Задумчиво пересела она на тахту, и тут же рядом с ней оказалась Надежда Павловна.
- Лизонька, - она взяла в свои ее руки, - ты что-то грустна. Не печалься! Ну как же не посмотреть картины: ведь есть и новые.
- Что вы, - опомнилась Лиза и постаралась улыбнуться. - Кажется, невесте положено быть немного печальной: начинается новая, жен-ская жизнь. Все говорят, что она трудна.
- Да, - согласилась с общим мнением Надежда Павловна, - женская жизнь трудна, а быть женой художника - вдвойне трудно. То едут они на этюды в какую-то глухомань - где же еще искать красоты? - то покидает их вдохновение, и весь мир виноват, а жена - в особенности, потому что рядом и на ней недовольство собой можно сорвать... И вечно вертятся в мастерских какие-то типы, вроде Паши, и эти натурщицы - хотя тут опасности меньше всего, но жене тревожно, особенно когда состарится, а натурщицы молоды и прекрасны...
Она крепко обняла Лизу.
- Брак вообще штука трудная, - продолжала она. - Но без него еще хуже, уж ты мне поверь: я хлебнула и того и другого. Так что берегите друг друга. - Надежда Павловна покачала седой головой. - Я знаю, мои слова старомодны, но повторяю: берегите друг друга. И Настя права: надо жить вместе.
- Вот допишу диплом... - неопределенно пообещала Лиза.
- Ты видела мой подарок? - перебила ее Надежда Павловна. Похоже, она нарочно меняла тему.
- Да, альбом, но я его еще не смотрела.
- Это не просто альбом, - с гордостью сказала Надежда Павловна. - В нем зарисовки моего мужа и его друзей. Было время - они часто у нас собирались.
- Но это же такая ценность!
Лиза во все глаза смотрела на свекровь: она столько слышала про альбом, но ей и во сне не могло присниться, что она станет его обладательницей.
- Еще бы, - подтвердила Надежда Павловна. - Потому и дарю. Пусть будет у тебя, у вас. Придет время, и начнется его вторая жизнь. Не знаю, как я, а вы наверняка доживете.
Надежда Павловна вернулась на свое место, за стол, а Лиза осталась сидеть на тахте. Звенели бокалы. Густой синий дым плавал под потолком. Маша включила магнитофон, но танцевать никто не хотел, да и места особенно не было. "Что я здесь делаю? - обожгла Лизу странная мысль. - Зачем все это?" И опять, как очень часто с Лёней - и никогда с Жаном! - она увидела все словно со стороны: залитый электрическим светом подвал, стол, а на нем всякая всячина, молодой муж, забыв про жену, что-то доказывает друзьям, а жена сидит в одиночестве на тахте, и только маленькая седая женщина теперь она ей родня - старается ее как-то развлечь.
- Лизонька, - подсел к ней Борис: тоже что-то заметил. - Помнишь то лето, и море, и нашу четверку, и как ты неожиданно улетела в Москву? Ира потом мне все рассказала... Но сейчас ты счастлива?
- Да, конечно, - машинально ответила Лиза, отметив про себя, что не очень тактично задавать подобный вопрос в день свадьбы.
Но Борька всегда был прямолинеен. А сейчас еще и подвыпил.
- Я ужасно счастлив, что нашел Иру, - продолжал он, и глаза его подозрительно заблестели. - Каждый день просыпаюсь и думаю, как мне повезло! Как здорово, что мы все тогда встретились - там, на море. - Он запнулся, но сказал все-таки: - Жаль, что с Артемом ничего у тебя не вышло: классный он парень. Но за Лёньку я рад.
- А за меня?
- И за тебя тоже! - спохватился Борис, но вообще ему хотелось говорить об Ире и о себе. - Вот смотри, она так далеко от меня - страшно представить! - но я все время чувствую ее рядом, прямо какое-то наваждение!
- Скоро она приедет, - утешающе сказала Лиза и посмотрела в тот угол, где о чем-то спорил Лёня с коротышкой Пашей, важно попыхивающим своей вечной трубкой.
"А у меня все наоборот, - подумала она с испугом. - Мы в одной комнате, но в разных мирах. И он так от меня далеко... Это он, а не Ира - в Китае..."
* * *
- Нет, спасибо, я занята... Пишу диплом... Ну и что ж что из Сирии... Интересная группа? А у меня в мае защита, в июне госы. Какие госы? Те, которые государственные экзамены.
Лиза не без раздражения повесила трубку. Напрасно, конечно, она так разговаривала с Евгенией Федоровной. Что плохого сделала ей эта толстуха? Ничего, кроме хорошего, как говорят в народе. Может, позвонить в "Интурист", извиниться? Лиза замедлила шаг, повернула было назад, к кабинке, но передумала. Нет, не надо, а то станет опять уговаривать.
Она вернулась к себе, села за стол. Материал был уже выстроен, придраться не к чему. Можно отдавать на машинку. И еще из него можно сделать очерк, для "Иностранки". Да много чего осталось за кадром, на будущее, многое просто не влезло в диплом.
Редактор, тот самый томный молодой человек, с которым Лиза кокетничала, недавно представил ее главному, и он написал на Лизу запрос в МГУ: ее приглашали работать в отдел прозы, и называлось это приглашение "персональной заявкой". Так что будущее Лизы было устроено. Михаил Филиппович был ужасно доволен, как всегда, когда высоко оценивали его студентов.
- Ах, Лиза, - знаменитая черкасовская бровь поднялась, и прищурился левый глаз, - в этом году на востоковедов спрос невелик. Кое-кого мы даже оставляем в стажерах: в аспирантуре одно только место, по истории Китая.
- Вы же, Михаил Филиппович, небось это место и выбили, - засмеялась Лиза.
Они разговаривали уже почти на равных - декан и его выпускница.
- Вот видите, как бывает в жизни, - он широко зашагал по кабинету, из-за этого поганца Сучкова так удачно, можно сказать, счастливо, сложилась ваша судьба! Вы поездили по стране, практикуясь в арабском, вас заметили в одном из лучших наших журналов, наконец, вы вышли замуж - тоже не последнее дело для девушки. - Он помолчал, задумавшись: у его дочери все как-то не ладилось. - Запомните это, Лиза, и если будет трудно...
- Что запомнить, Михаил Филиппович?
- Что неприятности, даже горе могут повернуть колесо вашей жизни в благоприятную сторону, - расшифровал свою мысль декан.
- Все равно, лучше не надо, - быстро сказала Лиза.
- Чего?
- Неприятностей, горя...
- Так без них прожить невозможно, как ни крути! - расхохотался Михаил Филиппович.
Дверь приоткрылась, всунулась острая мордочка Тани.
- Михаил Филиппович, что-то случилось? Что-нибудь нужно?
- Нет, ничего, - пожалуй, чересчур резко сказал декан. - Спасибо, Таня.
И вздохнул, глядя на закрывшуюся тут же дверь. Веселость его исчезла.
- Идите, Лиза. Поздравляю. А как с "Интуристом"?
- Да ну его! - махнула рукой Лиза.
- Что так? - снова оживился Михаил Филиппович. - Многие о нем еще как мечтают!
- Да, - согласилась с деканом Лиза. - "Интурист" здорово развязывает язык, и видишь разные города, общаешься с самыми разными людьми. Но все равно ты - обслуживающий персонал.
Декан укоризненно покачал головой.
- Да-да, - упрямо стояла на своем Лиза. - Переводчик, как официант, всего лишь обслуживающий персонал. Квалификация только выше.
- Ох, Лиза, - вздохнул Михаил Филиппович. - Гордыни в вас... На троих отмерено - одной досталось. Так, как вы, разговорный арабский знают немногие. Другая бы на одном этом сделала знаете какую карьеру? Так что не бросайте его совсем, с этими вашими переводами и статьями, послушайте старого китаиста. Работайте время от времени на всяких там форумах, фестивалях, конкурсах, а главное - с группами. Эту связь не рвите. Свободный арабский, да еще вкупе с английским, всегда вас выручит.
Неприятностей, даже горя в новой Лизиной жизни оказалось с избытком. Может, все союзы двоих так начинаются? Может, требуется время, чтобы привыкнуть друг к другу, принять привычки, особенности характера? Но как привыкнуть и как принять, если живешь не вместе? Да, Настя была права: ничего у Лизы с Лёней не получалось. То он приезжает к ней, и тогда они любовники, то она - к нему, и тогда Лиза старательно играет роль заботливой, верной жены художника, уборщицы, поварихи, а иногда и натурщицы - правда, не обнаженной.
- Лиза, посиди чуть-чуть в кресле. Ну денег же нет на натурщиц!
- Я устала.
- Ну и что? Я тоже устал. Ты ж не хочешь, чтоб Маша... О Валентине я уж не говорю...
- А разве она еще есть?
- Да я вечность ее уже не видел!
Что-то в этих разговорах было фальшивое, ненастоящее. Разве так разговаривают муж с женой? Жарким был в тот год июнь, а их ночи становились все холоднее, и, чтоб не чувствовать себя униженной, Лиза приезжала, только когда ее звали. И так же принимала у себя своего законного мужа. Но он навещал ее все реже и реже...
- Можно к тебе?
Стукнув для приличия в дверь, к ней зашла Аля. С почтением оглядела заваленный бумагами стол.
- Заходи, - встала из-за стола Лиза.
- Но ты работаешь.
- Уже нет: устала. Да, в общем, главное сделано. Это уже косметика.
Аля засмеялась.
- Как ты смешно говоришь о дипломе! А я добралась пока только до второй главы, - вздохнула она.
- Ничего, - успокоила ее Лиза. - Время еще есть.
- Поболтаем?
- Поболтаем!
Аля уселась на кушетку, сбросив тапочки, подобрав под себя ноги, устроилась поудобнее.
- Ты знаешь, - таинственно начала она, - кажется, я влюбилась. Угадай, в кого?
- Тоже мне хитрость, - снисходительно улыбнулась Лиза. - Небось в Васю.
- Как ты догадалась? - ахнула Аля.
- Догадаться нетрудно, - засмеялась Лиза, глядя на раскрасневшееся, счастливое лицо, сиявшее перед ней. - Он же всю свадьбу от тебя не отходил. Да и звонит все время, только не признается, что он, когда тебя нет и подхожу я. Интересно, чего он стесняется? Один араб сказал мне, что скрывать нужно ненависть, а не любовь - какая-то на эту тему есть у них поговорка. И еще сказал, что любовь все равно не скроешь...
- Ох, Лиза, какой он человек! - перебила подругу Аля.
- Ну и какой же он человек?
Аля сладко вздохнула и принялась рассказывать. Послушать ее, так лучше Васьки не было никого на свете. Лиза и слушала - печально и молча, с высоты своего невеселого опыта. Насколько же она старше Али. Мудрее, грустнее и... да, несчастнее. Разве она любит Лёню? А он, разве он любит ее? "Любовь не скроешь..." Но и нелюбовь - тоже! С самого начала их отношений она сомневалась, не верила. И замуж вышла от того же неверия, стараясь его побороть. Она тогда что-то на эту тему сказала, а он: "Это потому, что мы не женаты. Только поэтому!" Ну вот они поженились, и что же?..
- Эй, да ты меня слушаешь?
Голос Али вернул Лизу к действительности.
- Счастливая ты, Алька, - сказала она. - Только замуж не выходи.
Аля посерьезнела, взглянула на Лизу почти испуганно.
- Не хочешь ли ты сказать...
- Вот именно, - кивнула Лиза.
- Но вы с Лёней такая блестящая пара...
- Это все только видимость. Похоже, мы не любим друг друга.
- Нет, Лиза, нет, - вскочила с кушетки Аля, схватила Лизу за руку, усадила чуть не насильно и сама села рядом. - Только не торопись с выводами, - произнесла она взрослую фразу.
- Да я и не тороплюсь, - уныло сказала Лиза. - Я стараюсь... - И, подумав, добавила: - Мы оба стараемся.
- Надо, наверное, жить вместе.
Да что они все - как сговорились!
- Наверное, - лениво согласилась Лиза. - После защиты и госов полетим к моей маме, а потом поселимся у Надежды Павловны - там есть для нас комната. Проходная, но ничего, уютная. Жить со свекровью, говорят, плохо, но Лёниной маме это слово никак не подходит. Так что, думаю, уживемся.
- Лиза, - не выдержала Аля, - ты говоришь о жизни с Лёней с такой скукой!
- Потому что мне скучно! - вскочила Лиза. - Мне скучно с ним, понимаешь? С Жаном не было так никогда! Мне всегда было с ним интересно!
Вот и нарушила Лиза данное самой себе слово никогда не говорить о Жане. Стараться не вспоминать, а если уж не получится, то хотя бы не говорить. И вот - не стерпела.
Она рухнула на стул, опустила голову на руки и зарыдала.
- Что я наделала, что наделала, Господи! Ведь это была любовь, надо было на все соглашаться, беречь ее, беречь Жана, он готов был даже остаться у нас...
Лиза рыдала так, что Аля перепугалась. Она сбегала за водой, валерьянкой, но Лиза оттолкнула протянутый ей стакан.
- Понимаешь, - захлебывалась она от рыданий, - я думала, это пройдет, а любовь не проходит, ничего не проходит! Она спряталась где-то во мне, глубоко-глубоко, иногда исчезает как будто, но всегда возникает снова... Ты веришь, что есть душа?
- Никогда об этом не думала, - совсем растерялась Аля.
- И я не думала. А теперь верю, что она есть, существует от нас отдельно...
- Ну, это уж мистика, - решилась возразить Аля, и вдруг неожиданная идея озарила ее. - Слушай, - вдохновенно сказала она, - а может, тебе родить ребенка? Говорят, дети скрепляют семью.
Лиза ответила так непонятно, что Аля всерьез испугалась: уж не сошла ли она с ума?
- Ребенок? - повторила Лиза. - Я все боялась, что он будет черным... Ты не помнишь, кто из великих сказал: "Всего превыше - верен будь себе"?
Аля не помнила.
- Вот и я об этом забыла, - горько сказала Лиза и вытерла слезы.
ЭПИЛОГ
- Вот это да-а-а, - изумленно протянула Лиза. - Сколько же вы на все на это угрохали?
- И не говори, и не спрашивай...
Ира весело засмеялась, и, как всегда, вслед за ней расхохотался Борис. Теперь, когда он здорово растолстел, он казался, при его росте, совсем великаном - добрым, могучим и сильным. Впрочем, Ира после рождения второго ребенка тоже поправилась и, как ни старалась, потом уж не похудела. Да и как похудеть, когда в доме что ни день - пирожки, котлеты, свинина, запеченная в тесте, - надо же кормить Бориса и девочек, и как же при таком изобилии самой удержаться? Станешь, пожалуй, толстой! Ну да все ее и такой любили.
- Тридцать пять лет отгрохали вместе. Это вам не кот начихал, - важно заметил Борис.
Вместе с Ирой он торжественно восседал во главе обильного, роскошного даже стола - слава Богу, времена, когда все вдруг исчезло и магазины пугали своей зияющей пустотой ко всему, казалось бы, привыкший люд, были наконец позади, - слева и справа сидели их взрослые дочери, похожие обе на мать, только тоненькие, а рядом - зятья и внуки.
- Жаль, нет уже Михаила Филипповича, - пригорюнилась Лиза, разглядывая сквозь бокал люстру.
Вспыхивали и сияли в хрустальных гранях разноцветные блики.
- Я его не очень знала, - сказала Ира. - Ты с ним общалась чаще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30