И не было сил даже
удивляться происходящему. Тукка копошилась неподалеку в большой луже, и
казалось, так и должно быть, что так уже бывало прежде. И когда большая
серая тень, перемахнув тэсэг, упала, разбрызгав грязь, и свистящий удар
развалил надвое не успевшую выпустить игл тукку, Шооран тоже не удивился и
не испугался, а продолжал сидеть, так же спокойно глядя на нового зверя.
Зверь был велик - вдвое больше Шоорана. Разделенное на сегменты тело
было одето тускло блестящим хитином. По усаженным режущими пластинками усам
- жестким и длинным, в человеческий рост - Шооран признал его. Перед ним
был парх, второй после гвааранза хозяин шавара.
Парх подполз было к убитой тукке, но остановился и начал сворачиваться
в гигантский клубок, поджимая под себя сегменты хвоста и скручивая секущие
усы.
"Готовится прыгать, - понял Шооран. - На меня."
По-прежнему не было страшно, но все же Шооран вскочил и побежал,
переступая мягкими как сырой харвах ногами. Побежал потому что надо было
бежать. Теперь он словно тукка петлял и шарахался от тэсэга к тэсэгу, но
при этом удивительно спокойно повторял прежнюю мысль, примеривая ее на этот
раз к себе самому: "Никуда он не денется. Мягмар. Время удачной охоты."
Разогнувшись со звонким костяным щелчком, парх прыгнул. Шооран швырнул
ему навстречу сумку с чавгой, и это сбило безукоризненно точный прицел: усы
разрубили грязь в полушаге от ног Шоорана. Шооран метнулся в сторону, за
небольшой тэсэг, присел, надеясь, что парх потеряет его из виду. И то ли
это действительно произошло, то ли парху просто надоело прыгать, но он на
минуту замер, потом развернулся и пополз к своей первой жертве. Распущенные
усы безвольно волоклись по грязи, четыре пары острых роговых челюстей
бесцельно пережевывали что-то. И Шооран вдруг вспомнил, что из такой
челюсти был сделан мамин скребок для кожи.
Пригибаясь и прячась за тэсэгами, Шооран поспешил вглубь оройхона.
Зрелая чавга предательски хрустела под ногами. Шооран понимал, что и в
центре, и на том краю тоже есть суурь-тэсэги, а значит - и шавар, из
которого выползла вся нечисть, но оставаться здесь не мог. Знакомая
опасность казалась страшнее.
Но все-таки, что происходит? Дома выползший парх давно был бы замечен,
вокруг толпились бы охотники с сетями и копьями, и хищник думал бы сейчас
не о добыче, а о том, как сберечь собственные усы. Где все? Куда девались
люди?
Шооран шел все быстрее. Если бы он мог, он бы снова побежал. Еще утром
он мечтал никого не видеть, а теперь стремился во что бы то ни стало найти
людей. Он прошел уже почти весь оройхон, но так никого и не встретил, а
туман, всегда висящий над далайном и прибрежными оройхонами, и не думал
сгущаться, напротив, он становился все реже, и наконец Шооран увидел
впереди пышную крону растущего туйвана. Сомнений быть не могло: там
находился еще один оройхон - сухой оройхон! - а это значит, что и за ним
продолжалась земля.
Шатаясь, Шооран пересек граничный поребрик, упал на чистую землю,
пополз. Он действительно достиг рая! Третий раз за свою жизнь он ступил на
сухой оройхон, и впервые его руки не были заломлены, он мог поднять голову
и оглядеться.
Беглого взгляда хватило, чтобы понять - людей не будет и здесь. Землю
повсюду покрывала хлебная трава, но ее никто не косил двенадцать раз в год,
и она росла беспорядочно, как хохиур: рядом с поспевшими гроздьями
поднимались цветущие метелки и перезревшие, растерявшие гроздья стебли.
Шооран сорвал одну кисть, засунул в рот и скривившись, выплюнул - зерна
оказались твердыми и невкусными. Зато когда он подошел к дереву, то увидел,
что вся земля под ним усыпана опавшими плодами. Плоды были мягкими и пахли
не затхлой водой, как чавга, а источали сильный и сладкий аромат. В жизни
Шооран не пробовал ничего подобного, и даже представить не мог, что такое
существует.
Этих слишком резких переходов оказалось чересчур много для измученного
сознания. Шооран больше ничего не понимал и ничему не удивлялся. Ясно же,
что он умер, но пришел не к Ероол-Гую, а словно праведник далеких земель,
поднялся на алдан-тэсэг.
Возможно, разум Шоорана просто не устоял бы перед испытаниями
бесконечно длинного дня, но по счастью раньше не выдержал желудок. Шоорана
стало рвать. Рвало горькой кашей чавги, наспех проглоченными кусками
плодов, желчью. И долго еще выворачивало опустевшее нутро, заставляя
сгибаться и стонать от боли.
Разогнувшись после очередного приступа, Шооран увидел человека. Это
был настоящий старик, старше даже, чем Хулгал. Белая борода опускалась ему
на грудь, морщины на лице были проведены временем, а не нойтом. Старик
стоял, опираясь на палку и смотрел на Шоорана.
- Здравствуй, мудрый Тэнгэр, - сказал Шооран и потерял сознание.
* * *
Когда Шооран открыл глаза, он долго не мог понять, куда попал. Всю
жизнь проведя под открытым небом, он привык видеть над головой лишь размывы
туч или, в крайнем случае, кожаный навес, и потолок из ноздреватого камня
пугал своей тяжеловесной твердостью. Казалось, эта громада сейчас рухнет
всей тяжестью, сомнет, не оставив целой кости. Замерев, Шооран напряженно
уставился в потолок, стараясь взглядом удержать камни от падения. Минуты
шли, потолок висел неподвижно. Убедившись в его надежности, Шооран
осмелился пошевелиться и посмотреть по сторонам.
Он лежал в небольшой комнате со скругленными углами. Рассеянный свет
проникал через два отверстия, расположенных под самым потолком. Посреди
комнаты стоял стол, сделанный из панциря монстра, выброшенного далайном. К
столу придвинут вычурный позвонок, возможно принадлежащий той же самой
рыбе.
С мягким хлопком откинулся полог, висящий у входа, в комнате появился
старик. В руках он держал чашу, над которой горячей струйкой поднимался
пар.
- Ну-ка, выпей, - сказал старик, протягивая чашу.
- Спасибо, щедрый Тэнгэр, - проговорил Шооран.
Питье было сладким и соленым одновременно, оно благоухало незнакомо и
притягательно, смягчало губы и обожженное дымом горло. Хотелось припасть к
чаше и не отрываться от нее никогда, но Шооран нашел в себе силы соблюдать
приличия и пил не торопясь, мелкими глотками, как полагается в присутствии
бога. Не смог лишь оставить на дне немного отвара - выпил все до капли.
Старик уселся, положив руку на стол, долго рассматривал Шоорана.
- Как ты сюда попал, герой? - спросил он наконец.
- Я пришел по мертвой полосе, мудрый Тэнгэр, - ответил Шооран, - а
звери далайна не тронули меня, потому что сейчас мягмар.
- Зато в это время возле кипящих аваров можно в два счета
задохнуться... - сказал старик. - И, кстати, почему ты называешь меня
Тэнгэром? Я такой же человек, как ты,только я пришел сюда раньше и живу тут
уже много лет.
- Хулгал рассказывал, что он ходил сюда и не нашел за мертвой полосой
никакой земли, - не то спросил, не то пожаловался Шооран, приподнявшись на
локте и глядя на старика.
- Когда-то так и было, - согласился старик. - Не один твой Хулгал
ходил по горящему болоту и видел лишь стену далайна. А потом илбэч пришел
сюда снова и выстроил еще девять оройхонов. К тому времени уже никто кроме
меня не искал новых земель, и потому я живу здесь один. Теперь, вот, еще ты
пришел.
- Если ты не добрый Тэнгэр, - задумчиво произнес Шооран, - то зачем ты
позволил мне остаться, принес в свой дом и поишь горячим?
- Я бежал сюда, потому что не хотел никого видеть, - сказал старик, -
но это было одиннадцать лет назад. За такой срок можно соскучиться по
человеческому голосу. А горячего не жалко, если рядом авар. Сейчас я еще
накормлю тебя мясом. Ты когда-нибудь его ел? Не тухлого жирха, и не вонючую
тукку, которой лакомятся грязекопатели, а настоящее мясо, какое подают
вану... У меня много мяса, много чистой воды, и огня, хлеба, плодов
туйвана, зреющих в небе, и наыса, растущего под землей. Но мне не с кем
говорить, поэтому я беднее изгоя.
- Как тебя зовут? - спросил Шооран.
- Мое имя давно принадлежит Многорукому, - старик усмехнулся, - можешь
звать меня просто стариком. А теперь, пошли. Мясо стынет.
Шооран поднялся. Потолок качнулся и угрожающе приблизился к лицу.
Шооран поспешно сел, почти упал на пол, пригнул голову в ожидании удара.
Старик удивленно смотрел на него.
- Что это - там? - Шооран ткнул пальцем вверх.
- Бедный звереныш! - воскликнул старик. - Теперь я вижу, что ты
действительно из рода грязекопателей. Ты никогда не был в помещении? Это
потолок. Он из камня, но ты не бойся, он не упадет. Мы с тобой в шаваре...
в алдан-шаваре, - поправился он, заметив удивленный взгляд Шоорана.
- ...алдан-шавар... - повторил мальчик. - Но ведь так называется
дворец великого вана!
- Так называются подземные пустоты, вход в которые ты видел у подножия
суурь-тэсэга. На сухом оройхоне шавар чист и безопасен, и поэтому его
называют алдан-шаваром. Не только ван, но и любой паршивый одонт живет в
алдан-шаваре, ведь там крепкие стены и значит можно легко прятать
награбленное.
Шооран с ужасом и изумлением смотрел на старика, так спокойно
произносящего крамолу и хулу на великих людей. Даже на свободном оройхоне
имя вана было священным.
- Ты все-таки Тэнгэр, - пробормотал он, - и сам Ероол-Гуй родился из
твоих отбросов.
- Нет, я не Тэнгэр, - сказал старик, поднимая Шоорана. - Ну а что
касается Ероол-Гуя, то ты, пожалуй, прав - мы с ним старые знакомцы.
Впрочем, поживи здесь несколько дней и многое поймешь сам. Идем. Мясо,
должно быть, совсем остыло.
* * *
Меньше чем за два месяца Шооран освоился с жизнью на сухом оройхоне.
Его уже не так поражали сказочное изобилие и богатство, хотя он по-прежнему
не мог поверить, что и в земле вана многие живут не хуже. Шоорана больше не
пугали низкие потолки, он облазал весь алдан-шавар - сложную систему ходов,
залов и коридоров, располагавшуюся под поверхностью оройхона. В
алдан-шаваре было два яруса. Первый - светлый и сухой, со множеством
больших и малых выходов на поверхность, тех самых, что так пугали его на
мокром оройхоне. Во второй ярус можно было проникнуть из первого. Там
всегда было сыро и тепло, на жирной земле сплошным ковром расстилался наыс
- бледные мясистые грибы, бесконечно вкусные, если их сварить или зажарить,
но съедобные и сырыми, и сушеными. Тьму в нижнем ярусе рассеивали
медлительные светящиеся слизни, грызущие наыс. Старик собирал слизней и
приносил в комнаты, когда ему казалось, что там недостаточно светло.
Наверху множились свои чудеса. В центре оройхона бурлили источники
воды, неведомо как пробивавшейся на поверхность, не затопляя алдан-шавар.
Вода растекалась несколькими ручьями, в них нежились благодушные бовэры -
те самые толстобокие звери, что когда-то так поразили Шоорана. Время от
времени старик забивал костяным гарпуном одного из бовэров, после чего они
с Шоораном недели полторы объедались мясом. Остальное время ели наыс, плоды
туйвана и хлеб. Хлебная трава, вначале разочаровавшая Шоорана, оказалась
вещью замечательной. Одно из полей старик содержал в порядке, вовремя
выкашивал и собирал тяжелые гроздья зерен. Замоченные в воде зерна
достаточно было заквасить кусочком светящегося слизня, и через несколько
часов зерно размокало в кашу, саму по себе безумно вкусную. Но истинное
пиршество начиналось, когда старик досыпал в кашу растертые и небродившие
зерна, замешивал на соке плодов туйвана и отправлялся к границе, печь на
краю авара пышные медвяные лепешки. Или варил в кипящей воде круглые
колобки.
Чтобы готовить горячее, было вовсе не обязательно уходить к аварам -
сухие стебли хлебной травы горели жарким бездымным пламенем, а у старика
была пара кремней, дававших искры при ударе друг о друга. Впрочем, кремнями
старик пользовался редко - берег.
Первое время оправившийся Шооран не вылезал из алдан-шавара, бродил с
одного яруса на другой, выглядывал в узкие окошки малых лазов, исследовал
коридоры, соединяющие залы обжитого суурь-тэсэга с соседними системами
пещер, куда старик никогда и не заходил, что доказывал многолетний слой
нетронутой пыли. Заблудиться Шооран не боялся, зная, что всегда может выйти
назад по собственным следам, даже в нижнем ярусе отлично видным в мерцающем
свете большого слизня.
Как-то он вылез в обжитые помещения с противоположной стороны. Здесь у
старика были устроены кладовые, доверху набитые всяческим добром. С
удивлением и завистью Шооран обнаружил целый арсенал всевозможного оружия,
очевидно когда-то старик ходил в цэрэгах либо же, напротив, среди
вооруженных изгоев. Прямо спросить Шооран почему-то постеснялся, задал лишь
вопрос: откуда все это?
- Так... - пожал плечами старик и неожиданно разрешил Шоорану брать из
кладовки любой инструмент.
Разумеется, первым делом Шооран ухватил длинный и даже с виду страшный
хлыст из уса парха. Хлыст был легок и упруг, но Шоорану никак не удавалось
размахнуться им как следует. Детская игрушка - хлыстик из лоскутка кожи и
то бил удачней.
Привлеченный звонкими хлопками, из алдан-шавара вышел старик.
Посмотрел на старания Шоорана, заметил:
- Так ты себе уши отрубишь.
Взял оружие из руки Шоорана, примерился, взвешивая его на ладони, и
вдруг гибкий и тонкий хлыст затвердел, словно в него вставили стержень,
лишь самый кончик превратился в гудящий от мгновенного движения круг.
Старик, выставив руку, пошел вперед. Хлыст коснулся избитой Шоораном травы,
и в стороны полетели сорванные вибрацией клочья. Старик хлестнул усом вбок
и тут же снова закрутил его, заставив выпрямиться и затвердеть. Шооран,
раскрыв рот следил за происходящим.
- Вот так, - сказал старик, устало опустив руку. - Научись хлыст прямо
держать, дальше все само получится. А через спину хлестать - только себя
покалечишь. На, играй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10