Боров весил шестьсот фунтов; ни блеск глаз, ни
живость движений, ни лоснящаяся щетина не давали оснований предположить,
что он болен. Боров недавно прибыл из штата Айова и должен был, по уста-
новленным в имении правилам, выдержать определенный карантин. В списках
торгового товарищества он значился как Бургесс Первый, двухлетка, и обо-
шелся Форресту в пятьсот долларов.
Отсюда Форрест свернул на одну из тех дорог, которые расходились ра-
диусами от Большого дома, догнал Креллина, своего свиновода, дал ему в
течение пятиминутного разговора инструкции, как содержать в ближайшие
месяцы Бургесса Первого, и узнал, что его великолепная первоклассная
свиноматка Леди Айлтон, премированная на всех выставках от Сиэтла до
СанДиего и удостоенная голубой ленты, благополучно разрешилась одиннад-
цатью поросятами. Креллин рассказал, что просидел возле нее чуть не всю
ночь и едет теперь домой, чтобы принять ванну и позавтракать.
- Я слышал, что ваша старшая дочь окончила школу и собирается посту-
пить в Стэнфордский университет? - спросил Форрест, сдержав лошадь, ко-
торую он уже хотел пустить галопом.
Креллин, молодой человек лет тридцати пяти, рано созревший оттого,
что давно стал отцом, и еще юный благодаря честной жизни и свежему воз-
духу, был польщен вниманием хозяина; он слегка покраснел под загаром и
кивнул.
- Обдумайте это хорошенько, - продолжал Форрест. - Вспомните-ка всех
известных вам девушек, окончивших колледж или учительский институт: мно-
гие ли работают по своей специальности? А сколько в течение ближайших же
двух лет по окончании курса повыходили замуж и обзавелись собственными
младенцами?
- Но Елена относится к учению очень серьезно, - возразил Креллин.
- А помните, когда мне удаляли аппендикс, - снова заговорил Форрест,
- за мной ухаживала одна умелая сиделка - самая прелестная девушка, ка-
кая когда-либо ходила по земле на прелестных ножках. Она всего за шесть
месяцев до этого получила свидетельство квалифицированной сиделки. И не
прошло и четырех месяцев, как мне пришлось послать ей свадебный подарок.
Она вышла замуж за агента автомобильной фирмы. С тех пор она все время
кочует по гостиницам и ни разу не имела возможности применить свои зна-
ния, тем более что и детей они не завели. Правда, теперь у нее опять по-
явились надежды... Но то ли это будет, то ли нет, а пока она и так со-
вершенно счастлива. К чему же все ее учение?..
Как раз в это время мимо них прошел пустой удобритель, и Креллину
пришлось отступить, а Форресту отъехать к самому краю дороги. Форрест с
удовольствием оглядел запряженную в удобритель рослую, удивительно про-
порционально сложенную кобылу, многочисленные премии которой, так же как
и премии ее предков, потребовали бы особого эксперта, чтобы их перечис-
лить и классифицировать.
- Посмотрите на Принцессу Фозрингтонскую, - заметил Форрест, указывая
на лошадь, радовавшую его взоры. - Вот настоящая производительница.
Только случайно, благодаря селекции во многих поколениях, стала она жи-
вотным, приспособленным для перевозки тяжестей. Но не это в ней главное:
главное то, что она производительница. И для наших женщин в большинстве
случаев самое главное - любовь к мужчине и материнство, к которому они
предназначены природой. В биологии нет никаких оснований для всей этой
современной женской кутерьмы из-за работы и политических прав.
- Но есть основания экономические, - возразил Креллин.
- Несомненно, - согласился Форрест и продолжал: - Наш промышленный
строй не дает женщинам возможности выйти замуж и заставляет их работать.
Но не забудьте, что промышленные системы приходят и уходят, а законы би-
ологии вечны.
- В наше время одной семейной жизнью молодых женщин не удовлетворишь,
- продолжал настаивать Креллин.
Дик Форрест недоверчиво засмеялся.
- Ну не знаю! - сказал он. - Возьмем хотя бы вашу жену: получила дип-
лом, да еще университетский по факультету древних языков! А зачем ей это
нужно? У нее два мальчика и три девочки, если не ошибаюсь. А вашей не-
вестой она стала - помните, вы говорили? - еще за полгода до окончания
курса...
- Так-то так, но... - настаивал Креллин, хотя в его глазах мелькнуло
что-то, показывавшее, что он согласен со своим хозяином, - во-первых,
это было пятнадцать лет назад, а во-вторых, мы отчаянно влюбились друг в
друга. Чувство было сильнее нас. Тут, я не спорю, вы правы. Она мечтала
о великих деяниях, а я мог в лучшем случае рассчитывать на деканство в
сельскохозяйственном колледже. И все-таки чувство пересилило, и мы поже-
нились. Но ведь с тех пор прошло целых пятнадцать лет, а за эти годы в
жизни, в стремлениях, в идеалах нашей женской молодежи изменилось очень
многое.
- Не верьте этому, мистер Креллин, не верьте! Посмотрите статистику.
То, о чем вы говорите, случайно и очень относительно. Каждая женщина бы-
ла и останется женщиной прежде всего. Пока наши девочки будут играть в
куклы и любоваться на себя в зеркало, женщина будет тем, чем была всег-
да: во-первых, матерью, вовторых, подругой мужчины, женой. Это, повто-
ряю, подтверждается статистикой. Я следил за судьбою женщин, окончивших
учительский институт. Не забудьте, что те из них, кто выходит замуж до
окончания курса, исключаются из института. Но и те, кто успевает окон-
чить его, преподают в среднем не больше двух лет. А если принять во вни-
мание, что многие из кончающих некрасивы или незадачливы и обречены
судьбою оставаться старыми девами и всю жизнь преподавать, то срок рабо-
ты тех, кто выходит замуж, еще сократится.
- И все-таки женщина, даже девочка, всегда сделает все по-своему, на-
перекор мужчине, - пробормотал Креллин, пасуя перед цифрами, приведенны-
ми Форрестом, и решив на досуге изучить их.
- Значит, ваша дочка поступит в университет, - рассмеялся Форрест,
готовясь пустить лошадь галопом, - а вы, и я, и все мужчины до скончания
века будут позволять женщинам делать все, что им вздумается?
Провожая взглядом быстро уменьшавшуюся фигуру хозяина и его лошади,
Креллин улыбнулся. Он подумал: "А где же ваши собственные ребята, мистер
Форрест?" - и решил за утренним кофе рассказать жене об этом разговоре.
Прежде чем вернуться к Большому дому. Дик Форрест остановился еще
раз.
Человека, которого он окликнул, звали Менденхоллом; это был управляю-
щий конюшнями и специалист по пастбищам. Про него говорили, что он знает
в имении не только каждую травинку с той минуты, как появился росток, но
и высоту травинки.
По знаку Форреста Менденхолл остановил пару трехлеток, которых он
объезжал в пароконной двуколке.
Окликнул же его Форрест после того, как внимательно вгляделся в се-
верный конец долины Сакраменто: там на много миль тянулась волнистая ли-
ния холмов, озаренных солнцем и уже покрытых яркой, свежей зеленью.
Происшедший затем разговор был краток и свелся к немногосложным воп-
росам и ответам. Они давно научились понимать друг друга. Речь шла о
травах, о зимних дождях и возможности поздних весенних дождей. Упомина-
лись речки - Литтл Койот и Лос-Кватос, холмы Йоло и Миримар, а также Биг
Бэзин, Раунд Валлей и горные кряжи Сан-Ансельмо и Лос-Банос. Обсуждались
теперешние, прошлые и будущие передвижения стад и гуртов, надежды на
травы, посеянные на горных пастбищах, производился приблизительный подс-
чет сена, оставшегося в отдаленных сараях, укрытых в горных долинах, где
скот зимовал и кормился.
Под дубами, у коновязи, Форресту не пришлось самому возиться с Фури-
ей. Подбежавший конюх принял ее. Форрест на ходу бросил несколько слов
относительно Дадди, выездной лошади, и вскоре его шпоры зазвенели на
крыльце дома.


ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Открыв тяжелую тесовую дверь, обитую железными гвоздями, Форрест во-
шел в один из флигелей Большого дома. И дверь и помещение за ней, с бе-
тонным полом и многочисленными дверями, напоминали средневековую тюрем-
ную башню. Одна из них распахнулась, на пороге показался китаец в белом
фартуке и крахмальном колпаке, а за ним следом вырвался глухой гул дина-
мо-машины. Этот гул и отвлек Форреста от его цели. Он остановился и,
придержав дверь, заглянул в освещенную электрическими лампами прохладную
бетонированную комнату, где стоял длинный стеклянный холодильник со
стеклянными полками, соединенный с машиной для изготовления искусствен-
ного льда и с динамо. На полу в засаленном рабочем комбинезоне сидел на
корточках весь измазанный грязью человечек. Форрест кивнул ему.
- Что-нибудь не ладится, Томсон?
- Не ладилось, - последовал Краткий исчерпывающий ответ.
Форрест закрыл дверь и пошел по длинному, словно туннель, коридору.
Узкие окна, похожие на бойницы средневекового замка, пропускали скудный
свет. Другая дверь привела его в длинную низкую комнату с бревенчатым
потолком; камин был так велик, что в нем можно было бы зажарить целого
быка. На рдеющих углях ярко пылал толстый пень. В комнате стояли два
бильярда, несколько карточных столов, небольшая стойка с напитками, а по
углам - кресла и диваны. Два молодых человека, натиравшие мелом свои
кии, ответили на приветствие Форреста.
- С добрым утром, мистер Нэйсмит, - весело обратился Форрест к одному
из них. - Набрали еще материал для "Газеты скотовода"?
Нэйсмит, молодой человек лет тридцати, в пенсне, смущенно улыбнулся
и, подмигнув, указал на своего товарища.
- Да вот Уэйнрайт вызвал меня...
- Другими словами. Льют и Эрнестина продолжают сладко спать! - засме-
ялся Форрест.
Уэйнрайт хотел ответить на шутку хозяина, но не успел: тот уже отошел
от него, на ходу бросив Нэйсмиту через плечо:
- Хотите ехать со мной в половине двенадцатого? Мы с Тэйером отправ-
ляемся в машине смотреть шропширов. Ему нужны бараны, десять вагонов; и
для вас, наверно, найдется подходящий материал по части вывоза скота в
штат Айдахо. Захватите фотоаппарат. Вы с Тэйером нынче утром виделись?
- Он шел завтракать, как раз когда мы уходили из столовой, - вмешался
Берт Уэйнрайт.
- Если увидите его, скажите, чтобы он был готов к половине двенадца-
того. Тебя, Берт, я не приглашаю... из сострадания: к тому времени деви-
цы наверняка встанут.
- Возьми с собой хоть Риту! - жалобно попросил Берт.
- Боюсь, что не смогу, - ответил Форрест уже в дверях, - мы едем по
делам. Да и Риту с Эрнестиной, как тебе известно, водой не разольешь.
- Вот мне и хотелось, чтобы это хоть раз случилось, - усмехнулся
Берт.
- Удивительно! Братья почему-то никогда не ценят своих сестер, - за-
метил Форрест. - Мне всегда казалось, что Рита очень славная сестренка.
Чем она тебе не угодила?
Не дожидаясь ответа, он закрыл за собой дверь, и звон его шпор донес-
ся из коридора, а затем с витой лестницы. Поднимаясь по ее широким бе-
тонным ступеням, он услышал наверху звуки рояля и, привлеченный ритмом
веселого танца и взрывами смеха, заглянул в светлую комнату, всю залитую
солнцем. За роялем сидела молодая девушка в розовом кимоно и утреннем
чепчике, а две других, тоже в кимоно, исполняли какой-то фантастический
танец: его не изучали ни в каких танцклассах, и он отнюдь не предназна-
чался для мужских глаз.
Девушка, сидевшая за роялем, сразу увидела Форреста, подмигнула ему и
продолжала играть. Танцующие заметили его лишь через несколько минут.
Они взвизгнули, смеясь, упали друг Другу в объятия, и музыка оборвалась.
Все трое были сильные, молодые и здоровые, и при виде их в глазах Фор-
реста засветилось такое же удовольствие, какое светилось в них, когда он
смотрел на Принцессу Фозрингтонскую.
Начались взаимные насмешки и поддразнивания, как бывает обычно, когда
соберется молодежь.
- Я здесь уже пять минут, - уверял их Дик Форрест.
Обе танцовщицы, желая скрыть свое смущение, заявили, что сильно сом-
неваются в этом, и стали приводить примеры его будто бы общеизвестной
лживости. Сидевшая за роялем Эрнестина, сестра его жены, утверждала, на-
оборот, что уста его, как всегда, глаголют истину, что она видела его с
первой же минуты, как он вошел, и что, по ее расчетам, он смотрел на них
гораздо дольше, чем пять минут.
- Ну, как бы там ни было, - прервал он их болтовню, - Берт, этот не-
винный младенец, даже не подозревает, что вы уже встали.
- Встали, да... но не для него! - заявила одна из танцевавших деву-
шек, похожая на веселую юную Венеру. - И не для вас тоже! А потому уби-
райтесь-ка отсюда, мой мальчик, марш!
- Послушайте, Льют, - сурово начал Форрест. - Хоть я и дряхлый ста-
рец, а вам только что исполнилось восемнадцать лет - ровно восемнадцать
- и вы случайно приходитесь мне свояченицей, но из этого вовсе не следу-
ет, что вам можно надо мной куражиться. Не забудьте, и я должен конста-
тировать этот факт, как сие ни прискорбно для вас, исключительно в инте-
ресах Риты, - не забудьте, что за истекшие десять лет мне приходилось
награждать вас шлепками гораздо чаще, чем вам теперь хочется признать.
Правда, я уже не так молод, как был когда-то, но... - он пощупал мышцы
на правой руке и сделал вид, что хочет засучить рукава, - но еще не сов-
сем развалина; и если вы меня доведете...
- Что будет, если доведу? - вызывающе подхватила Льют.
- Если вы меня доведете... - пробормотал он угрожающе. - Если...
Кстати, я должен, к моему прискорбию, вам заметить, что у вас чепчик на-
бок. Кроме того, он мне кажется вообще не слишком удачным произведением
искусства. Я сшил бы вам чепчик гораздо больше к лицу, даже зажмурив-
шись, даже во сне и даже... если бы у меня была морская болезнь.
Льют задорно качнула белокурой головкой, взглянула на подруг, как бы
прося поддержки, и заявила:
- Сомневаюсь!.. Неужели вы воображаете, что мы втроем не справимся с
одним пожилым, не в меру тучным и дерзким мужчиной?
1 2 3 4 5 6 7