) Ц ш
ирокий сосуд с рыльцем для разливки питей
вина и берендейку сдачи с отбитым носком, тут же небрежно сунутую Д
окукой за пазуху.
Кудыка с благодарностью принял полный ковшик, по ободку которого шла над
пись: «Человече! Что на мя зриши? Пей,» Ц и лукаво покосился на Плоскыню.
Ц Поучил, стало быть, Купаву?
Тот насупился по-медвежьи, брови натопырил, губы отдул.
Ц А то как же! Ц рявкнул он кровожадно. Ц Сбил да поволок, ажно
Ажно (берендейск.) Ц
инда
брызги в потолок!..
Все с сомнением взглянули на его левую щеку с четырьмя глубокими царапин
ами, но спорить не стали.
Кроме троих древорезов да двух храбров, в кружале, можно сказать, никого и
не было. Сидел лишь в дальнем конце длинного стола никем не знаемый берен
дей Ц не берендей, погорелец Ц не погорелец… Что-то он там про себя смек
ал, вздымал бровь, подмигивал хитро неизвестно кому. И чарку не глотом гло
тил, а смаковал, причмокивая.
Храбры и древорезы выпили по чину за здравие старенького царя-батюшки Б
ерендея и заговорили о событиях прошлой ночи. Да и вообще о нынешних врем
енах. Вздыхали, охали, почесывали в затылках…
Ц Померещилось мне, что ли, под утро… Ц пожаловался в недоумении Кудыка.
Ц Будто лешие по слободке шастали…
Румяный Докука уставил на него синие очи и заморгал. Многое, многое просп
ал он сегодняшним утром…
Ц Ничего не померещилось, Ц буркнул храбр постарше, именем Чурило. Ц Е
ще как шастали!.. Сам видел…
Ц Дык… это… Ц опешил Плоскыня. Ц Они же к жилью не подходят!
Ц Подойдешь тут, когда такое творится! В лесу-то, чай, еще страшней было, ч
ем в слободке…
Ц Да-а, дела-а…
Ц Обнаглели лешие! Ц сказал обиженно синеглазый красавец Докука. Ц Ма
ло того, что сами шубу наизнанку носят, так еще и других выворачивать заст
авляют! В лес войдешь Ц переобуться изволь, с левой ноги на правую…
Ц А не переобуешься?
Ц А не переобуешься Ц перетемяшат
Перетемяшить (берендейск.) Ц перелобанить

поленом, отволокут в чащу да и бросят. Выбирайся потом… Это у них теп
ерь «лесом обойти» называется. Совсем стыд утратили. Дерево вырубить Ц
шесть берендеек им выложи…
Ц А не пять? Ц усомнился Кудыка.
Ц Пять? В том-то и клюква, что шесть…
Несколько мгновений Кудыка сидел неподвижно. Остолбуха нашла. Медленно
повернулся к храбрам.
Ц А вы-то что ж, дружинушка хоробрая? Ц упрекнул он их с горечью. Ц Нет, ч
тобы взять да и очистить лес от погани от этой… единым махом…
Те насупились, крякнули.
Ц Очистишь тут, как же! Ц проворчал степенный Чурило. Ц Думаешь, боярин
у нашему ничего от них не перепадает? От леших-то…
Наивный Плоскыня ахнул тихонько, с ужасом глядя на храбра. Кудыка же с дос
ады чуть не плюнул.
Ц А ежели князь узнает? Ц подмигнув, тихонько спросил Докука.
Ц Князь?.. Ц Чурило приостановился и царапнул искоса недобрым взглядом
пьянчужку за дальним концом стола. Ц Сказал бы я тебе, да лишние бревна в
стенах есть…
Примолкли, нахмурились. Потом налили по второй и выпили кстати за здрави
е князя теплынского Столпосвята со княгинею.
Ц И земля вон намедни тряслась… Ц вздохнул удрученно молодой курносый
храбр, именем Нахалко. Ц С терема боярского маковка упала…
Древорезы встревожились.
Ц Котора маковка?
Ц Правая…
Ц А-а… Ц Покивали, успокоились. Ц Ну, это капель не на нашу плешь… За пра
вую мы не ответчики…
В этот миг на дальнем конце стола наметилось движение. Оглянулись и увид
ели, что пьянчужка, упершись широко расставленными руками в дубовую стол
ешницу, пытается встать. Бровь Ц заломлена, глаз Ц поперек.
Ц Кто… бревно?.. Ц осведомился он с угрозой. Ц Ты… кого тут… бревном?..
Все ждали с любопытством, что из этого выйдет, но суставы у пьянчужки подв
ихнулись разом, и он вновь тяжко сел на лавку, взболтнув нечесанной голов
ой. Так ничего и не дождавшись, вернулись к разговору.
Ц Маковка… Ц усмехнулся Чурило. Ц Хорошо хоть терем устоял!.. Земля-то н
а чем держится? На трех китах… Вот один из них, стало быть, хвостом плеснул,
а в загривке-то Ц отдается… Ну и земля, знамо дело, колеблется… Она ж как р
аз на загривке у него и лежит. Не шутка, чай…
Скрипнули петли входной двери, и на пороге возникло облако пара, а в нем от
мерзший Шумок. Словно бы и не битый. Весь, как всегда, переплюснутый, искри
вленный, только что щека и шапка Ц в инее. Торжествующе оглядел присутст
вующих.
Ц Думали, помер? Ц спросил он негромко, и личико его озарилось злодейск
ой радостью. Ц А я вот взял да и пришел!..
Ц Дверь прикрой, изверг! Ц гаркнул желтоглазый хозяин. Ц Кружало выст
удишь!..
Шумок притворил дверь и, заметно приволакивая ногу, приблизился к онемев
шим берендеям, сел.
Ц Кто убивал, тот и поит, Ц объявил он, без стеснения беря ковшик, что поб
лиже.
Остальные переглянулись, поерзали, посопели и, махнув рукой, кликнули хо
зяина, чтобы принес еще одну посудину.
Ц Живуч, Ц скорее одобрительно, нежели осуждающе изронил Чурило. Ц По
полам перерви Ц двое вырастут…
Ц Это что!.. Ц пренебрежительно молвил Шумок, осушив полный ковшик и лих
о обмахнув усишки. Ц Вот на Ярилин день меня, помню, всей слободкой топта
ли…
Ц Так ить… затопчем когда-нибудь… Ц жалостливо на него глядя, сказал Пл
оскыня.
Ц Правду не затопчешь! Ц гордо отозвался Шумок и разлил остатки вина по
ковшикам. Ц Выпьем за правду, берендеи!.. Правдой свет стоит…
Все несколько одеревенели от такой здравицы. Чурило Ц так даже поперхну
лся.
Ц Стоит… Рушится он, а не стоит! Девать уже некуда правды твоей!..
И опять вовремя вмешался молодой Нахалко.
Ц А вот еще сказывают… Ц таинственно понизив голос, торопливо заговор
ил он. Ц Из преисподней навьи души на белый свет вылезать начали… Мертве
цы то есть…
Все вздрогнули и уставились на курносого храбра.
Ц Это как?
Ц А так. Открывается, сказывают, в земле дыра и лезет оттуда такой весь че
рный, чумазый и с кочергой…
Ц Так какие же это мертвецы? Ц возмутился Докука. Ц Если с кочергой Ц з
начит бес!.. Про хвост ничего не слыхал? Хвост-рога были?..
Ц Да нет, точно мертвецы! Ц зардевшись, горячо заспорил курносый. Ц При
знали одного сволочане… Согрешил он когда-то против солнышка, ну и сброс
или его, значит, волхвы прямиком в преисподнюю… А он, вишь, обратно вылез…

С дальнего конца стола послышался внятный смешок, и все, кроме припавшег
о к ковшику Шумка, опять обернулись. Пьянчужка сидел, подперев по-бабьи ще
ку, и глумливо разглядывал бражников.
Ц А в хрюкальце? Ц грозно спросил Плоскыня.
Пьянчужка не ответил, но внимание сосредоточил теперь на нем одном. Аж ко
лебался, болезный, как отражение в воде, до того начекалдыкался. Плоскыня
крякнул негодующе и отвернулся.
Ц Вот она, правда-то! Ц возликовал тем временем Шумок, пристукнув по сто
лу донышком повторно осушенного ковшика. Ц Еще и мертвецы из-под земли л
езут! По всему видать, последние времена настали…
Ц Да ты погоди… Ц остановил его рассудительный Кудыка. Ц Волхвы-то чт
о говорят? Что никакого конца света не будет…
Ц Волхвы! Ц Шумок скривился. Ц Ты вон спросил его, какое завтра солнышк
о встанет Ц четное или нечетное… Много тебе он ответил?
Ц Н-нечетное… Ц выговорил вдруг пьянчужка, снова вскидываясь над даль
ним краем стола.
Берендеи примолкли и в который раз всмотрелись в незнакомца, правда, поп
ристальнее.
Ц А ты почем знаешь? Ц нехорошо прищурился Чурило.
Другой бы мигом опомнился, уловив опасный блеск из-под мохнатых сурово с
двинутых бровей. С княжьей дружиной шутки плохи. Однако пьянчужке, видат
ь, давно уже море
Море (берендейск.) Ц Теплынь-озеро
было по колено. Окинув храбра охальным взглядом, он презрительно с
кривил рот и вдруг испроговорил такое…
Ц Катали мы ваше солнце!..

Глава 3.
Грамота государева

Бить его не решились. Сообразили: не людского суда требует столь неслыха
нное кощунство. Ну ладно бы еще оскорбил волхва или там идола какого-нибу
дь резного… Но чтобы само ясное солнышко!..
Шумок, правда, кинулся со взвизгом на пьянчужку, но храбры его вовремя пер
ехватили и кол отняли. Тем более что и кол был не его, а Кудыкин…
Солнышко стремительно падало в невидимое отсюда Теплынь-озеро, плавало
по тресветлому еле заметное пятнышко, на которое так и забыли указать не
доверчивому Докуке. Не до того было…
Когда выбрались из слободки, толпа возросла вчетверо, если не впятеро. Вп
ереди два суровых храбра вели связанного пьянчужку. Моргал, стервец, кру
тил испуганно головой и, кажется, трезвел на глазах. Сказанные им в беспам
ятстве слова передавали друг другу шепотом. Бабы ахали, хватались за поб
ледневшие щеки. Мужики изумленно бранились.
Справа горбились схваченные снегом развалины мертвого города Сволочь-
на-Сволочи. Кое-где карабкался в вечереющее небо жидкий грязноватый дым
ок: погорельцы уже, должно быть, починили сломанные утром землянки и тепе
рь отогревались, как могли. Поначалу при виде угрожающе галдящей толпы с
лобожан они вообразили, что их опять идут бить, хотели было дать деру, одна
ко, уразумев, в чем дело, осмелели и вылезли поглазеть, хотя приблизиться в
плотную так и не решились.
Толпа выла, потрясала дрекольем и призывала тресветлое солнышко пасть н
а плешь дерзкому пьянчужке, испепелив того до самых до пят. Горбатые сугр
обы справа кончились, снежок под ногами перестал скрипеть, начал всхлипы
вать. Капище было уже близехонько. Вскоре пошел снежный уброд, потом хлип
кая грязь и наконец просто влажная земля, кое-где прикрытая молодой ярко-
зеленой травкой. Теплая эта полоса тянулась через всю страну берендеев с
востока на запад, слегка забирая к северу. Называлась она Ярилиной Дорог
ой и почиталась священной, заповедной землей. Не то что пахать Ц праздно
ходить по ней и то разумелось тяжким грехом. Ступить на теплую землицу Яр
илиной Дороги позволялось лишь приносящим жертву да ведущим кого-то на
суд.
Само капище представляло из себя частокол резных идолов, за которыми воз
вышался остроконечный колпак крыши на двенадцати столбах. Верх был увен
чан изображением солнечного лика, а под крышей зияло черное жерло выложе
нного замшелым камнем глубокого колодца, ведущего прямиком в преисподн
юю. Над колодцем был изноровлен
Изноровить (берендейск.) Ц хитро изладить

двуручный ворот; покачивалась на цепях тяжелая позеленевшая от ст
арости бадья, куда грузили принесенные в жертву резные куколки-берендей
ки, а то и преступников, чьи злодеяния требовали столь ужасной казни.
Высокий рябой волхв (тот самый, что утром приходил в слободку), сурово сдви
нув брови, вышел навстречу. Увидев связанного, вперился в него таким жутк
им взглядом, что слободской люд мгновенно притих. Показалось, что и расск
азывать ни о чем не надо: на то он и кудесник, чтобы знать обо всем заранее.

Ц В чем его вина? Ц спросил тем не менее волхв, по-прежнему испепеляюще г
лядя на пьянчужку.
Храбры беспомощно оглянулись. Сабельками-то они орудовать могли славно
, а вот языками… В чем вина… Легко сказать, в чем вина!.. Ну ладно бы там еще те
ленка увел или в чужую клеть залез… А то ведь такое вымолвил, что и повтори
ть страшно…
Ц Солнышко наше хаял, златоподобное! Ц пришел на выручку из толпы бойки
й Шумок.
При этих словах кудесника аж переплюснуло, как с похмелья. Собрал рот в же
мок и грянул железной подковкой посоха о вымощенную камнем землю. Из-за с
ложенных высокой поленницей берендеек вышли и приблизились двое таких
же, как он, волхвов Ц все в оберегах, только что без посохов.
Ц Солнышко хаял?.. Ц медленно выговаривая слова, переспросил кудесник,
и все невольно поежились. Ц Стало быть, солнышку и ответишь… В бадью его!

Охнули бабы, толпа попятилась. Всего ждали, но только не этого. Да ведь не у
бивал же никого, не поджигал!.. Молвил по пьяной лавочке охальное словцо Ц
и на тебе: живого человека Ц да в преисподнюю!..
Мрачные жилистые волхвы подступили к связанному и, подхватив под папоро
тки Под папо
ротки (берендейск.) Ц под силки, под пазушки
, повлекли к дыре. Тот даже и не отбивался, тоже, видать, как громом пор
аженный. Кинув осужденного в бадью, взялись за рукояти ворота и вынули же
лезный клин. С ужасающим скрипом широкая низкая кадка пошла на цепях вни
з, во мрак. Мелькнуло в последний раз лицо пьянчужки, искаженное диковато
й восторженной улыбкой. Не иначе, умом напоследок повихнулся от ужаса… Д
а оно, наверное, и к лучшему.
Заголосила баба, за ней Ц другая. Скрипел ворот, колебались туго натянут
ые цепи. Потом из бездны донесся глухой стук Ц должно быть, бадья достигл
а дна преисподней.
Тут снова грянул о камень посох, и плач Ц будто сабелькой отмахнуло. Волх
в, вскинув обе руки, повернулся к закатному солнышку и запел Ц трудно, про
стуженно:

Свет и сила
Бог Ярило.
Красное Солнце наше!
Нет тебя в мире краше.
Берендеи с трудом разомкнули рты и, тоже поворотясь в сторону Теплынь-оз
ера, повторили хвалебную песнь. Потом снова уставились на волхва.
Ц А вы, Ц в остолбенелой тишине проговорил тот, Ц вольно или невольно п
ричастные, тоже должны очиститься. Тот, кто слышал противные слова, прине
сет в жертву лишнюю берендейку. Тот же, кто слышал и сам потом произнес (хо
тя бы и шепотом) принесет две.

* * *

В слободку возращались, когда солнышко почти уже коснулось самого что ни
на есть небостыка. Или горизонта
Горизонт (греч.) Ц небостык, кругозор, досло
вно Ц ограничивающий
, как его называют греки… Надо же было придумать такое дурацкое сло
во! Ну «гори» еще понятно, а вот «зонт» что такое?..
Ц Берендей, а, берендей!..
Кудыка обернулся на голос. Меж двух заснеженных развалин мертвого город
а избоченилась молоденькая чумазая погорелица в каких-то косматых лохм
отьях вместо шубейки.
1 2 3 4 5 6