Вместе с тем каждая черта в
лице этого человека говорила о спокойной силе и уверенности. Да, Дик
Форрест был уверен в себе: уверен, что когда он протянет руку к столу за
нужной вещью, то безошибочно и мгновенно найдет эту вещь - ни на дюйм
правее или левее, а именно там, где ей быть надлежит; уверен, пробегая
брошюру о свиной холере, что его ясный и внимательный ум не пропустит
ничего существенного; уверен в своем сильном теле, когда, сидя перед
письменным столом на вращающемся кресле, он откидывался на его крепкую
спинку; уверен в своем сердце и уме, в своей жизни и работе, в самом се-
бе и во всем, что ему принадлежит.
И он имел право на такую уверенность: его тело, мозг и жизненный путь
выдержали немало испытаний. Сын богатых родителей, он никогда не мотал
отцовских денег. Рожденный и воспитанный в городе, он вернулся к земле и
так преуспел, что где бы скотоводы ни встретились, они непременно упоми-
нали его имя. Огромное имение его было свободно от долгов и закладных.
Он был владельцем двухсот пятидесяти тысяч акров земли стоимостью от ты-
сячи до ста долларов за акр и от ста долларов до десяти центов, причем
была даже такая земля, которая не стоила и пенни. Местное сельское насе-
ление и не представляло себе, какие суммы он затрачивал на обработку и
улучшение этих угодий, на осушку лугов и болот, прокладывание дорог и
оросительных каналов, возведение построек и содержание Большого дома.
В его хозяйстве все до последней мелочи было поставлено на широкую
ногу и вместе с тем вполне отвечало последнему слову науки. Его управля-
ющие пользовались бесплатными квартирами в домах, стоивших от пяти до
десяти тысяч долларов, а жалованье они получали в зависимости от своих
качеств; это были лучшие специалисты, собранные со всего материка, от
Атлантического до Тихого океана. Если ему нужны были бензиновые тракторы
для вспашки низменностей, он покупал сразу большую партию. А если он
запруживал воду в горах, то строил огромные плотины, создавал целые озе-
ра вместимостью чуть не в миллиард галлонов воды. Если Дик осушал боло-
та, то, вместо того чтобы поручать это специальным предприятиям, он сам
выписывал мощные землечерпалки; когда же в его имении не было такой ра-
боты, он брал подряды на осушение болотистых земель у соседних крупных
фермеров и заключал договоры с земельными компаниями и корпорациями за
сотни миль от Большого дома, вверх и вниз по реке Сакраменто.
Он был достаточно умен и понимал, что без чужого ума не обойдешься и
что, покупая эти чужие умы, приходится платить самым способным значи-
тельно больше обычной рыночной цены, - достаточно умен, чтобы направлять
эти купленные им умы на служение его интересам.
И вот ему стукнуло сорок лет; его взгляд был ясен, сердце билось ров-
но, он чувствовал себя здоровым и в расцвете сил. Однако до тридцати он
вел жизнь беспорядочную и сумасбродную. Тринадцати лет он убежал из до-
ма, оставленного ему отцом-миллионером; окончил университет, когда ему
еще не было двадцати одного года, а затем решил изведать соблазны всех
сказочных гаваней и сказочных морей. С трезвой головой и пылающим серд-
цем шел он, смеясь, на любой риск, только бы получить желанное, и оку-
нулся в тот бурный мир приключений, который буквально у него на глазах
все же вынужден был покориться закону и порядку.
В былые дни имя отца Форреста имело в СанФранциско магическую силу.
Дом Форрестов на НобХилле, где жили такие люди, как Флуды, Маккейи, Кро-
керы и О'Брайены, был одним из первых воздвигнутых здесь дворцов. Ричард
Форрест, прозванный "Счастливчиком", отец Дика, прибыл сюда из Новой
Англии через Панамский перешеек в поисках почвы для смелых торговых
предприятий; перед отъездом он интересовался быстроходными судами и
строительством быстроходных судов, в Калифорнии же стал интересоваться
земельными участками в районе порта и речными пароходами, потом, конеч-
но, рудниками, а позднее - осушкой Комстока в Неваде и постройкой Южно-
Тихоокеанской железной дороги.
Он делал только крупные ставки - крупно проигрывал и крупно выигры-
вал; но выигрывал он всегда больше, чем проигрывал, - ибо то, что он те-
рял в одной игре, в другой возвращалось ему сторицей. Деньги, нажитые им
на осушке Комстока, были спущены целиком в бездонные Даффодилские рудни-
ки в округе Эльдорадо. Все, что ему удалось спасти от краха на Бени-
ша-Лайн, он вложил в ртутные месторождения "Напа Консолидейтед", которые
принесли ему пять тысяч процентов прибыли. А потерянное в стоктонском
буме он вернул с лихвой, скупив земельные участки в Сакраменто и Оклен-
де.
И когда в довершение всех авантюр "Счастливчик"
Форрест потерял после целого ряда неудач все свое состояние и дело
дошло до того, что в Сан-Франциско уже обсуждали, за какую цену дворец
на Ноб-Хилле пойдет с молотка, он снабдил некоего Дела Нелсона всем не-
обходимым для экспедиции в Мексику. О результатах этой экспедиции, даже
по трезвым данным истории, известно, что Дел Нелсон открыл такие бога-
тейшие месторождения золота, как "Группа Харвест" с неистощимыми рудни-
ками Тэттлснейк, Войс, Сити, Дездемона, Буллфрог и Йеллоу-Бой. Ошарашен-
ный этим успехом, Дел Нелсон спился в один год, поглотив целое море де-
шевого виски; и так как наследства никто не оспаривал, ибо он был совер-
шенно одинок, то его долю в предприятии получил "Счастливчик" - Ричард
Форрест.
Дик Форрест был истинный сын своего отца - "Счастливчика" Ричарда,
человека неутомимой энергии и предприимчивости. Хотя отец был дважды же-
нат и дважды овдовел, бог не благословил его потомством. В третий раз
Ричард женился в 1872 году, когда ему было уже пятьдесят восемь лет, а в
1874 году родился мальчик - здоровяк и крикун, двенадцати фунтов весом,
- правда, он стоил жизни своей матери. Новорожденный поступил на попече-
ние десятка кормилиц и нянек, водворившихся во дворце на Ноб-Хилле.
Маленький Дик развился рано. "Счастливчик" Ричард был демократом.
Мальчику взяли учителя, и он за год выучился всему тому, на что в школе
потратил бы три года, а освободившееся таким образом время посвящал иг-
рам на открытом воздухе. Способности Дика и демократизм его отца были
причиной того, что старик отдал сына в последний класс обычной народной
школы: пусть мальчик потрется там среди детей рабочих и торговцев, домо-
рощенных политиков и трактирщиков.
В школе он был просто учеником среди прочих учеников, и все миллионы
отца не могли изменить того факта, что не он, а сын подносчика кирпича
Пэтси Хэллорэна показал себя вундеркиндом в математике, а Мона Сангви-
нетти, мать которой содержала зеленную, была рекордсменкой по части пра-
вописания. Не помогли ему также ни отцовские миллионы, ни дворец на
Ноб-Хилле, когда он, сбросив куртку, голыми кулаками, без всяких раундов
и правил, дрался из последних сил то с Джимми Батсом, то с Джаном Шоияс-
ким и другими мальчиками, представителями того мужественного и крепкого
поколения, которое могло вырасти только в Сан-Франциско в период его
бурной и воинственной, мощной и здоровой юности, - того поколения, из
которого вышло затем столько боксеров, рассеявшихся по свету в поисках
славы и денег.
Самым умным, что "Счастливчик" Форрест мог сделать для сына, было
дать ему эту демократическую закваску. В глубине души Дик никогда не за-
бывал того, что он живет во дворце с десятками слуг и что отец его - мо-
гущественный и влиятельный миллионер, но вместе с тем он научился ува-
жать демократию и людей, которые должны рассчитывать только на самих се-
бя и на свои руки. Он научился этому тогда, когда на классном состязании
по орфографии победила Мона Сангвинетти, а Берни Миллер обогнал его на
состязаниях в беге.
И когда Тим Хэгэн в сотый раз разбил ему нос и губам и после ряда
ударов под ложечку повалил его, ослепленного, задыхающегося, и Дик сопел
и не мог пошевелить распухшими губами, то никакие дворцы и чековые книж-
ки не могли ему помочь. Он сам, своими кулаками, должен был отстоять се-
бя. Именно тут, весь в поту и в крови. Дик научился упорной борьбе и
умению не сдаваться, даже когда битва проиграна. Удары, которые ему на-
носил Тим, были ужасны, но Дик выдержал. Он крепился до тех пор, пока
они не решили, что одному другого не побороть. Но к этому решению они
пришли, только когда оба в изнеможении лежали на земле, всхлипывая от
боли и тошноты, от бешенства и упрямства. После этого они подружились и
вместе верховодили на школьном дворе.
"Счастливчик" Ричард Форрест умер в том же месяце, в каком Дик окон-
чил школу. Дику исполнилось тринадцать лет; у него было двадцать миллио-
нов и ни одного родственника, который бы мог вмешиваться в его жизнь. У
него были, кроме того, дворцы, толпа слуг, паровая яхта, конюшни и лет-
няя вилла у моря, на южном конце полуострова, в Мэнло, колонии набобов.
Один только стеснительный придаток ко всему этому получил он, - и это
были его опекуны.
И вот в летний день в большой библиотеке Дик присутствовал на их пер-
вом совещании. Их было трое, все пожилые, богатые, юристы и дельцы; все
- бывшие компаньоны его отца. Когда они изложили Дику положение дел, он
почувствовал, что, несмотря на их самые благие намерения, у него нет с
ними решительно ни одной точки соприкосновения. Ведь их юность была уже
так далека от них. Кроме того, ему стало совершенно ясно, что именно
его, вот этого мальчика, судьбой которого они так озабочены, эти пожилые
мужчины совершенно не понимают. Поэтому Дик с присущей ему категорич-
ностью решил, что только он один в целом мире знает, что для него самое
лучшее.
Мистер Крокетт произнес длинную речь, и Дик выслушал ее с подобающим
и настороженным вниманием, кивая головой всякий раз, когда говоривший
обращался прямо к нему. Мистер Дэвидсон и мистер Слокум также высказали
свои соображения, и он отнесся к ним не менее почтительно. Между прочим.
Дик узнал из их слов, какой прекрасный и благородный человек был его
отец, а также, какую программу выработали его опекуны, чтобы сделать из
него столь же прекрасного и благородного человека.
Когда они кончили свои объяснения, слово взял Дик.
- Я все обдумал, - заявил он, - и прежде всего - я отправлюсь путе-
шествовать.
- Путешествия - это потом, мой мальчик, - мягко пояснил мистер Сло-
кум. - Когда... ну... когда вы приготовитесь в университет... вам будет
очень полезно - да, да, чрезвычайно полезно... провести годик за грани-
цей.
- Разумеется, - торопливо вмешался мистер Дэвидсон, заметив, что в
глазах мальчика вспыхнуло недовольство и он с бессознательным упорством
сжал губы, - разумеется, можно будет и до этого совершать небольшие по-
ездки, например, во время каникул... Мои коллеги, наверное, согласятся,
что подобные поездки - разумеется, при соответствующем руководстве и
должном надзоре, - что такие поездки во время каникул могут быть поучи-
тельны и даже желательны.
- А сколько, вы сказали, у меня денег? - спросил Дик ни с того ни с
сего.
- Двадцать миллионов по самому скромному подсчету... да, примерно эта
сумма, - не задумываясь, ответил мистер Крокетт.
- А если я скажу вам, что мне сейчас нужно сто долларов? - продолжал
Дик.
- Но... это... гм... - и мистер Слокум вопросительно посмотрел на
своих коллег.
- Мы были бы поставлены в необходимость спросить вас, на что вам нуж-
ны эти деньги, - ответил мистер Крокетт.
- А что, если я... - очень медленно проговорил Дик, глядя в упор на
мистера Крокетта, - если я отвечу вам, что очень сожалею, но объяснять,
зачем они мне нужны, не хочу?
- В таком случае вы бы их не получили, - ответил мистер Крокетт
весьма решительно, и в его ответе послышалось даже некоторое раздражение
и досада.
Дик задумчиво кивнул головой, как бы стараясь запомнить этот ответ.
- Ну, конечно, мой друг, - поспешно вмешался мистер Слокум, - вы же
слишком молоды, чтобы распоряжаться своими деньгами, сами понимаете. И
пока мы призваны это делать вместо вас.
- Значит, я без вашего разрешения не могу взять ни одного пенни?
- Ни одного! - отрезал мистер Крокетт.
Дик снова задумчиво покачал головой и пробормотал:
- О да, понимаю...
- Конечно, вполне естественно и даже справедливо, чтобы вы получали
небольшие карманные деньги на ваши личные траты, - добавил мистер Дэвид-
сон. - Ну, скажем, доллар или два доллара в неделю. По мере того как вы
будете становиться старше, эту сумму можно будет увеличивать. А когда
вам минет двадцать один год, вы, без сомнения, окажетесь в состоянии уп-
равлять своими делами самостоятельно; разумеется, и мы вам поможем сове-
тами...
- И хотя у меня двадцать миллионов, я до двадцати одного года не смо-
гу взять даже сто долларов и истратить их как мне хочется? - спросил Дик
очень смиренно.
Мистер Дэвидсон решил было ответить утвердительно, но подбирал выра-
жения помягче; однако Дик заговорил снова:
- Насколько я понимаю, мне можно тратить деньги только после вашего
общего решения?
Опекуны закивали.
- И все то, на чем мы согласимся, будет иметь силу? И опять опекуны
кивнули.
- Ну вот, я хотел бы сейчас же получить сто долларов, - заявил Дик.
- А для чего? - осведомился мистер Крокетт.
- Пожалуй, я скажу вам, - ответил мальчик спокойно и серьезно. - Я
отправлюсь путешествовать.
- Сегодня вы отправитесь в постель ровно в восемь тридцать, и больше
никуда, - резко отчеканил мистер
Крокетт. - Никаких ста долларов вы не получите. Дама, о которой мы
вам говорили, придет сюда к шести часам. Вы будете ежедневно и ежечасно
состоять на ее попечении. В шесть тридцать вы, как обычно, сядете с нею
за стол, а потом она позаботится о том, чтобы вы легли в надлежащее вре-
мя.
1 2 3 4 5 6 7