Зато не будет жаба душить – рассуждал он про себя, а чаще вслух – чтобы платить за маршрутку, когда вот-вот подойдет троллейбус, пусть и переполненный малость, но – оплаченный, то есть – почти бесплатный.
Человек – не пчела и не овца, чтобы добровольно сбиваться в рой или в гурт, ему противоестественно ощущать, как со всех сторон в него дышат, упираются, вдавливаются соплеменники, глупцы, не нашедшие лучшего места и времени, чем стоять рядом и оттаптывать тебе остроносые туфли по двести уедов пара… По странному течению обстоятельств, Велимиру несложно путешествовать в переполненном метро: даже утром, когда на некоторых станциях у пассажиров хрустят очки, зонты и кости, Велимир стоит (он очень редко ездит в метро сидя) один, в центре невидимо очерченного круга, диаметром в 91,5 сантиметра и никаких неудобств с толкотней и защупываниями не имеет. Почему так происходит и почему соблюдается именно такой, довольно странный размер пространства? Да потому.
Есть у Велимира тайные способности, отличающие его от простых граждан и могущие запросто решить 99% с гаком всех мыслимых насущных человеческих потребностей, сверхъестественные способности, которые и столичному архичиновнику из лицензионного комитета не по карману, но нынче в кайф ему жить, почти не выходя из народа, вот он и живет как ему нравится.
На «Горьковской», при высадке-посадке, выскочила вдруг глумливая цыганская морда из хмурой толпы, кольнула взглядом Велимира – и пропала. Однако одного этого мига хватило, чтобы благодушное настроение улетучилось, уступив место сонному неудовольствию и смутной тревоге. Велимир выковырнул оба наушника, чтобы музыка не отвлекала, и принялся думать и вспоминать: где бы он мог видеть этого цыганчика со старомодными фиксами в препохабном рту?… В прошлой жизни, в фильме, или на той неделе?… «Следующая станция „Сенная“! Осторожно, двери…» О, черт! Велимир подналег и против течения успел вывинтиться из вагона на перрон, сопровождаемый энергичными диагнозами и пожеланиями потревоженных пассажиров.
Без восьми десять, чика в чику – успевает к верстаку… И он успел – вовремя, как всегда.
Но, все же, хорошее настроение к нему так и не вернулось в то июньское утро, а неприятность – вот она, не иначе цыган сглазил, – да премерзкая: прощай теперь мечта плейбоя о сегодняшнем рабочем дне, безнравственно и бессовестно закошенном под личную жизнь и иные развлечения. Но, с другой стороны, – и деньги командование посулило нешуточные, есть за что землю носом рыть…
Вот как все началось.
– Вил! Срочно к шефу! – Только-только успел поерзать задом – притереться к стулу да ткнуть пальцем в кнопку чайника, чтобы вскипел, да сказать «скоро будет» в назойливую трубку, – и вот тебе на: алый ноготок с розочкой на длинном пальце стучит по прозрачной пластмассовой переборке…
– Во-первых, здравствуй, Светик мой ясный. Ты как? Отлично выглядишь. Во-вторых…
– Не идиотничай. Бегом к шефу. И причешись, пожалуйста. Я уже хотела тебе на трубку звонить…
– А у меня нет трубки. Вернее, есть, но смотря что понимать под…
– …да вспомнила, что нет. Иди, давай, и прекрати свои пошлости.
– Какие? Изи, изи, детка, тэйк изи… Подойди же поближе к прилавку, видишь же – у меня плечи в окошечко не проходят. Ну, Света…
– Грабли спрячь, вот какие. Ты дождешься, лопнет когда-нибудь мое долготерпение…
– Дождусь, солнышко, ох, дождусь! – Буфера у Светки-секретарши отменные, ноги длинные, личико милое, однако на этом ее достоинства для Велимира и заканчиваются, поскольку она устойчиво глуповата, волосы красит и словарным запасом почти не пользуется, а без этого, без высокого культурного уровня, привередливый Вил делить ложе с замужней дамой и к тому же любовницей шефа – не согласен. Вил – гордец: ранг дублера-любовника, пусть даже у самого шефа – ему низковат представляется. И еще одно достоинство: Светка грозится только, а терпение у нее не лопается и шефу она не закладывает, на это Илонка есть, вторая секретарша.
Наконец-то в операционном зале закончили вечный ремонт, вытеснили в другое помещение орды наглых риэлтеров и их крикливых клиентов. Теперь видно, что это солидный, весь в золоте и лепнине, Зал Фондовых Операций, а не спекульвалютный шаражмонтаж, навроде того, что раскинулся у «Московских ворот». В центре зала по небольшому квадратному периметру – ряды мониторов, перед ними тихо сидят группки «физиков-шизиков» – физических лиц, которые смотрят на бегущие строчки цифр в столбцах и мысленно переводят их в убытки и барыши. Время от времени они бросают свои скудные капиталы на покупки тех или иных бумажных ценностей, чтобы виртуальные выгоды сделать светлой явью… Соросы, н-на фиг. Надеются каждодневной игрой на фондовом рынке сколотить себе состояние. Но это они зря: при том скудном объеме оборотного капитала, который каждый из них может себе позволить – даже и в случае частых выигрышей почти весь навар уходит на комиссионные брокерским фирмам… Впрочем – пусть дерзают, все подпитка фондовому рынку и обслуживающему персоналу оного. Велимир прикидывал про себя не раз и не два: даже с учетом нулевых комиссионных и некоторых его способностей, возможность сделать на этой арене по настоящему крупные «бабки» и не привлечь при этом постороннего внимания (любого: налогового, бандитского, административного, конкурентного), которое всегда вредит дальнейшему ведению дел – весьма призрачная, если прямо не сказать: нулевая. Кусочек века таков: когда ты в коллективе, в бригаде, в ватаге, в артели, в номенклатуре – тебе проще выдержать угрозы извне. Но зато гораздо труднее отлепить, отодрать от себя и поставить на место бывших соратников-неудачников, этих пиявок и прилипал, только и жаждущих присосаться к чужому заслуженному успеху… Но Велимир живет и не высовывается, и ему хорошо.
Крупным самурайским шагом, уверенно, как это и подобает зрелому мужчине, разменявшему недавно четверть века, Велимир пересек зал – Светка семенила рядом и чуть впереди (как они могут бегать и вообще стоять на таких каблучищах?) – и вошел в предбанник.
– О, Фил, привет! Ты к шефу крайний? Или мы вместе по одному делу проходим?
– Привет. (Вот это бас! Велимир привычно позавидовал, что в свое время не догадался завести себе такой же). Да вроде бы. А вернее – сам не знаю. Сейчас Светлана Сергеевна ясность внесет. Да, Светлана, внесешь ведь?
– Обоих звали, Филарет Федотович. Арсений Игоревич велел, чтобы вместе вошли, у него для вас обоих очень важное поручение есть.
– Респект! Быть личным порученцем у самого Арсения Игоревича? А какое, Светик? Ты на ушко шепни, мы с Филом никому-никому не скажем!
– Ты когда-нибудь поумнеешь? Здоровый мужик, а ведешь себя, как… Да, Арсений Игоревич! Оба здесь. Угу. – Света стрельнула в обоих глазами и не глядя, но точно, швырнула трубку на место.
– Заходите.
Личная секретарша – се человек, ярче всех остальных приближенных сотрудников главы учреждения сияющий отраженным светом власти. Приходит к ним такая способность и свойство не вдруг, но обязательно и весьма быстро, и непременным довеском к этой возможности – отраженно сиятельствовать – в каждой секретарше, равно как и в референте, ординарце, денщике, телохранителе прорастает и навсегда пускает корни убеждение: «И я так могу, и даже лучше! Это недосмотр судьбы, самая обыкновенная случайность, что ему досталось, а не мне. Да, да, да. Сколько раз он пользовался моими подсказками, идеями, знаниями, а еще больше не пользовался, когда как раз нужно было сделать именно так, как ему было говорено… Кто он без меня – чай заварить не может, все на свете забывает, галстук в тон выбрать не умеет, двух слов в письме связать не способен… Начальник… Эх, судьба-индейка…»
«Недостойные холопы Филишка и Вилишка препокорно благодарят ясновельможную паннну Светланнну за милостивое позволение и земно кланяются» – подумалось Велимиру. Но это он зря – секретарская жизнь еще не успела испортить Свету, хотя по времени – пора бы. Он попытался пропустить Фила вперед, как старшего по возрасту и стажу работы в данной конторе, но Фил так ловко замешкался, что первым в кабинет шефа вступил Велимир.
Шеф тотчас положил перед собой бумагу с текстом и цветными графиками, якобы он изучал все это, поверх нее очки в золотой оправе, энергично встал из-за стола и даже чуточку развел руки, в знак радушного приветствия.
– Велимир Леонидович, – крепкое, сухое рукопожатие энергичного и честного человека, знающего всех своих служащих по имени и отчеству…
– Филарет Федотович, – еще одно такое же, плюс персональная улыбка и общий кивок в сторону кресел…
– Садитесь, братцы, извините, что потревожил и оторвал вас от ваших дел…
У стены, противоположной входной двери, широко раскинулся директорский стол, красного резного дерева; старомодный, кряжистый, по древнему канцелярскому обычаю крытый зеленым сукном, он был похож размерами на авианосец времен второй мировой войны. Торцом к его борту причалил стол для совещаний, совсем иного формата и времени стол, он был гораздо уже в плечах и ростом пониже сантиметров на десять, так что вместе со столом-сюзереном образовывал ступеньку, по которой сверху вниз, от начальника к личному составу, по итогам совещаний и планерок спускались те или иные решения. Даже гигантский двадцатидюймовый электронно-лучевой монитор, отчеканенный чуть ли не в конце прошлого века, не в силах был накренить палубу командирского стола. Давно уже замы Арсения Игоревича и обе его секретарши намекали, что пора бы все эти чудища сдать в антикварную лавку, а кабинет оборудовать единым мебельным комплектом, по специально разработанному дизайнерами проекту. Поставить и открыть на столе нормальный ноутбук, лейблом наружу, какая разница – на чем в тетрис и марьяж играть? Или, на худой конец, десктоп, но с нормальным плоским экраном: люди ведь смотрят и оценивают – кому, в чье управление они собираются доверить свои капиталы и сбережения?
Но шефу хотелось слыть ультрапродвинутым бизнесменом в архаичных интерьерах и он категорически пресекал все попытки канцелярского апгрейда у себя в норе.
Шеф завершил полный круг по кабинету и вновь плюхнулся в свое директорское кресло, по счастью, той же гарнитурной принадлежности, что и стол, ибо иная, менее прочная мебель, могла и не выдержать испытаний.
«Однажды, в самый неподходящий для этого момент, у тебя лопнут брюки, – подумал Велимир, – этакий широкий таз надо носить аккуратно и точно, не ударяя им со всего маха о твердую поверхность…»
– Вас что-то, рассмешило, Велимир Леонидович?
– Нет, Арсений Игоревич, это нервное.
– Почему нервное? – Шеф сцепил в замок руки и дружелюбно улыбнулся. Очевидно было, что нервничает как раз шеф.
– Срочный вызов к Самому. Причину заранее не объясняют, премиальных не предвидится, индексы уже целую неделю, как вялые, вызов неожиданный, вызвали сразу двоих… Необычно. – Велимиру очень нравится мыслить вслух, и делать это энергично и красиво, так, чтобы у слушателей создавалось полное впечатление, что перед ними человек умный и серьезный, вылитый положительный герой из телесериалов.
– Логично рассуждаете. Но вдруг я вызвал вас обоих, чтобы вне очереди наградить деньгами или новыми должностями? Оба вы работаете неплохо, прибыль в дом приносите, сора из избы не метете… – При последних словах Арсений Игоревич поднажал голосом, чтобы сотрудники задумались над тончайшим намеком.
«Ага, сора из избы… Вот ведь какой он ловкий кукловод, наш шеф, истинный интриган и заправила, не иначе Карнеги обчитался. Намеками, все намеками…»
– Не метем, это точно. Но ко всем видам денег, о которых вы упомянули в виде перспективы для нас, к деньгам как таковым, вне зависимости от их цвета кожи и прописки, относимся хорошо: и страстно и платонически, и по-родственному, и по-дружески, но всегда с любовью. – Это Филарет Федотович разомкнул уста. Человек-пароход! Такая длинная фраза совсем не в его обычае, так ведь и ситуация не рядовая…
«Вот у кого нервы из нержавейки», – подумалось Велимиру. Он уже с год как присматривался к этому Филу-Филарету и не мог припомнить, чтобы тот хоть раз утратил невозмутимость… Он кивком подтвердил свое согласие со словами коллеги и вновь уставился на шефа.
– Тогда у меня есть для вас предложение. Криминала ни малейшего, но деньги за ваш труд могут быть очень серьезные, при условии полной конфиденциальности. Полной, я говорю. И когда я говорю полной – это значит, что я вам не угрожаю, но я вас со всей ответственностью предупреждаю.
– Предупреждаете не угрожая о чем, Арсений Игоревич?
Шеф схватил очки и посадил их на лицо, сделал это чуточку криво и забыл поправить.
– О том, чтобы вы оба держали язык за зубами. Ответственность за болтовню будет велика, вот о чем, Велимир Леонидович. Понятно?
– Так точно, время-то военное. Но остались еще неяс…
– А вам, Филарет Федотович? Понятно?
– Пока да.
Шеф повернул окуляры в сторону Вила, посверлил его взглядом.
– Извините, что перебил вас, Велимир Леонидович. Что вы хотели спросить?
– Про конфиденциальность я все понял. А вот что это могут быть за деньги, и какое задание предстоит за это выполнить… ну… нам с Филом?
– Правильнее было бы поменять местами части вашего вопроса, э-э… Вил, да? Раз уж вы пустились в американизмы? Фил, Вил, Арчи… Светти-претти… Сначала принято узнавать о деле, потом о размерах вознаграждения за исполненное. За – исполненное! И пока вы у меня в кабинете, а не я у вас, то давайте будем соблюдать традиции русского флота, коему я отдал семь лет беспорочной офицерской службы, а именно: друг друга в моем присутствии называть по имени и отчеству. Хорошо?
– Да, Арсений Игоревич. Извините, Филарет Ионович.
– Федотович.
– Федотович, извините еще раз публично. Лично я готов выполнить любое задание, раз оно без криминала и за большие деньги. Я просто создан для больших денег, и им давно пора бы это понять. Но хотел бы выслушать суть его и поподробнее узнать о сумме аккордных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47