К тому же я не верю ни одному его слову.
На следующее утро, когда я приехала в школу, Винус уже была там. Я увидела, что она стоит, прислонившись к стене.
– Доброе утро. Ты сегодня рано. Не хочешь пойти вместе со мной?
Она посмотрела на меня темными печальными глазами, но ничего не сказала.
– Пошли. – Я протянула ей руку. Никакой реакции.
Я не стала брать ее за руку. До начала занятий еще оставалось около получаса, и если она не хотела идти внутрь здания, то вполне могла остаться на площадке. Я подождала еще минутку, повернулась и направилась к школе. Она пошла вслед за мной к дверям. Помедлив, я открыла дверь. Не говоря ни слова, мы вошли и поднялись по лестнице в класс.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я, вытаскивая ключи, чтобы отпереть класс. – Мне не хватало тебя вчера.
Она изучала мое лицо.
В классе Винус сняла и повесила пальто. Она была одета вполне по сезону, хотя одежки были мятыми и заношенными.
– Я приезжала вчера к тебе домой повидаться с тобой. Ты знала об этом?
Она покачала головой.
– Дэнни сказал, что тебя опять будут обучать дома. Я отодвинула свой стул и села.
Винус смотрела на меня очень внимательно, а потом на ее глаза набежали слезы.
– Что-то случилось? – спросила я. – Я начинаю думать, что у тебя дома не все в порядке.
Ее лицо сморщилось, и она расплакалась.
– Ну, иди сюда, моя радость. – Я посадила ее себе на колени.
Винус плакала, тяжело всхлипывая, как и в прошлый раз.
– Ты можешь мне сказать, что стряслось? Она не ответила.
У меня появилось нехорошее предчувствие.
– Важно, чтобы ты объяснила мне, в чем дело, Винус, чтобы я могла тебе помочь, – тихо сказала я.
Но она только плакала.
Как мне добиться того, чтобы она открылась? Мне приходилось тщательно подбирать вопросы, ведь если происходит что-то противозаконное, то, неверно поставив вопрос, я могла помешать судебному разбирательству. В самом деле, мне были известны два случая, когда люди, жестоко обращавшиеся с детьми, ушли от наказания только потому, что психологи или полицейские задавали наводящие вопросы их жертвам.
– У тебя что-то неладно дома, – тихо сказала я. – Иногда это очень серьезные проблемы, чтобы разрешить их самой. Иногда эти проблемы связаны с матерью или отцом. Или отчимом. Или мамиными приятелями. Когда такие вещи происходят, самое правильное – рассказать об этом другому взрослому. Взрослому, которому ты доверяешь. Вроде меня или мистера Кристиансона. Чтобы мы могли помочь тебе.
Винус вытерла слезы рукавом своей блузки.
– Иногда тебе могут сказать дома, чтобы ты никому ничего не рассказывала. Но это неправильно. Единственные секреты, которые стоит хранить, – это веселые секреты. Вроде того, что ты подаришь кому-нибудь на день рождения. Но если кто-то велит тебе держать в тайне что-то плохое, ты не обязана это делать.
Винус сидела тихонько, прижавшись головой к моей груди.
– А иногда тебе могут сказать, чтобы ты молчала, потому что, если ты расскажешь, они сделают тебе что-нибудь плохое. Но они только говорят так, чтобы напугать тебя. Они сделали что-то дурное и боятся, что кто-то узнает об этом и они понесут наказание, поэтому хотят напугать тебя, чтобы ты хранила их тайну. Но это неправильно. Ты не должна их слушать. Если кто-то говорит тебе такие вещи, ты должна рассказать взрослому, которому доверяешь, и он сможет тебе помочь.
Винус не проронила ни слова.
В очередной, наверное тысячный, раз за последние дни я спустилась в кабинет Боба.
– Я вижу, Винус вернулась, – сказал он.
– Мне как-то не по себе в связи со всем этим. Почему этот тип говорил о домашнем обучении, если это вранье? – спросила я. – Нутром чую, он пытается что-то скрыть.
– Возможно. Вопрос в том, что именно? – ответил Боб. – Он довольно подлый тип. И скорее всего, способен на что угодно.
– Нет, я думаю конкретно о Винус. Я хочу сказать, что по закону, если есть подозрение, что с ребенком жестоко обращаются, мы должны сообщать об этом.
– Винус рассказала тебе что-нибудь?
– Нет, но… – Я рассказала о нехарактерных для нее слезах. – И это в сочетании с ее отсутствием в школе, неподходящей одеждой и странными объяснениями Дэнни.
Боб задумался. Наконец он медленно покачал головой:
– Не думаю, что этого достаточно, чтобы обращаться к властям с официальным заявлением, Тори. Здесь одной интуиции мало. Если бы мы увидели следы побоев, или если бы она сама нам хоть что-то сказала… А пока я могу только предупредить Социальную службу о твоих подозрениях.
На фоне разыгрывающейся с Винус драмы я стала строить планы на конец года для остальных учеников. Билли, я считала, был готов вернуться в обычный класс, но все еще нуждался в серьезной помощи. Мы полагали, что он не в состоянии учиться полный день в классе для одаренных детей. Поэтому в конце концов решили поместить его на следующий год в обычный пятый класс, чтобы он приходил в мой класс для дополнительных занятий. Вдобавок он мог по-прежнему посещать класс для одаренных детей дважды в неделю и в перспективе перейти туда на полный день.
Джесс тоже очень сильно продвинулся за этот год. Он все еще был склонен «сорваться с цепи», как называл это Билли, но научился успокаиваться, понимал, что именно вызывает у него вспышки ярости, и знал, как выйти из этой ситуации, пока он снова не возьмет себя в руки.
Тик, который у него все еще случался, ставил под вопрос возможность Джесса вернуться в обычный класс. У него были стабильные успехи по чтению и математике, но он все же отставал от своих ровесников больше чем на год. Я чувствовала, что на следующий год ему будет лучше в более защищенной среде, поэтому мы решили оставить его в нашей школе. Ему предстояло ходить в обычный четвертый класс на половину занятий, а остальное время проводить со мной.
Близнецы оставались в моем классе. Мне нравились Шейн и Зейн. В самом деле, иногда они могли быть очаровательными маленькими мальчиками, оба они были ласковыми и старались угодить. Они просто не могли сосредоточиться надолго, поэтому приходилось постоянно проверять, выполняют ли они задание. Они овладели сложной системой со светофором, но, чтобы удерживать их в рамках, нужно было применять ее постоянно. Малейшее отклонение, и на следующий день им приходилось заново учить все правила этой системы, словно они вообще никогда о них не слышали. Пытаться обучать их в обычном классе было бы нереально. Поэтому мы решили оставить их здесь.
А Винус? Мы с Бобом даже не обсуждали ее будущего. Нам хватало забот с ее настоящим.
Погода изменилась. С севера надвинулся мощный холодный фронт. Температура, которая перед этим доходила до плюс 10–15 градусов, вдруг резко упала до минусовой. Все время шел снег. Его нападало полметра. Движение было парализовано. Вся жизнь вокруг замерла.
В пятницу школа не работала. Суббота ушла на расчистку снега. В воскресенье потеплело, и вместо снега пошел дождь, который тут же превращался в лед.
Я в жизни не видела ничего подобного. В городе было тихо и пусто, все было покрыто толстым слоем льда, так что передвигаться было практически невозможно. К вечеру у меня, как и у многих моих соседей, отключили электричество.
Ни в понедельник, ни во вторник занятия не состоялись. Во многих кварталах города все еще не было электричества. Мы пришли в школу только в среду, и то далеко не все. Джули отсутствовала. Не было и Винус, хотя этому удивляться не приходилось. Она почти всегда пропускала первый день после любого перерыва в занятиях.
Билли, как всегда, был полон энтузиазма и восторженно рассказывал:
– Угадайте, что мы делали! Мы катались на санках! Мы сами их сделали, потому что для всех санок не хватило. Моим братьям, мне и соседским ребятам, вот мы их и сделали. Из картона. И знаете что? Они ничуть не хуже купленных. Честное слово.
– Билли, этого не может быть, – проворчал Джесс. – Почему тогда люди платят деньги за то, чем можно пользоваться даром?
Близнецы, казалось, настрадались в заточении. Они перепрыгивали через стулья и играли в салочки между столами, казалось, они одновременно были повсюду.
– Да нет, они ничуть не хуже, – ответил Билли. – Мы прекрасно провели время. Если бы у нас были только наши санки, нам бы пришлось кататься по очереди, и выходило бы по десять человек на одни санки. А мы сделали каждый себе из картона и катались все время. И это было так здорово!
– Заткнись, – сказал Джесс и ссутулился на стуле.
– Я правду тебе говорю.
– Ты просто хвалишься, – огрызнулся Джесс. – Ты все время хвалишься. Тебе кажется, ты все знаешь.
– Джесс, – сказала я.
– Сделайте ему замечание. Это он всегда говорит без остановки.
– Билли, возьми-ка себе стул.
Этого Билли пропустить не мог. Он схватил стул и принялся крутить его над головой.
– Взял! – крикнул он.
Я схватила светофор и угрожающе помахала им. Но опоздала. Джесс вскочил со стула и стукнул Билли по плечу. Не сильно, но достаточно, чтобы Билли потерял равновесие и упал, а стул свалился на него. Шейн по каким-то одному ему ведомым причинам решил присоединиться к драке. Он перегнулся через стол и стукнул Билли по ноге.
– Эй! – крикнула я. – Да что это с вами сегодня? – Я оттащила Шейна и посадила его на ближайший «тихий» стул. – Что это за драки? Мы так не дрались уже вечность. Джесс, сядь вот на этот «тихий» стул.
Билли ревел, хотя трудно было сказать, из-за чего – от боли, неожиданности или от обиды. Я крепко обняла его.
– Ведь это глупость, правда, так крутить стул?
– Я не виноват. – Он рыдал, пожалуй, слишком уж нарочито. – Я бы его не уронил, если бы меня не толкнули. Он мог меня убить.
– Ну, слава богу, этого не случилось, правда? С тобой все в порядке?
– Не-е-ет. Я локоть ушиб.
– Ох, бедняжка, – сказала я и растерла локоть Билли. Но это оказался не тот локоть, и Билли повернулся ко мне тем, каким нужно. Я растерла и этот. – Ну, а теперь садись на свой стул. И оставайся здесь. У тебя есть работа.
Я посмотрела на остальных. Зейн сидел на своем месте.
– Я хорошо себя вел, – сказал он весело.
– Слава богу, хоть кто-то хорошо себя вел. Откройте свои папки и приступайте к работе, – сказала я и посмотрела на остальных двоих мальчиков, сидевших на «тихих» стульях. – Ну ладно, ребята. Если вы сумеете держать себя в руках, идите на свои места и выполняйте задание.
Шейн, все еще возбужденный, отправился на место. Джесс прошаркал к своему столу и уселся. Я подошла и опустилась на колени рядом с ним.
– Мне кажется, у тебя сегодня тяжелый день. Что-нибудь случилось до твоего прихода в школу?
– Нет.
Начавшийся тик выдавал его стрессовое состояние. Голова у него то и дело подергивалась.
– Сегодня ты ведешь себя как в те дни, когда вы с Билли постоянно дрались. А когда я вижу тебя таким сердитым, то думаю, что для этого есть причина.
– Нет.
Я молча ждала около его стула.
– Мне пришлось сидеть дома с утра до вечера, – пробормотал он.
– Ты хочешь сказать, когда был снегопад? – спросила я.
– Бабушка не разрешила мне выходить. Она сказала, что это слишком опасно.
– Должно быть, это очень обидно. Особенно если ты видишь, как другие ребята весело проводят время, – заметила я.
Джесс кивнул:
– Я вообще не мог выйти. Она говорит: вдруг у тебя начнется тик и ты упадешь на лед. А я говорю: не упаду. Но она говорит: один мальчик из Иллинойса катался на льду, стукнулся головой и умер. И мне пришлось сидеть дома.
– И поэтому ты рассердился, когда услышал, как весело Билли провел время?
Джесс пожал плечами.
– Черт возьми, мне очень жаль теперь, когда ты рассказал, – вступил в разговор Билли. – С утра до вечера? Это ужасно, Джесс. Понятно, почему ты так взбесился. Я бы тоже взбесился. Наверное, я пробил бы дыру в стене от бешенства.
– Ну вот, опять ты хвастаешь, – уколол его Джесс. Выпрямившись, я положила руку ему на плечо.
– Не думаю, что он хвастает, Джесс. Он сочувствует.
– Да. Я же твой друг. Пытаюсь быть твоим другом, когда ты не бьешь меня, – сказал Билли.
– Ну, ты мог бы заехать за мной и увезти меня. Если ты действительно мне друг, ты мог бы это сделать.
– Не мог. Ехать на машине было нельзя, – ответил Билли.
– Ты мог бы поговорить со мной по телефону.
– И ты мог бы поговорить со мной по телефону. Ты мог бы сказать мне, что случилось, и, может, моя мама поговорила бы с твоей бабушкой или что-то в этом роде. Не я один виноват.
На некоторое время воцарилась тишина.
– Мне жаль, что ты сидел взаперти, – сказал Билли. – Я думал о тебе, Джесс. Правда-правда. Я хотел, чтобы ты зашел. Мы бы повеселились вместе.
После занятий, когда я сидела за столом, готовя план уроков на завтра, вошел Боб. Он закрыл за собой дверь и сел.
– У меня есть для тебя хорошая новость, – сказал он. – Ты получишь новую помощницу.
Я широко раскрыла глаза.
– У меня была долгая беседа с Джули, – сказал Боб. – Она больше не может оставаться в классе. Она сказала, что ты ведешь себя с ней холодно и отчужденно и что между вами исчезло даже то взаимопонимание, которое было раньше.
– Я не вела себя холодно и отчужденно, – ответила я.
– Что ж, ей так показалось. Во всяком случае, я сделал несколько звонков, и вот результат. До конца года Джули перейдет в вашингтонскую начальную школу, где будет участвовать в дошкольной программе для детей, отстающих в развитии. А ты взамен получаешь их помощницу, Розу Гутьеррес.
В тот вечер, вернувшись с работы, я, удобно устроившись в кресле, смотрела «Звездный путь: новое поколение». И тут зазвонил телефон. Я встала и подняла трубку.
Это был Боб.
– Я просто хочу предупредить, – сказал он. – Тебе позвонят из полиции. – В его голосе чувствовалась напряженность.
– Что случилось? – с тревогой спросила я.
– Я не должен посвящать тебя в подробности, потому что тебе собираются задавать вопросы. Но это касается Винус. Я хотел тебя предупредить.
– Но что случилось?
– Тебе все расскажут. Просто будь готова. Это ужасно. И он повесил трубку.
Через несколько минут зазвонил телефон. Говорил сержант полиции Йоргенсен. Он сказал, что полиция проводит расследование по делу о жестоком обращении с Винус Фокс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20