Но потом он успокоился. Взгляд у женщины был ласковый и пресы
щенный. Ее сердце принадлежало кому-то, кто был далеко, она была совершенн
о недоступна. Миалю ничего не грозило.
Ч Ты чудесно играешь, Ч сказала она.
Ч О, спасибо, Ч скромно улыбнулся Миаль.
Ч Парл Дро, Ч сообщила женщина, Ч ушел из поселка за час до рассвета.
Смятение отразилось на лице Миаля. Он сел, побледнел как полотно и снова л
ег.
Ч Значит, так тому и быть.
Ч Не обязательно, если до завтра ты достаточно окрепнешь, чтобы пустить
ся в путь.
Ч Не приду я в себя до завтра. И вообще, мне ни за что не догнать его снова! К
стати, а тебе-то какое дело?
Он уже догадывался, что ей за дело. Так вот, значит, какие женщины нравятся
Королю-Смерти. Достойно. Но что ей до Миаля?
Ч Я раскинула карты и увидела вас обоих. Вдвоем вы создаете равновесие, к
оторое необходимо и ему, и тебе.
Ч Он говорил тебе о...
Ч Гисте Мортуа? Я сама о нем знаю. И у меня есть причины не любить неупокое
нных, что обитают там.
Ч Сказки это все, Ч решил поддразнить ее Миаль.
Ч Как и та, что была здесь прошлой ночью?
Менестрель невольно покосился через плечо. Несмотря на то, что монахи ок
ропили весь дом, несмотря на жуткий ритуал изгнания призрака, ему было бы
нелегко заснуть в этой комнате. Вчера он уснул, точнее, провалился в беспа
мятство, лишь потому, что был болен, но его недуг уже понемногу отступал.
Ч Ладно, хорошие сказки. Может быть, даже правдивые.
Ч Когда-то, давным-давно, был город... Ч начала женщина, понизив голос. Она
смотрела на менестреля, но видела не его, а образы, встающие у нее перед гл
азами. Миаль лежал, голова у него кружилась, он слушал, как она говорит, и то
же начинал видеть эти образы...
Город звался Тиулотеф. Он стоял на склонах высокого холма, а под ним расст
илалась долина, где широкая река впадала в странное озеро с лучами, как у з
везды, и четырьмя каналами, тянущимися от него в стороны. Белоснежные шап
ки далеких вершин возвышались над лесами предгорий. Путей в Тиулотеф был
о немного, и знали о них лишь избранные. Более того, городу никто и не был ну
жен. Посланцев из других мест встречали в нем огнем и мечом. На головы арми
й, пришедших отомстить, со стен города лилось кипящее оливковое и миндал
ьное масло. Лишь желанный гость и лишь через городские ворота мог попаст
ь за наклонные, зубчатые, грифельного цвета стены Тиулотефа.
Говорили, что все, кто живет за этими стенами Ч колдуны и ведьмы. Все, от ма
ла до велика, хоть чуть-чуть, да владели колдовством, а многие были весьма
продвинуты в нем. Так говорит легенда. В народе говорят: «Когда будем пляс
ать в Тиулотефе», что значит Ч никогда.
А потом что-то обрушилось на Тиулотеф, что-то повалило наземь его башни, к
ровли, стены и ворота. Однажды летней ночью задрожала земля. Дрожь эта не б
ыла ни неслыханно сильной, ни гибельно опасной. Но легенды говорят, что тр
ещина опоясала верхний ярус холма, на склоне которого стоял Тиулотеф. Не
зримая, ждала она своего часа. Много столетий день за днем светило солнце,
падал снег, дули ветры, вздрагивала земля Ч и трещина все росла, затаивши
сь, словно дракон под водой. И вот земля дрогнула еще раз Ч не сильно, но до
статочно, чтобы порвался последний волосок, удерживающий холм.
Лишь недавно минула полночь. В Тиулотефе звонили колокола, шло шествие в
честь какого-то праздника, священного для горожан. И часовой на башне уви
дел, как огромная черная птица взлетела с вершины холма, расправив испол
инские крылья.
Нетрудно представить, что произошло потом. Звуки стихли, головы запрокин
улись к небу, множество рук указывали пальцами вверх Ч и все это в мерцаю
щем свете свечей и факелов, в затихающих отзвуках колокольного звона, в и
скрящемся блеске возбужденных глаз и праздничных украшений. Потом разд
ался страшный гром, невыразимый рык земли, вершина холма вспучилась и ло
пнула, разлетевшись на тысячи осколков. Град гравия, камней, валунов обру
шился на Тиулотеф, на лица с разинутыми в крике ртами, на гаснущие огни. А п
отом безжалостная каменная лавина двинулась маршем на город. Это была по
следняя армия, против которой он не выстоял. Словно приливная волна, хлын
ула она на стены и снесла их, обрушилась на ворота и превратила их в щепки.
Она прокатилась по городу, и город перестал существовать, его жизнь рухн
ула, огни погасли. И тогда огромный погребальный курган, в который превра
тился Тиулотеф, тронулся с места. Он соскользнул со своего основания и по
склону холма съехал в озеро, похожее на звезду.
Ничто живое не уцелело тогда.
И в то же время, если не лжет легенда, все они уцелели. В известном смысле. Те
перь это место зовется Гисте Мортуа. Иногда, в особенную ночь, мертвые вых
одят из озера и поднимаются туда, где когда-то стоял их город. Тысячи приз
раков, наделенных колдовским даром, злобных, полных ненависти. А в озере, н
икем не потревоженные, покоятся вещи, что связывают их с этим миром, все чт
о угодно Ч их кости, их сокровища, кирпичи и известка городских домов. Они
похищают или заманивают к себе живых людей Ч и пожирают их. Они разрываю
т могилы, они колдуют. Целая страна, пропитанная злобой...
...если хоть что-нибудь из этого правда.
Ч Я знаю, Ч сказала рыжеволосая женщина. Ч Никто из тех, кто отправился
туда, не вернулся обратно.
Ч Раз так, то довольно глупо идти туда, Ч заметил Миаль. Его руки дрожали
, хотя гостья не рассказала ему ничего, чего он не слыхал бы раньше.
Ч Парл Дро держит путь туда. И ты.
Ч Я?! Не надо так шутить. Я не хочу сделаться одним из тамошних призраков. О
х, я хочу сказать, что...
Ч Тебя словно что-то заставляет идти туда. Я знаю. Я уже видела такое. Всег
да можно подыскать предлог, чтобы объяснить себе, зачем идешь туда Ч под
твердить или опровергнуть легенду, вызвать на бой врага, сочинить поэму
или песню. Но на самом деле Ч это сам Гисте Мортуа бросает тебе вызов. Он и
грает в войну. Когда-то он вызывал на бой армии и побеждал их. Теперь он зов
ет людей, особенных людей. В особенное время. В том числе и женщин.
Ч Ты же не... Ч выдавил из себя Миаль.
Ч Не меня. Успокойся.
Менестрель за перевязь подтащил инструмент поближе к себе и крепко обня
л деревянный корпус.
Ч Я знала, Ч продолжала незнакомка, Ч что он уйдет сегодня, знала еще то
гда, когда он сам не догадывался. А ты уйдешь завтра. Ты ведь задолжал ему, н
е так ли? Он заплатил монахам, чтобы они ухаживали за тобой.
Ч Нож под ребро я ему задолжал, Ч отрубил Миаль.
Женщина рассмеялась. Менестрель потрясенно воззрился на нее.
Ч Отдохни как следует, Ч сказала она. Ч Завтра на рассвете я приведу те
бе лошадь. Не из монастырской конюшни, а свою собственную. И еще я объясню
тебе дорогу. Ты бы и сам как-нибудь сумел ее отыскать, но я хочу быть уверен
а. Если не будешь натягивать поводья, то нагонишь Дро еще до заката.
Ч Мне не на что купить лошадь, Ч сказал музыкант.
Ч Я и не продам ее тебе. Когда догонишь Дро, обязательно дай ей попастись
вволю, потом разверни и отошли обратно ко мне. Она знает дорогу.
Ч И нанять лошадь мне тоже не на что, Ч надулся Миаль. Он прижимал инстру
мент к себе так крепко, словно боялся, что его отнимут. У него даже руки дро
жали от напряжения.
Ч Платы не нужно. Я одолжу ее тебе.
Ч А в чем тут подвох?
Ч Какой ты подозрительный!
Ч Жизнь научила.
Ч Так разучись! Ч женщина улыбнулась ему, ее улыбка была как солнечный
луч. И ушла.
Он лежал, напряженный и съежившийся, ужасаясь всему на свете, даже себе са
мому. Потом страх ушел. Оставшись наедине и в безопасности, Миаль стал вид
еть все в радужном свете. В конце концов, он же понравился этой женщине, по
забавил ее, потому она и решила помочь ему. Что до Дро, который давно привы
к к своей славе, то Миаль найдет, что ему сказать. А Гисте Мортуа Ч всего-на
всего плод чьей-то безудержной фантазии, менестрель сам умел выдумывать
такое и охотно притворялся, что верит чужой выдумке. Чудесная песня о при
зрачном городе, о рухнувших башнях, о зеленых светляках, что кружат в его в
ечных сумерках Ч да, он обязательно сочинит эту песню. Она уже почти слож
илась у него в голове, его пальцы предчувствовали ее. Увлекательное путе
шествие Ч как раз то, что ему сейчас нужно. То есть он очень надеялся, что э
то будет всего лишь путешествие, но никак не прибытие к конечной цели.
Миаль задремал, а ранним вечером его разбудил колокол, созывавший монахо
в на обед. Никто не потрудился принести менестрелю поесть, но сейчас он бы
л полон сил и уверенности в себе. С важным видом он заявился в трапезную. Д
линные ноги уже вполне сносно держали его.
Монахи встревоженно уставились на него, щеки на их жирных круглых лицах
еще сильнее раздулись от пищи во рту.
Пройдясь вдоль столов, Миаль оторвал крылышко цыпленка, подхватил полну
ю кружку золотистого сидра.
Ч Сын мой, Ч запротестовали монахи наперебой, Ч гостям не дозволяется
есть в трапезной.
Ч Мой друг Парл заплатил вам за это, разве не так? Ч возразил менестрель,
нахмурившись. Ч Он уже ушел, а я нагоню его завтра. Так что передайте мне в
он тот каравай и соль.
Он бросил беглый взгляд на свое отражение в блестящем кувшине. Сейчас Ми
аль пребывал в одном из самых обаятельных своих состояний, иногда с ним с
лучалось такое. Его волосы сияли золотом, а черты были точеными, как у насл
едного принца, которым Миаль втайне от всех считал себя. Ну разве мог тот п
ьяница с ремнем быть его истинным отцом?
Миаль развалился на стуле. Он поел сыра и ветчины с хлебом, сгрыз пару перс
иков и велел приготовить себе ванну. Да еще стащил три кошелька по давней
привычке.
Глубокой ночью, довольный и благодушный, после того, как сам он долго отмо
кал в горячей ванне, а печень его отмокала в добром сидре, менестрель побр
ел через двор по нужде. В отхожем месте его настиг приступ шутовской щедр
ости, и он вернул украденные кошельки Ч правда, не совсем в карманы владе
льцев. Вместо этого он метко зашвырнул их в самую середину навозной кучи.

Утром Миаль проснулся, полный сил и благих намерений. Даже вчерашний сид
р не оставил по себе похмелья.
Он прихватил инструмент, вышел к колодцу и долго плескал себе в лицо водо
й из ведра. Когда он покончил с умыванием, в небе занимался рассвет, а в вор
отах стояла рыжеволосая женщина. Теперь менестрель уже знал, как ее зову
т Ч спросил прошлым вечером у одного из монахов. Святой брат был потрясе
н до глубины души. Его передергивало от одного звука ее имени.
Синнабар пересекла двор и дала Миалю яблоко. Символичность угощения не с
мутила музыканта Ч из ее рук ничто не могло смутить. Он с удовольствием о
ткусил от него, вспоминая, как дочь Серого Герцога однажды заставила его
вместе с нею грызть яблоко, подвешенное на нитке к потолку. Они пару раз ст
олкнулись зубами, и менестрель все время боялся, что девица укусит его. То
му, кто будет последним, полагался штраф. Миаль проиграл. Впрочем, если бы
он выиграл, награда была точно такой же.
Но с Синнабар ему было легко и спокойно. Даже если она безмерно им восхища
лась, то вела себя сдержанно и ничего не добивалась.
За воротами смирно стояла чалая кобыла. Миаль не садился верхом уже мног
о месяцев, даже лет, но у кобылки была такая милая морда! Она понравилась е
му в первого взгляда, и он с радостью поделился с ней яблоком.
Когда менестрель уже сидел в седле, как всегда, с инструментом за спиной, С
иннабар указала на седельную сумку с провизией.
Ч Это можешь оставить себе. Но лошадь верни назад.
Ч Обязательно, Ч заверил он ее очень искренне.
Синнабар взяла его руку и вложила в нее изумительную глиняную собачку. П
есик был совсем как живой, и Миаль рассмеялся. Фигурка еще хранила тепло п
осле обжига. Менестрель посмотрел на Синнабар и сглотнул подступившие к
горлу слезы умиления. Каждый раз, когда ему делали подарок Ч настоящий, б
ескорыстный подарок Ч он бывал тронут до боли, до глубины души.
Ч Езжай, Ч сказала женщина. По щекам у нее текли слезы, но она улыбалась м
енестрелю. Он тоже прослезился и глупо ухмыльнулся ей, несколько раз кив
нул и тронул лошадь.
Кобылка с места взяла в бодрый галоп, чем едва не вытряхнула из седла и нем
ало удивила Миаля.

* * *

Лишь когда лошадь унесла его далеко от деревни своим бодрым галопом, мен
естрель спохватился, что Синнабар так ничего и не сказала ему про дорогу.
То, что ему удалось отыскать Дро в прошлый раз, говорило о блестящих спосо
бностях Миаля размышлять и делать выводы. Но теперь он скакал вслепую, то
чнее, скакала кобыла. Тут он вспомнил, как Синнабар говорила ему, что лошад
ь знает дорогу. Немного подумав, он решил, что движется в правильном напра
влении, ибо они неслись как раз навстречу восходящему солнцу.
Сперва они двигались по тропкам, вьющимся вдоль изгибов реки, потом свер
нули. Слева поднялись пологие холмы. По правую руку без конца и края прост
иралась долина реки, чистые и прозрачные воды ее, чуть подернутые дымкой,
блестели в лучах низкого утреннего солнца.
Потом над всадником и лошадью сомкнулись своды леса. Река, холмы и тропки
остались позади. Шелестели кроны. Птицы порхали перед самым лицом менест
реля. Лошадь умерила свой бег и перешла на ровную рысь.
Миаль вообразил, как выглядит со стороны, и пришел в восторг.
Он пристроил инструмент так, чтобы он висел не за спиной, а спереди. Грубая
перевязь, небрежная роспись деревянного корпуса и неровные вкрапления
слоновой кости вселили в него спокойное уверенное вдохновение. От жестк
ого прикосновения струн к старым мозолям на пальцах менестреля захлест
нула волна чистейшего умиротворения. Не прикасаясь к дудочке, он принялс
я наигрывать на одних струнах, импровизируя танец для лошади.
Порой, когда ему случалось задуматься о сложности инструмента, он только
диву давался. Для Миаля он был прост и понятен, но многие ли еще в этом мире
смогли бы играть на нем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26