Зарядишь в него всякого сора древесного, закрутишь Ц и выхо
дит стружечный жемок плотный-плотный. Ни дать ни взять греческий кирпич,
из каких печка сложена… В слободке над Кудыкой посмеивались: додумался-
де, в горнице работает! Так оно ведь светлее, в горнице-то…
Кудыка еще раз взглянул на глухой переплет окна. Брюхо внятно подсказыва
ло, что пора бы уже и позавтракать. Однако до света, не помолясь на ясно сол
нышко, завтракать было не принято. Вот еще незадача-то… А ежели оно (солны
шко то есть) вдруг возьмет и совсем того… не взойдет?.. От такой мысли у Куды
ки ерши Ерши
(берендейск.) Ц зазубрины, мурашки
по телу встали. Почуял хрупкость в ногах и опустился на лавку с прис
лоном.
Трык-трык… Уставился на гуляющее туда-сюда колебало. Да уж не часы ли он г
реческие сладил ненароком?.. Часы у берендеев были под запретом Ц все, кро
ме солнечных. Даром, что ли, волхвы толкуют: не людское это дело время мери
ть. Солнышко-то оно все видит. Обидится добросиянное и вовсе скроется… Да
нет, какие часы? Подлинные часы, сказывают, из железа ладят, с цифирью…
Вдруг вскочил, сорвал с валика ремень с гирькой, разъединил пупчатые кол
еса, снял колебало. Медный позвонок грянулся, звякнув, на стол, покатился п
о кругу. Кудыка заметался по горенке, пряча резные части разобранного сн
арядца среди чурок и за жомом. Рассовав, остановился, тяжело дыша. Не вынес
тишины и снова сбежал в подклет, к деду. Тот сидел у печки и, кутаясь в шубей
ку, задумчиво пучил глаза.
Ц Дед, а, дед… Ц жалобно позвал Кудыка еще с лесенки.
Старый дед Пихто Твердятич очнулся и посмотрел на внука.
Ц Чего тебе?
Ц Да вот думаю… Сидим тут на тощее сердце… Вчерашнюю кашу не разогреть л
и?..
Ц И думать не смей! Ц Деда подбросило с лавки. Ц Совсем осерчает солныш
ко Ц будешь тогда знать!..
Кудыка помялся, поправил светец и, присев рядом с дедом, уронил плечи.
Ц Вот ты говоришь: погорельцы… Ц беспомощно начал он. Ц Солнышко-де от
них отвернулось… А почему отвернулось-то?..
Дед долго молчал, жевал губами.
Ц Согрешили, стало быть, вот и отвернулось, Ц недовольно ответил он нак
онец.
Ц А как согрешили-то? Время мерили?
Ц Может, и мерили. Кто их знает…
Кудыка приуныл окончательно.
Ц А греки? Ц спросил он с надеждой. Ц Греки-то вон тоже, говоришь, часы ла
дят… Что ж оно от них-то не отвернулось, от греков?..
Ц Это кто ж тебе сказал, что не отвернулось? Ц Дед зловеще усмехнулся. Ц
Еще как отвернулось! Солнышко-то садится Ц куда? В Теплынь-озеро. А греки
как раз за Теплынью, на том берегу… За краем света, стало быть…
Опешил Кудыка.
Ц Что ж они, выходит, во тьме живут?
Ц Выходит, во тьме…
Ц А варяги?
Ц И варяги! Ц решительно отрубил дед, потом хмыкнул и задумался. Ц Нет,
ну… Ц покашливая, добавил он. Ц Когда солнышко встает, оно немного и вар
ягам светит… А когда садится Ц грекам…
Замолчал, моргая. Кудыка глядел на него во все глаза, и в голову лезло тако
е, от чего у доброго берендея, глядишь, последний ум отшибет.
Ц А как же греки сказывают, Ц с запинкой спросил он, Ц что у них солнышк
о жарче нашего?..
Ц А ты больше греков слушай! Ц огрызнулся Пихто Твердятич. Ц Они тебе м
ного чего понарасскажут, греки-то… Просто морок такой бывает над Теплын
ь-озером. Сразу после заката. Так и называется Ц ложное солнце. Или грече
ское… И жара от него никакого нету, видимость одна…
Ц Да погоди ты, дед! Ц взмолился Кудыка. Ц Морок Ц ладно! Кляп
Кляп (берендейск.) Ц
часть мужеска тела
с ним, с мороком… Но само-то солнышко, оно ж едино!..
Ц В двух ликах, Ц строго добавил дед, поднимая корявый палец.
Ц Это понятно… Ц торопливо поправился Кудыка. Ц Четное, стало быть, и н
ечетное… Но ведь оба лика-то Ц все равно светлые!.. Как же оно тогда отверн
уться может? Чем оно отвернется-то?..
Дед открыл было рот, но, видно, и у него тоже в голове захлестнуло Ц так нич
его и не ответил старый…
А что до двух солнечных ликов, то тут дело было тонкое. Всякий берендей точ
но знал, четное сегодня солнышко на небесах или же нечетное. Ежели, скажем
, выйдешь на заре, когда раскаляется оно еще не добела, а только докрасна, и
увидишь, что плавает по тресветлому этакое темное пятнышко, то, стало быт
ь, день ныне Ц четный. И хотя волхвы твердили неустанно, что оба солнечных
лика одинаково благосклонны к добрым берендеям и разнятся лишь затем, ч
тобы легче было дни отличать, Ц разве что дурачок какой решился бы при че
тном солнышке затеять новое дело: пиво там затереть или, скажем, соху нову
ю изладить.
И, что хуже всего, вставать сегодня не желало именно нечетное, счастливое
солнышко, при котором хоть резные чурки-берендейки волхвам неси, хоть об
оз снаряжай за пеплом да золой к Теплынь-озеру…
Ц Да нет, Ц возмутился вдруг дед Пихто Твердятич. Ц Не за что ему на нас
гневаться… Это, видать, сволочане нагрешили Ц с них станется! А мы-то теп
лынцы!..
Ц А!.. Ц Кудыка в ответ лишь рукой махнул. Ц Что совой об пень, что пнем об
сову… Солнышко-то и нам, и им светит…
Ц Да как это ты говоришь: все едино? Ц вскипел дед. Ц Они, значит, виноват
ы, а мы в темноте сиди?..
Тут где-то неподалеку на заснеженной улочке свистнуло, гаркнуло, и Кудык
а вскинул голову.
Либо пойти взглянуть?.. Ц боязливо пробормотал он, встал и затянул потуже
опояску.

* * *

Свистнуло, гаркнуло, гулким эхом
Эхо (греч.) Ц лесная баснословная девка, пов
торяющая что скажут; отголосок тож
отдалось за черной Вытеклой. И полезла с огнем, подвывая, из подворо
тен и калиток на заснеженные улочки опростоумевшая от страха слободка. В
ъевшись глазами в черный, как сажа, восток, заголосили бабы, растерянно ря
вкнули на них мужики. Велик был народный вопль…
Те берендеи, что проснулись раньше всех и хватились жен, заслышав общий к
рик, опомнились, закрутили головами. Остановился, как в лоб поленом озада
ченный, боярин Блуд Чадович, не дойдя каких-нибудь двух переплевов
Переплев (беренде
йск.) Ц мера длины
до ветхой Докукиной избушки. Тоже, видать, сообразил, что племянниц
а-то в терем вернется, а вот солнышко…
Стужа стояла такая, что зубы смерзались. Вспомнилось даже присловье: «Ле
шие, чай, озябли, не ровен час греться придут». Присловье, понятно, шутейно
е: в лесу дровец куда больше, чем в слободе, Ц и все же Кудыке почудилось и
не однажды в свете съежившихся на холоде огней, что метнулась за сугроб к
осматая серая тень. Лешие-то, как известно, шастают в вывороченных наизна
нку шубах. Обычай у них такой…
Ужаснувшиеся берендеи сбивались в толпы, кричали наперебой и все порыва
лись идти кого-то бить, только вот никак не могли решить, кого.
Ц Пустили погорельцев? Ц надрывался некто и сам не слишком отличавший
ся от выходца из Черной Сумеречи Ц дыры сплошь да заплатки. Ц А они вон в
орожат, воду в ложке замораживают, порчу наводят!.. Что? Не так?.. Мы-то солныш
ко Ярилом зовем! А они что Ярилом зовут? Сказать стыдно! Кляп мужской… Да к
ак же ему, солнышку, то есть, добросиянному, не обидеться?..
Ц Берендеи! Ц не дослышав, о ком речь, бухнул кто-то, как в колокол. Ц Пот
опим всех греков в Вытекле!..
Ц Я те потоплю! Ц зычно прикрикнул подоспевший с дружиною боярин Блуд Ч
адович. Ц С греков пошлина в казну идет!..
Ц А им, толстопузым, мошна дороже солнышка! Ц прозвенел в ответ молодой
дерзкий голос.
Запахло смутой. Храбры нахмурились, сдвинулись поплотнее вокруг боярин
а, подергали на всякий случай сабельки в ножнах Ц вдруг примерзли? Трепе
тали огоньки в скляницах греческих ламп, трещали запрещенные смоляные с
веточи. До смуты, однако, не дошло.
Ц Да чего гадать? Волхвов спросить надобно! Ц сообразил вдруг Кудыка.
Ц Вер-рна! Тащи сюда волхвов! Мы их, понимаешь, кормим-поим, а у них вон и со
лнышко не встает!..
Ц Ну ты с волхвами-то… побережней!..
Ц А чего их теперь беречь? Солнышка-то так и так нетути!.. Проспали солнышк
о!..
Заполошно взвыла какая-то баба, а за ней и все прочие.
Ц Тихо! Ц орал, продираясь сквозь толпу на дырявых локтях, Шумок, прозва
нный так давно и неспроста. Ц Ти-ха!.. Виноватых ищете? Сами виноватые!.. Сол
нышку от вас жертвы надо, а вы что ему жертвуете? Чурки резные?..
Толпа ухнула нутром, заворчала угрожающе.
Ц Ну ты полегче, насчет чурок-то!.. За чурки, знаешь…
Ц Берендеи! Да что ж это? Идольцев резных чурками зовет!..
Ц На чертоплешину
Чертоплешина (берендейск.) Ц удар плашмя по голове
давно не нарывался?
Ц Да погоди, может, что дельное скажет!..
Шумок полез на плотный сугроб, то и дело проваливаясь, ища места повыше и п
окрепче.
Ц Куколок-берендеек режете? Ц зловеще спросил он, утвердясь. Ц А что он
и означают, куколки-то? Берендейки-то!
Ц Берендеек и означают, Ц сердито ответили из толпы.
Ц Вот! Ц закричал Шумок, заслоняя звезды воздетыми над головой мохнаты
ми рукавицами. Ц Вот она, жадность-то людская! В прежние времена для солн
ышка берендейку выбирали, и не абы какую, а самую что ни на есть молодую, пр
игожую!..
Ц Да это когда было?
Ц Да когда бы ни было!.. А теперь? Что ж оно, солнышко-то, слепое? Идола дерев
янного от живого человека не отличит? И ладно бы хоть в рост в берендейски
й резали, как раньше, а то ведь совсем уже стыд потеряли Ц режут куколок с
локоток!..
В запальчивости Шумок отрубил на правой руке размер куколки, и толпа взр
евела от обиды. Очень уж оскорбительным вышло у него это движение.
Ц Да отшелушить его на обе корки!..
Ц Вот из-за таких-то и солнышко вставать не хочет!..
Ц Боярин, чего смотришь? За виски да в тиски!..
Блуд Чадович стоял в раздумье, уперев бороду в грудь, отчего и вовсе стал п
охож на зубра. Ежели, конечно, сбоку смотреть.
Ц Ты… Ц начал он, бросив на Шумка из-под тяжелой боярской брови недобры
й взгляд, и толпа стихла. Ц Ты давай не петляй. Прямо говори: куда клонишь-
то?..
Шумок приосанился, огляделся. Шеенка Ц тонкая, сам сморчок сморчком, вес
ь вывихнутый, изломанный. А горло, не иначе, луженое…
Ц Человеческой жертвы хочет солнышко! Ц объявил он ликующе.
Толпа оторопело моргала заиндевелыми ресницами. Ойкнул девичий голос.

Ц Вот тебя и принесем сейчас, Ц кровожадно пообещала Шумку богатырско
го сложения баба, и все неуверенно взгоготнули. Потом вдруг задумались, п
ереглянулись и, приподняв смоляные светочи, пристально всмотрелись в Шу
мка.
Ц Эй! Вы что это?.. Ц Он попятился и тут же провалился в сугроб по пояс. Ц Н
ашли берендейку!.. Кто ж мужиков-то в жертву приносит?..
Нет, в жертву, конечно, Шумка приносить бы не стали, а вот потоптать, как вод
ится, потоптали бы. Спасло чудо. На мохнатые снежные крыши с замороженным
над трубами дымом лег внезапно нежный розовый отсвет. Шумно выдохнув по
клубу пара, повернулись к востоку. Там, над обозначившейся вдруг зубчато
й синеватой цепью Кудыкиных гор уже разгоралось алое зарево, а через нес
колько мгновений явилось, взмыло в небо долгожданное солнышко.
Все так и ахнули. А приглядевшись Ц охнули. По алому шару бродило, то появ
ляясь, то исчезая, темное пятнышко. Хотите верьте, хотите нет, а только сол
нышко восходило четное. Второй день подряд.

Глава 2.
Утро ясное

За ночь выстыли не только горенки. Неслыханный мороз сковал округу. Разв
е что на границе с Черной Сумеречью случалась накануне весны такая стужа
. Зеркальная Вытекла опушилась туманом, лес на том берегу стоял белый, кос
матый. Уносящееся ввысь солнышко плясало от холода, а плавающее по нему т
емное пятно было отчетливым, как никогда.
Жуткая выпала ночка, да и утречко не лучше. Отродясь такого не бывало, чтоб
ы два дня подряд оказались четными. На торг, понятно, никто не поехал: каки
е уж тут торги! Двинулись было всей слободкой бить погорельцев, но те еще н
очью смекнули, что будут бить, и куда-то попрятались. С горя развалили им з
емлянки да и вернулись ни с чем.
Толки шли такие, что оторопь брала и сердце зябло. Шептали, к примеру, о бли
зком конце света, предрекали всеобщую смуту. Вспомнили, конечно, и про леж
ащий неподалеку в развалинах мертвый город, за грехи обитателей дотла сп
аленный солнышком в незапамятные еще времена и ныне населенный одними т
олько беженцами из Черной Сумеречи.
Боярин Блуд Чадович послал за волхвами. Явился один Ц весь в оберегах, с м
едным гладким ликом на посохе. Зато у самого харя Ц хоть топоры на ней точ
и. Въедливый Шумок пристал к волхву, как пьяный к тыну: скажи да скажи, чем п
ровинились перед солнышком. Кудесник отвечал уклончиво: разгневали, дес
кать, всем по мелочи Ц идольцев вон резных жертвуете неохотно, золу с Теп
лынь-озера редко вывозите…
Всколыхнулся слободской люд, загомонил:
Ц Да нам ее и не положено вывозить, золу-то! Она нам вообще без надобности
. Это вон сволочане землю золой удобряют, с них, стало быть, и спрос!..
Ц Идольцев мы не жертвуем? А кто ж тогда жертвует, если не мы?..
Ц Ты, кудесниче, плети-плети, да оглядывайся!.. Это что ж выходит: на волка п
оклеп, а зайцы кобылу съели?..
Волхв понял, что оплошал, начал исправляться.
Ц Ну, жертвовать-то, допустим, жертвуете, Ц признал он с неохотой. Ц А ст
ружки снимаете много. Возьмешь берендейку в руку, а в ней и весу нет…
Возроптали древорезы. Насчет стружки распря шла давняя. Дровами дом обог
ревать Ц разоришься, поэтому резать чурки старались поглубже и поискус
нее. Оставшуюся в изобилии стружку отправляли под гнет, а получившимися
жемками древесными топили печи. А зимы-то ведь год от году становились вс
е студенее и студенее…
Ц Так оно что ж, по-твоему, солнышко-то? Ц жалобно закричал Кудыка. Ц На
вес, что ли, жертву принимает? Оно, тресветлое, на красоту резьбы смотрит!..

Ц По счету приносим, куколка в куколку!.. Ц врубился в спор Плоскыня.
Ц Да вы-то приносите… А вот сволочане…
Ну, услышав про сволочан, народ и вовсе кадыки распустил. Не любили теплын
цы сволочан.
1 2 3 4 5 6