Фриц ЛЕЙБЕР
СТРАННИК


1
Рассказы о катастрофах и сверхъестественных явлениях обычно
начинаются с появления за оконным стеклом лица, освещенного лунным светом,
или с чтения старых рукописей, испещренных поблекшими письменами, или же с
собачьего воя, оглашающего заброшенные вересковые пустыри. Но эта история
началась с лунного затмения и с четырех новых астрономических глянцевых
фотографий, на каждой из которых были звездные просторы с планетарным
объектом. Только... что-то случилось со звездами.
Самая первая фотография появилась всего за семь дней до затмения. Она
была сделана с помощью телескопа, находящегося на искусственном спутнике,
а остальные - в обсерваториях, расположенных далеко друг от друга. Это
были выгравированные на бумаге руны чистейшего знания, опровергающего
всяческие суеверия, но они вызвали какое-то неизъяснимое беспокойство у
молодого ученого, который первым увидел их.
Когда он посмотрел на черные точки, которые должны были быть на
снимке... и увидел нечеткие черные зигзаги, которых не должно было быть...
его охватило какое-то туманное ощущение нереальности, на мгновение
приблизившее его к пещерным людям, почитателям сатаны, и людям
средневековья, испытывающим суеверный страх перед ведьмами.
Все четыре фотографии, признанные документами наивысшего значения,
были доставлены в Лос-Анджелес и переданы в Командование Лунного Проекта
Американских Космических Сил. Американский Лунный Проект едва мог
сравниться с советским, и намного уступал Марсианскому Проекту русских.
Поэтому Командование Американского Лунного Проекта охватила тревога и даже
страх, хотя (как и всегда, когда ученые сталкиваются с проблемами,
кажущимися им сверхъестественными) все это прикрывалось ироническим
смехом, не ограничивая свободы буйного воображения.
В конечном счете эти четыре фотографии, а точнее, то, что они
означали, оказали влияние на каждое земное существо, на каждый атом нашей
планеты. Они оставили глубокие борозды в душе каждого человека.
Из-за них тысячи людей утратили разум, а миллионы - жизнь. Не
осталась в стороне и Луна.
Так что мы можем начать рассказ с чего угодно - с Вольфа Лонера,
находящегося посередине Атлантического океана, или с Фрица Шера,
проживающего в Германии; с Ричарда Хиллэри - в Сомерсете, или с Араба
Джонса, курящего марихуану в Гарлеме; с Барбары Кац, подкрадывающейся к
Палм Бич, или с Сэлли Хэррис, искательнице острых ощущений в Нью-Йорке, с
профессора Брехта, продающего пианино в Лос-Анджелесе, или с Чарли Фулби,
читающего лекции о летающих тарелках, или с генерала Спайка Стивенса,
играющего ведущую роль в Американских Космических Силах, или с Рамы Джоан
Хантингтон, исповедующей буддизм, или с Бангог Банга, плывущего на корабле
в южном китайском море, или с Дона Мерриама, работающего на американской
лунной базе, и даже с Тиграна Бирюзова, находящегося на орбите вокруг
Марса. А можем начать и с Тигрицы, Мяу, Рагнарока, и даже с президента
Соединенных Штатов.
Но не эти люди были ближе всех к первому центру беспокойства вблизи
Лос-Анджелесом и не они сыграют в этой истории решающую роль, поэтому мы
начнем с Пола Хэгбольта, пресс-атташе Лунного Проекта; и с Марго Гельхорн,
невесты одного из четырех молодых американцев, которые полетели к Луне для
обслуживания лунной базы; и с любимицы Марго - кошки Мяу, которую ожидало
очень странное путешествие; и с четырех фотографий, хотя в то время они
еще были строго охраняемой государственной тайной и загадкой, но еще не
вестником несчастий; и с Луны, которая должна была погрузиться в
поблескивающий мрак затмения.

Выйдя на улицу, Марго Гельхорн увидела высоко в небе полную Луну.
Земной спутник был явно трехмерным: он выглядел, как пупырчатый
баскетбольный мяч. Его светло-золотой оттенок удивительно гармонировал с
этим спокойным вечером, столь редким для западного побережья.
- Эта девка поднялась во весь рост, - сказала Марго.
Пол Хэгбольт появился в двери и неуверенно рассмеялся.
- Ты слишком серьезно относишься к Луне, прямо как к сопернице, -
заметил он.
- Соперница, черт побери. Она забрала у меня Дона, - категорично
отрезала блондинка. - Она загипнотизировала даже Мяу.
Марго держала на руках спокойную серую кошку, в зеленых глазах
которой, словно две слегка испачканных жемчужины, отражалась Луна.
Пол тоже взглянул на Луну, вернее на точку у ее верхнего края над
затемненным пятном Моря Дождей. Он, конечно, не мог увидеть кратер Платона
с американской лунной базой, но знал, что кратер должен обязательно
находиться в поле зрения.
Марго с горечью добавила:
- Достаточно уже того, что я должна постоянно смотреть на это
чудовищное кладбище, зная, что там находится Дон, предоставленный всем
опасностям, которыми, наверняка, кишит эта ужасная пустыня. А теперь,
вдобавок ко всему, появились эти фотографии и...
- Марго! - ужаснулся Пол, невольно оглядываясь. - Это государственная
тайна. Мы не должны говорить об этом, тем более здесь!
- Из-за этого Проекта ты стал бояться даже собственной тени! Ведь ты
мне почти ничего не сказал...
- Я вообще ничего не должен был тебе говорить!
- Ладно. Тогда о чем мы должны с тобой разговаривать?
Пол вздохнул.
- Послушай, - сказал он. - Я думал, что мы выйдем наружу, посмотрим
затмение, может быть, прокатимся...
- Ой, я же совсем забыла о затмении! Луна как будто бы стала немного
темнее. Оно уже началось?
- Похоже, - ответил Пол. - Начинается первая фаза.
- Что же будет твориться у Дона?
- Ничего особенного. Там некоторое время будет темно... вот, пожалуй,
и все. Да, еще температура вокруг базы понизится примерно на двести
пятьдесят градусов.
- Их коснется дыхание седьмого круга ада, а он говорит: "Вот и все!"
- Это не так страшно, как кажется. Видишь ли, днем температура
достигает всего лишь ста пятидесяти градусов выше нуля, - объяснил Пол.
- Ледяные сибирские ветры в соединении с ужасной жарищей, и он
говорит: "Ерунда". А когда я думаю об этом новом, неизвестном ужасе,
надвигающемся на Луну из космоса...
- Хватит об этом, Марго! - улыбка сошла с лица Пола. - Ты просто
даешь волю своему воображению.
- Воображение? Разве ты сам не говорил мне о четырех звездных
фотографиях, на которых видно...
- Я тебе ничего не говорил - во всяком случае ничего такого, что бы
ты могла превратно понять. Нет, Марго, я отказываюсь об этом говорить. И я
не хочу слушать подобный бред от тебя. Пойдем в дом.
- В дом? Когда Дон там, наверху? Я собираюсь наблюдать затмение с
побережья, и выдержать до конца!
- Тогда, - спокойно предложил Пол, - лучше возьми что-то потеплей,
чем эта куртка. Сейчас довольно тепло, но ночная погода в Калифорнии
изменчива.
- А на Луне ночи нет? Подержи Мяу.
- Это еще зачем? Если ты думаешь, что я возьму кошку в автомобиль...
- Мне жарко! Теперь возьми куртку, и отдай мне Мяу. А почему ты не
хочешь, чтобы она поехала с нами? Кошки - это такие же люди, как и мы.
Правда, Мяу?
- Нет. Это просто красивые животные.
- Они - как люди. Даже твой великий бог Хайнлайн признает, что коты -
это граждане второго класса, почти такие же, как туземцы или феллахи.
- Меня не волнует эта теория, Марго. А попросту - у меня нет никакого
желания везти в машине перепуганную кошку.
- Мяу не перепуганная кошка. Она - девушка.
- А девушки всегда спокойны? Посмотри на себя.
- Так ты не возьмешь ее?
- Нет!

В четырехстах тысячах километрах от Земли Луна медленно входила в
тень планеты, из бледно-золотой постепенно становясь тускло-бронзовой.
Солнце, Земля и Луна выстраивались в одну линию. Это было рядовое затмение
Луны, случавшееся уже, наверное, не один миллиард раз. Действительно,
ничего особенного, но из-под уютной перины земной атмосферы на этой
стороне Земли, где воцарилась ночь, сотни тысяч людей наблюдали
представление, которое постепенно распространялось через Атлантику и
Американский континент, от Северного моря до Калифорнии, и от Ганы до
острова Питкерн.
Остальные планеты находились по другую сторону от Солнца - далеко,
словно люди, спрятавшиеся на другом конце огромного дома.
Звезды сверкали в темноте, словно холодные бездонные глаза, или окна,
светящиеся на другом берегу океана.
Земля и Луна были похожи сейчас на одинокую пару, греющуюся у
солнечного костра среди леса, темного, простирающегося на тридцать два
биллиона километров. Ужасающее одиночество! - особенно если учесть, что
нечто неведомое движется по лесу, все ближе и ближе подкрадываясь к
костру; раздвигает черные ветви космического пространства, заставляя
тревожно мерцать звезды.

Далеко в Северной Атлантике, капли морской воды упали на лицо Вольфа
Лонера, вырвав его из плена кошмарных снов. И высоко на западе через
последний рваный просвет в черных тучах он увидел медный щит Луны. Луна
была как бы прикрыта пеленой дыма, и он знал, что это затмение, но сквозь
еще неразвеявшийся сон ему показалось, будто кто-то взывает о помощи из
горящего дома - Диана в опасности? Но через мгновение черные волны и
сильный ветер, надувший паруса, размыли и стерли из его сознания эту
беспокойную картину.
- Психическое равновесие - это ритм, - сам себе сказал Лонер.
В радиусе слышимости его голоса не было ни единой живой души и,
собственно, в радиусе трехсот двадцати километров тоже; по его расчетам
именно такое расстояние отделяло его от Бостона, в этом одиноком плавании
с востока на запад, начатого в Бристоле.
Он проверил трос, укрепленный на руле так, чтобы семиметровая яхта не
сбивалась с нужного курса, а затем спиной протиснулся в узкую - не шире,
чем гроб - кабину, чтобы в ее тепле еще немножко подремать.

В пяти тысячах километрах к югу от яхты роскошный трансатлантический
лайнер с атомным двигателем "Принц Чарльз", словно плавучий скальный
массив, следовал сквозь невидимый туман накладывающихся друг на друга
радиоволн к Джорджтауну и дальше к Антильским островам. Под
климатизированным, погруженным в темноту куполом несколько пожилых людей,
позевывающих по причине позднего времени, наблюдали начавшееся затмение.
Из центрального зала доносились приглушенные раскаты неоджазового
произведения по мотивам Вагнера. В это время капитан Ситвайз с тревогой
подсчитывал по списку пассажиров количество присутствующих на корабле
известных бразильских фашистов, - из этих новоявленных непредсказуемых, -
отмечая про себя, что наверняка где-то опять ожидается революция.

На островке Кони, в густой тени под новым помостом, стояла худенькая
Сэлли Хэррис. Закинув руки за голову, она придерживала вечно
наэлектризованные волосы, и улыбаясь, терпеливо ожидала, когда наконец
попытки Джейка Лешера расстегнуть бюстгальтер под черной шелковистой
тканью ее элегантного суперплатья принесут какие-нибудь результаты.
- Веселого развлечения, - сказала она, - но помни, что мы должны
успеть в парк, чтобы увидеть затмение с десятивершинной горки. Со всех
десяти вершин.
- У-у, кому надо пялиться на Луну? Это скучно, нудно, грустно, -
заявил Джейк, возбужденно посапывая. - Сэл, где, к черту, эти застежки и
крючки?
- На дне сундука твоей бабушки, - проинформировала его девушка. Она
подцепила декольте своими серебристыми ноготками и рванула вниз. -
Магнитное устройство находится на носу, а не на корме, сухопутная ты
крыса, - засмеялась Сэлли и умело повела плечами. - Вот так! Теперь
понятно, почему этот бюстгальтер называют исчезающим?
- Боже! - вскричал Джейк. - Совсем как свежие горячие булочки! Ох,
Сэл...
- Поиграйся, - ноздри девушки слегка расширились, - но опять же,
помни, что ты обещал взять меня на горную железную дорогу. И будь добр,
обходись с румянами поосторожней.

Пытаясь сквозь толщу черных туч, укутавших Никарагуа, увидеть
отблескивающую металлом поверхность озера Манагуа, дон Гильермо Уолкер,
сидя в самолете, пришел к заключению, что идея бомбардировки цитадели "Эль
президенте" во время затмения - чисто театральная отчаянная импровизация,
абсурдная, как идея режиссера "Алжирского решения" в третьем акте
выпустить главную героиню Джейн на сцену обнаженной, что, однако, не
спасло спектакль от полного провала.
Как оказалось, предполагаемого полного мрака во время затмения не
наступило, и истребителям, высланным из "Эль президенте", не составит
особого труда за считанные секунды превратить в решето эту старую
колымагу, высокопарно именуемую боевым самолетом, положив тем самым конец
Революции Наилучших, или, по крайней мере, прервав участие в этом
предприятии дона Гильермо Уолкера, потомка и продолжателя традиций Вильяма
Уолкера, известного в Никарагуа корсара середины девятнадцатого века.
Даже если ему удастся выпрыгнуть из подбитого самолета с парашютом,
его все равно схватят. Вряд ли он сможет стоически выдержать обработку
электрической дубинкой, предназначенной для того, чтобы подгонять скот. Да
он будет вопить, как трехлетний ребенок!
С_л_и_ш_к_о_м _с_в_е_т_л_о_, _с_л_и_ш_к_о_м _с_в_е_т_л_о_!
- Ты жалкая актриска! - крикнул дон Гильермо упрямо светящейся Луне.
- Все никак не сойдешь со сцены!

В трех тысячах километрах от Вольфа Лонера и окружавших его черных
туч, неподалеку от темного силуэта экспериментальной электростанции в
Северне, использующей энергию приливов, валлийский поэт Дэй Дэвис,
вдребезги пьяный, махнул рукой закопченной Луне, желая ей спокойной ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53