- спросил Гарсон.
- Места хватало. В доме была большая пристройка, к тому же своих детей у них не было. Но они были зациклены на чистоте и порядке, поэтому, пока Оливер лежал в коляске, они над ним ворковали, но когда он начал ходить и открывать шкафы и оставлять на мебели следы от пальцев, они перестали им восхищаться. Постепенно атмосфера накалялась, и я поняла, что нам лучше уехать. Но кроме того...
- Что - кроме того? - спросил он, когда она запнулась.
- Кроме того, хотя они сами настояли на том, чтобы мы жили у них, я понимала, что в душе они не одобряют появление на свет Оливера.
- Из-за того, что у тебя нет мужа?
- Вроде того, - кратко ответила Энни.
- А ты никогда не думала снять домик поближе к ним?
- Думала, но дело в том, что дядя работает на сооружении гидроэлектрических станций, поэтому они с женой часто и подолгу живут за границей.
- Вот почему они уехали в Бразилию? Она кивнула.
- На два года. Я решила, вместо того чтобы оставаться в Йоркшире, где они поселились только временно, лучше уеду в Лидден-Мэгнор. У Оливера не такая уж многочисленная семья, я постаралась компенсировать этот недостаток друзьями вроде Берта и Кирстен с Дереком. А когда дядя с тетей дома, мы ездим к ним на Рождество и другие праздники. - Она сухо улыбнулась. - А поскольку мы всегда приезжаем ненадолго, они бывают ему очень рады.
- Значит, сюда ты приехала, чтобы пустить корни?
- Да. Я хочу, чтобы у Оливера было чувство своих корней. Хочу, чтобы он мог пройти по улице и встретить знакомых. А когда он вырастет и уедет отсюда, хочу, чтобы он мог сюда возвращаться, чтобы знал, что здесь его дом. - Подняв стакан, Энни, улыбаясь, произнесла тост:
- За твою доброту.
Гарсон поднял свой стакан.
- За тебя и твоего сына.
Когда они выпили шампанское, Энни задумалась. Может быть, стоит ему сказать, что Оливер ее племянник? В свете их новых, дружеских отношений это было бы правильно. Ей вдруг захотелось рассказать ему все. Она раздумывала, с чего бы начать, как вдруг Гарсон сказал:
- Я хотел поговорить об Оливере. Ты не разрешила ему называть меня дядей я так понимаю, из-за многочисленных сомнительных дядей его приятеля. Однако я-то настоящий.
Энни в недоумении смотрела на него.
- Настоящий? - переспросила она. - Настоящий дядя? Что ты имеешь в виду?
Гарсон пристально посмотрел на нее.
- Я брат Лукана Чезаре.
Глава 5
- Ты его брат? - Энни почти истерично рассмеялась. - О чем ты говоришь? Этого не может быть. У Лукана Чезаре нет брата. У него две младших сестры, которые обожают его и виснут на нем, когда он приезжает домой, - сказала Энни, судорожно вспоминая, что когда-то рассказывала сестра о своем любовнике.
- Может быть, он выдавал желаемое за действительное, но сестер у него никогда не было, - сказал Гарсон. Он задумался, как бы переваривая ее слова, но затем продолжил:
- Нас всего двое, Люк и я.
- Ты совершенно не похож на него, - нашла Энни новый аргумент. Она никогда не встречалась с этим певцом, но видела его по телевизору. Худощавый, с длинными черными кудрями и влажными. темными глазами, он производил впечатление романтической личности. - Ты выглядишь гораздо крепче, и у тебя более мужественные черты лица.
- Я в отца, а он - вылитая мать.
- Но я думала, что Лукан Чезаре - итальянец по происхождению, - возразила Энни.
- Моя мать на четверть итальянка. Его настоящее имя - Люк, - продолжал Гарсон. - Но на сцене он выступал под именем Лукан, а Чезаре - фамилия нашей бабушки по материнской линии.
- А почему он сказал, что у него есть сестры? - задала Энни вопрос просто для того, чтобы собраться с мыслями. Еще несколько минут назад она собиралась рассказать ему всю правду о том, кем ей приходится Оливер, но теперь она изменила свое решение. Еще несколько минут назад жизнь казалась спокойной и безопасной, но теперь... внезапно эта спокойная жизнь оказалась под угрозой.
Ее охватила паника. Она чувствовала себя как на минном поле и должна была тщательно продумывать свои шаги. Самое главное - она не должна признаваться Гарсону, что не является матерью Оливера. Значит, она должна действовать так, как действовала бы на ее месте Дженни. Хотя она никак не могла понять, как это он принимает ее за Дженни.
- Частично потому, что он хотел иметь сестер, а еще потому, что эта придуманная семья помогала ему скрывать родство с отцом и со мной. - Гарсон посмотрел на нее. - Не знаю, насколько хорошо ты знала Люка.
- Не совсем хорошо, - быстро ответила Энни.
- Но все равно ты, наверное, заметила, как он любил быть в центре внимания?
- Ммм, - неопределенно ответила Энни.
- Имя Лукан Чезаре помогало ему в этом. Мой отец был политическим деятелем, и, хотя он давно уже в отставке. Люку претила мысль о том, что в прессе его будут называть сыном Эдвина Деверилла, бывшего члена парламента, или моим братом. - Гарсон подошел к столу и вынул из пакета фотографию. - Вот посмотри, мы здесь вместе с ним. Снимались год назад на семейном торжестве.
Гарсон и поп-звезда стояли, обнявшись, в залитом солнцем саду. И хотя они сильно отличались друг от друга - Гарсон широкоплечий, мощный, рядом с ним Лукан Чезаре напоминал худенького мальчишку, - Энни сразу увидела и общие черты: высокие скулы и густые темные кудри. Родство было явным. Паника вновь охватила ее. Какие последствия это может иметь для нее и Оливера?
- Так это Лукан Чезаре послал тебя сюда? - спросила она. Несколько лет она надеялась, что его сердце смягчится и он захочет встретиться со своим сыном, и вот, когда это произошло, ее сердце сжалось от ужаса. - Теперь, когда Оливер уже не беби, он решил признать факт его существования? Слишком поздно. И если он надеется оформить опекунство и забрать его, передай, что это пустая трата времени. У него нет прав, - заявила Энни, хотя прекрасно понимала, что родной отец имеет все права на Оливера.
У нее упало сердце: а как же она?
- Он меня не посылал, - сказал Гарсон и замолчал. Потом добавил:
- Он не хочет опекунства. Энни почувствовала огромное облегчение.
- Но ты приехал в Лидден-Мэгнор, чтобы разыскать меня?
- Тебя и Оливера.
Энни приложила руку ко лбу. Мысли скакали - как шарики в китайском бильярде: каждый в своем направлении.
- Значит, когда ты расспрашивал меня об отце Оливера, ты прекрасно знал, кто он такой, - укоризненно сказала Энни.
Гарсон кивнул:
- Да.
- Но ты не знал, кто я такая, когда мы с тобой увиделись в первый раз. Разве Лукан Чезаре не говорил тебе, как я выгляжу? - сказала она, а про себя уточнила: как Дженни выглядела.
- Люк вообще никогда не рассказывал о тебе, - сказал он. - Ни о тебе, ни об Оливере.
Энни вздрогнула. Неужели Дженни и ее сын так мало значили для этого певца?
- А откуда же в таком случае ты вообще узнал о нашем существовании? спросила она. - Как ты догадался приехать сюда, если он ничего не рассказывает?
- Энни, я сказал "не рассказывал", в прошедшем времени. - Его глаза помрачнели. - Мне очень жаль говорить тебе такое, но Люк мертв, - Мертв? - Она изумленно смотрела на него. Бедный Оливер, он никогда не видел своего отца и уже никогда не увидит. - Это ужасно, - проговорила она, почувствовав, как слезы навернулись на глаза.
- Он с друзьями проводил отпуск на Карибском море, и их катер перевернулся. У Люка было больное сердце, так что он умер почти мгновенно, боли он не почувствовал, - объяснил Гарсон, пытаясь хоть как-то успокоить ее.
- А когда это произошло? - спросила Энни.
- В феврале. Сначала я думал, что ты знаешь, а потом не мог сказать тебе.
- И не мог сразу сказать, кто ты на самом деле? Зато мог играть со мной? воскликнула она, чувствуя как растет негодование. Ее собственное сокрытие правды относительно Оливера диктовалось соображениями его же пользы и могло быть расценено как ложь во имя спасения, но Гарсон лгал хладнокровно и сознательно. Тут ее мысли изменили направление. - Если Лукан Чезаре никогда обо мне не говорил, как же ты узнал мою фамилию?
- Мне сказал один музыкант из его группы. Он сказал, что ты выступала под именем Вашти.
- А, ну да. - Энни вспомнила, что вокалист настаивал на том, чтобы Дженни выступала под каким-нибудь экзотическим именем.
- Но он никак не мог вспомнить, как тебя зовут, сказал только, что фамилия - Прескотт.
- Значит, это из-за нас с Оливером ты решил прицениться к "Ферме" первый раз? Гарсон кивнул.
- Когда я приехал сюда на Пасху.
- А нас не было.
- Я узнал, что дом продается, и решил притвориться покупателем, чтобы узнать побольше о тебе и иметь возможность приехать еще раз. Но я понимал, что из-за работы вырваться сюда мне удастся не скоро.
- А когда ты приехал во второй раз и выразил желание осмотреть коттеджи, ты хотел, - негодование вспыхнуло в ее глазах, - разузнать о моей личной жизни! Ты настоял на том, чтобы подвезти меня до школы, исключительно из-за желания рассмотреть Оливера! - взорвалась Энни. - Ты и "Ферму" купил из-за нас, но окончательное решение принял, только когда увидел Оливера.
- Я должен был убедиться, что это сын Люка, а Оливер - его портрет.
- Значит, Оливеру не придется сдавать анализ крови и проходить другие исследования? - с издевкой спросила Энни. - Спасибо и на этом.
- Почему ты так настроена? - спросил Гарсон.
- А почему ты такой двуличный? - парировала Энни. Она прекрасно помнила, как он вел себя в самом начале по отношению к ней или, вернее, по отношению к ее сестре, что, впрочем, было одно и то же. Они были очень близки с Дженни, когда она была жива. И сейчас Энни чувствовала ту же близость. Так будет всегда. Дженни была частью ее, и наоборот. - Я так понимаю, что, предлагая мне постель после кофе, ты испытывал мою моральную устойчивость?
Гарсон поджал губы.
- Частично.
- Почему же частично? Ты хочешь сказать, что занялся бы со мной любовью, если бы я согласилась?
- Не знаю. - Он оглядел ее всю. - Ты самая желанная женщина.
Энни не обратила внимания на его последнее замечание и на ту волну чувств, которую оно вызвало. Ее не собьешь с толку.
- Меня удивляет: вместо того чтобы нанять частных детективов для выполнения этой грязной работы, ты решил заняться этим сам и потратил столько времени, чтобы выследить нас. Но прими мои поздравления, ты оказался прекрасным сыщиком и шпионом. Ты пошел даже дальше: влюбил в себя Оливера и, боль мелькнула в ее глазах, - вызвал симпатию во мне.
- Вызвал симпатию? - переспросил Гарсон.
- Тем, что попросил меня заняться переустройством "Фермы" и платил приличную зарплату, а также тем, что вот недавно поцеловал меня. Я полагала, мы нашли взаимопонимание, - Энни горько улыбнулась, - но ты, оказывается, пытался усыпить мою настороженность перед тем, как сделать это грандиозное признание.
- Ты сама не веришь в то, что говоришь, - запротестовал Гарсон.
- Правда? - Энни и сама не знала теперь, во что она верила. Она знала только одно: ее предали, обманули и использовали в своих интересах. Предал человек, который начинал ей нравиться, очень нравиться. Человек, который казался ей чем-то особенным. Человек, которому она почти отдалась - ничего не подозревая и страстно желая его. - Однажды ты сказал, что любишь сразу переходить к делу, почему же в данном случае ты выбрал окольный путь, а не признался, кто ты такой?
Он ответил коротко:
- У меня не было выбора.
- Нет, ты выбрал, выбрал обман, - резко ответила она.
Энни необходимо было разговаривать резким тоном и поддерживать в себе злость, иначе она бы расплакалась. А уж если бы она расплакалась, ее было бы не остановить.
- Я не мог тебе сказать, кто я такой, потому что не представлял, что ты за человек, - медленно произнес Гарсон.
- Но ты, конечно, предполагал самое худшее. - Она с усмешкой посмотрела на него. - Ты решил, что я проститутка.
- Я уже извинился за это, - нетерпеливо возразил он.
- А за свой обман ты, конечно, извиняться не собираешься, потому что не чувствуешь никаких угрызений совести? - насмешливо сказала Энни. - Ни стыда, ни сомнений в своей правоте? Ну, тогда слушай...
- Нет, это ты слушай, - оборвал ее Гарсон. - Выслушай всю историю, и тогда поймешь.
- Думаешь, пойму?
- Да!
Она помнила, как сказала однажды - и он подтвердил это, - что он не спасует перед ней, если даже она будет в ярости. И сейчас его отливающие сталью синие глаза и уверенные манеры говорили о том, что он и не пасует. Он был гораздо круче Роджера Эдлама.
Она слабо улыбнулась.
- Пожалуйста, продолжай.
- Спасибо, - резко отозвался Гарсон. Минуту или две он молчал, как бы собираясь с мыслями, и, когда заговорил, его тон был спокойным и веским. - Так как мои родители - пожилые, убитые горем люди, я взял на себя организацию похорон Люка, а затем приводил в порядок его квартиру.
- Он так и жил в квартире на крыше небоскреба, с окнами на реку? поинтересовалась Энни, подстраиваясь под его тон.
Она понимала, что, несмотря на его обман, должна была все выслушать. Ей необходимо, наконец, понять, зачем Гарсон искал ее и Оливера. Если он пошел на контакт, значит, чего-то добивался. Ее грызло беспокойство. У мистера Деверилла был какой-то план.
- Да, - ответил Гарсон. - Потом ему уже было тяжело платить за эти апартаменты, но отец доплачивал. Может быть, у Люка не было обожающих его сестер, зато у него были обожающие его родители, - сказал он сухо.
- У вас с ним, наверное, большая разница в возрасте, - заметила Энни.
- Десять лет.
- Он был поздний ребенок?
Гарсон улыбнулся.
- Он был послан им небесами. Меня они завели, как только поженились, а потом три или четыре года мать не могла забеременеть, а когда это случилось, у нее произошел выкидыш, - объяснил он. - Потом опять перерыв, опять выкидыш. Доктора сказали, что, учитывая ее возраст, у нее мало шансов забеременеть вновь, и для родителей это был настоящий удар. - Он задумался с хмурым видом. - Они думали о приемном ребенке, но, поскольку им было уже за сорок, агентства, занимающиеся усыновлением, отказали им. А потом вдруг произошло чудо, и мать снова забеременела и благополучно родила Люка.
- А как ты воспринял появление брата, ведь ты так долго был единственным ребенком в семье и привык к этому? - спросила Энни. Она обожала семейные истории и хотела знать все подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19