тяжело, натужно. Мы наблюдали за существом, пока оно не скрылось за горизонтом. Меня обрадовало, что никто не застрелил его.
* * *
Корабль забирал нас из громадного хатайлийского аэропорта, вокруг которого был выстроен город — большой промышленный центр, лежащий сейчас в руинах; фабрики были разрушены, городские здания тоже, над развалинами курился дымок — там что-то все еще горело.
Одной большой длинной колонной мы прошли через город, разобрав завалы, чтобы можно было спокойно идти, даже маршировать. Солдаты балагурили, шутили, дисциплина немного ослабла, потому что туземцы ничего больше не могли предпринять против нас. Вообще-то не было никакой реальной опасности, но, несмотря на это, мы держали наши детекторы и радары включенными береженого бог бережет.
Мы шагали мимо зданий бывшего поселения, в которых, по всей видимости, жил бедный люд. Про это можно было догадаться по шороху под нашими ногами сыпучего, дрянного мусора, из которого были выстроены их дома: куски сожженного дерева и свернувшаяся коричневая бумага. Все это напоминало домики на картинках о старой Японии.
Как ни странно, много трупов мы не видели, на дороге лежало всего лишь несколько. Местности не был причинен- ощутимый ущерб, значит, вскоре существа, похожие на жучков, выйдут из своих норок и начнут расчищать завалы, а оставшиеся в живых мусорщики соберутся для выполнения своей задачи.
Перед нами появилось что-то похожее на спортплощадку с чем-то вроде трамплина — изогнутый посередине шест с двумя перекладинами, на вершине соединенными крест-накрест. Одно брезентовое полотно все еще висело на цепи, а другие лежали на земле. Маленький, обнаженный хатайлиец сидел наверху трамплина, а другой, побольше, лежал у основания шеста на земле. Может, спал, может, нет.
Мы промаршировали мимо, а маленький двуногий наблюдал за нами.
Я остановился и вышел из строя, глядя на существо, которое обернулось и тоже буравило меня взглядом. Его глаза походили на бледно-коричневые кусочки мрамора, в них отражался цепкий свет дымного, туманного дня. Интересно, каким же чудовищем в скафандре, скрывающем лицо, должен я ему казаться.
«Кто лежит у твоих ног? Мать, отец, старший брат? Какой-нибудь родственник? И кого ты обвиняешь в сожжении своей планеты? Неужели нас, игрушек в руках судьбы? Или тех среди вас, кто был настолько глуп, что взбунтовался? Может, расу господ за желание править Вселенной и всем в ней?» — Такие вопросы мне хотелось ему задать.
Но, глядя в глаза хатайлийца, я внезапно понял, кто лично несет ответственность. И этот кто-то находился здесь. Я отвернулся и побежал догонять своих солдат.
ГЛАВА 17
Светлая ночь на Карсваао была на исходе, хронометр показывал 01–10, заканчивался 20-й теро светлого времени. И вот уже солнечный золотисто-коричневый свет начал пробиваться сквозь задернутые занавески моего жилища, осветив полированный пол спальни.
Мимо домика время от времени проходили местные жители, спешащие по своим делам. В комнате, разгоняя жару, мягко жужжал кондиционер. Интересно, что они думают о наших привычках? Мы просыпаемся, спим и все это в течение одного дня, их же сознание работает весь долгий терек света и тьмы.
В комнате было прохладно: установка влажности воздуха позаботилась о надлежащих условиях. Я расположился на своей стороне постели и смотрел на Дженис, лежащую у изголовья в том положении, в каком я оставил ее. Она наблюдала за мной, дыхание ее пришло в норму, но румянец все еще окрашивал бледные нордические щеки девушки; светлые волосы были взбиты, как у порнозвезды времен, предшествующих Вторжению.
Во рту все еще чувствовался ее вкус; я мог лежать, ощущать ее и удивляться, куда исчезло из жизни обычное удовольствие. Его забрала Александра Морено. Я оставил наслаждение в полуразрушенной лачуге на Земле, в развалинах старого городка под названием Карборро.
Я смотрел на Дженис и думал, догадывается ли эта девица, что со мной творится? Для меня это важно, она же знает. Задача наложницы сделать меня счастливым, или ей придется отправляться обратно.
Я взглянул в глаза девушки, похожие на зеркала из голубого льда. Мне захотелось вползти в них, заглянуть в душу Дженис. Она закрыла глаза — шторы опущены, меня не впускают; потом они открылись, в них были спокойствие, задумчивость.
Мысли — ее собственность — мне туда не попасть.
Женщина начала подтягивать ноги, действуя нарочито медленно. Наконец ее бедра раздвинулись, лицо же осталось абсолютно непроницаемым.
Положив руки между ног, девушка пальцами скользнула по соломенным волосам внизу живота, открываясь мне, отвлекая, заставляя отвести взгляд от ее глаз: «Видишь, господин Атол, какая я влажная, всегда готовая принять тебя?» Наверно, мне следует радоваться, что наложницы знают, как защитить себя от меня. Остается научить этому Федора, который полирует мне ботинки и трет мне спину, и Марджи, которая готовит мне еду и сидит со мной по вечерам за столом, пьет со мной кофе, разговаривает о добрых старых временах, о том, что у нас появилось общего за все годы.
Дженис, просунув руки под колени, подтянула их к груди и лежала, глядя на меня, ожидая, готовясь, наверно, к тому, что я скоро успокоюсь. Точно, это не займет много времени…
* * *
Внизу, рядом с Арат Аррао, располагалось туземное поселение, которое мы сделали своей собственностью, когда у нас кончился запас наложниц.
Саанаэ же мы дали понять, что они здесь не совсем желательны.
Взявшись за дело, мы обучили аборигенов делать пиво, бренди, причем довольно крепкое, и показали, как измерить в нем градусы. Бренди изготовлялось из их ягоды, по вкусу напоминающей виноград. Затем заставили карсвааоитян организовать шоу — тонкие, сверкающие особи обоих полов танцуют под записанную на пленку человеческую музыку — хиты с 2140 по 2150-е годы. Мне казалось, что такое шоу будет лучше, чем секс между представителями различных цивилизаций в грязных пивнушках.
Очень скоро это место люди спокойно могли назвать своим собственным. Здесь было тихо, в воздухе витала дьщовая завеса. Народ сидел за столиками, пил, ел, спокойно беседовал.
— Как, — хотела знать Кэти Ли, — могло произойти, что планета Key так долго избегала обнаружения? Как? Скажите мне.
Соланж развалилась в кресле, вытянув свои длинные ноги. Она называла такую позу «североамериканской». В руках женщина держала двухлитровую бутылку «Механиквилль Скраб» — один из новых сортов пива.
— Черт, — говорила она, — галактика велика, звездолет должен лететь долгих три года, чтобы от одного ее края добраться до другого.
Мне кажется, Соланж что-то приврала, потому что у Вселенной нет четко обозначенной границы.
Но ее точка зрения пошла на «ура». Сколько звезд всего, сотни биллионов? Я попытался посчитать. За последние пять лет я осчастливил своим присутствием шесть дюжин звездных систем.
В ответвлении спирали галактики, в удалении от центра мироздания, на Key тихо и спокойно развивалась цивилизация. Это примерно в пятнадцати тысячах парсеков отсюда; путешествие туда займет около года, столько же, сколько от Боромилита или Земли. И Кэти Ли хотела знать, как так получилось, что они строили и совершенствовали космические корабли, летали на соседние планеты, начали колонизацию близлежащих миров и все это без ведома расы господ?..
By Чингда поставила свой стакан сладкого красного эля, ее лицо было спокойным и серьезным.
Глаза-щелочки, как всегда, были непроницаемы.
Проведя одной рукой по длинным, прямым волосам, она произнесла:
— Гипертяга.
Остальные смотрели теперь только на нее. Это было магическое слово. Ни одна органическая цивилизация в галактике никогда не слышала об этом.
Корабль на гипертяге движется со скоростью, превышающей скорость света. Когда появились повелители, у людей и в мыслях такого не бьио, так же, как и у хруффов, саанаэ или других технически высокоразвитых цивилизаций.
Я слышал по этому поводу разные слухи, дикие, буйные фантазии и научно обоснованные версии. Гдето в квантовых процессорах своего искусственного разума повелители уже давно обдумали это, подобрали варианты. Никакие другие цивилизации на это не были способны, а уж заглянуть в глубины мозга машин и подавно никто не мог. Поэтому мы, люди, не чувствуем себя ущемленными.
— Хруффы думают, что жители Key вплотную подошли к созданию на краю Вселенной автоматической станции, а господа мечтают о том, чтобы, используя новейшее оборудование, добраться до нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49