Пейте.В руках у друзей оказались кубки с зачерпнутым прямо из бочки черного камня напитком. Вино оказалось до чрезвычайности прохладным и вкусным, живительная горячая струя пробежала внутри Кулла, подгоняя кровь и освобождая разум от всего наносного и незначительного.— Великий Раама, — спросил Кулл, поскольку старик молчал, не отводя от них взгляда, сощурившись в хитрой улыбке, — но ведь говорят, что ты помер так давно, что кружится голова от одной только мысли сколько тысяч лет отделяют наш век от твоего времени.— Да, умер, — захихикал мудрец, — но кто скажет, что такое жизнь и что такое смерть? Познав бесконечность, приобретаешь всеобъемлющую власть, но обязательно найдется во вселенной сила, которая обладает властью неизмеримо большей. Вот уже столько лет, что не сосчитают лучшие счетоводы всех Семи Империй, я сижу здесь у родника с Вином Жизни и думаю. Я просыпаюсь раз в два года ровно на тридцать дней, чтобы испить вина мудрости и поиграть в свои картинки. Хотите, я покажу вам, чем заполняю свой досуг?Не дожидаясь ответа Раама вытянул правую руку к стене, со струящейся по ней водой и по воде вдруг побежали круги, вода слилась словно в вертикальное озеро, внутренний свет заполнил его, и на глади воды проявилась картина, тщательно оберегаемая в сердце Кулла, знакомая ему до слез с той самой ночи в Атлантиде, после которой столь круто изменилась его жизнь: тысячи людей Хрустального города под ослепительным солнечным светом славили царя Кулла.Картина, долго лет жившая лишь в воображении, но вот уже давно ставшая реальностью.— Или вот такую картинку могу показать, — вновь хихикнул старый маг и подвинул руку левее.Там тоже образовалось волшебное озеро, но появившийся вид вселял страх: сгустившиеся черные тучи, молнии и извержения вулканов, которые не могут погасить ливневые стены; Атлантида — Кулл не мог не узнать родную страну — уходит под море, пиктские острова, частично уничтоженные землетрясением, сбиваются вместе и превращаются в северный хребет материка, ночь опускается над Валузией и всем миром.— Или такую вот, — продолжал хихикать древний маг, поводя в сторону рукой.В новом изображении, появившемся рядом с прежними, которые продолжали жить, друзья увидели шагающее по черной выжженной земле в багряном злом свете тяжелого солнца чудовище, похожее на дракона, но на двух мощных лапах, повсюду мелькали жуткие крылатые твари, а земля была завалена человеческими скелетами.— Выбирайте сами, что вам больше по душе, — расхохотался Раама и залпом опрокинул в себя кубок с Вином Жизни.Под этот хохот, в котором горечи было гораздо больше чем веселья, все стены круглого зала осветились движущимися беззвучными картинами — разными, они наплывали друг на друга, сосредоточиться на чем-то одном было почти невозможно.В одном месте люди собирали богатый урожай великолепных фруктов, улыбаясь друг другу, а на соседнем изображении приземистый черноволосый воин сражался с целым клубком рогатых змей, тянущих к нему раздвоенные языки.Где-то извергали пламя черные трубы и лес был покрыт огнем, а где-то повозки без лошадей сами везли счастливых людей по дорогам; где-то мрак ночи прорезали зловещие молнии, а где-то беспечно вели хороводы красавицы с длинными косами.Выбрать что-то одно было невозможно.Вскочившие было Кулл и Брул, не в состоянии уследить за всем, ошеломленно сели обратно и вопросительно посмотрели на мага.По движении руки Раамы зал снова погрузился в полумрак.— Что… Что это все означает? — только и смог вымолвить Кулл.— О-о! — произнес Раама и глаза его блеснули странным яростным огнем. — Это возможные картинки Грядущего. Прошлое нельзя изменить. Никому. Зато Будущее — можно. И на каждое возможное Будущее влияет столь мелкий фактор сущности, который подчас невозможно заметить, даже если всматриваться до боли глаз целыми днями.— А то, что я сейчас видел на стене собственный юношеский сон, который считал пророческим, это… Это вы послали мне тот чудный сон?— А разве он не оказался пророческим? — быстро спросил маг. — Да, что скрывать, этот сон, как и другие, посылал тебе я. Я просмотрел тысячи тысяч судеб и выбрал вас двоих. Тебя, Кулл из Атлантиды, не знающего тайны своего рождения, и тебя, Брул Убивающий Копьем. Лишь вы двое во всем мире способны предуберечь человечество от страшной катастрофы которая надвигается неумолимо и безжалостно, и я не могу, находясь в вечном пленении здесь, самолично противостоять ей.Он вновь зачерпнул кубок в колодец с чудесным вином. Друзья не осмеливались перебивать могущественного чародея, хотя бесчисленные вопросы так и вертелись на зыке.— Пейте вино, пейте, оно хмелит голову, но вгоняет силы в мышцы и противодействует чужому злу. Пейте и во фляги наберите — пригодится. Неуязвимыми оно, конечно, вас не сделают, но вы и так неплохо умеете махать своими железками. Сколько зла в мире от железа?! Впрочем, держат это железо руки человека…Старик опорожнил кубок, вытер рукавом толстые губы и тяжело вздохнул:— Что я могу сделать, сидючи в замкнутом пространстве этой опостылевшей пещеры? Послать вещий сон, разбудить и вывести в нужное место белого жителя гор, напустить тумана на разум мелкого заговорщика, чтобы он рискнул отравить праздничное вино и тем самым выдал себя, предупредив царя, тебя, Кулл, о страшной опасности, которая угрожает не только твоей жизни, не только древней Валузии, но и всему миру. Одна из тех картинок, что вы видели — это то, что будет, если вы погибнете в этом вашем походе… Все черные силы, желающие погубить древнюю цивилизацию ополчились сейчас на вас и сосредоточились в том месте, куда вы направляетесь. Они еще не готовы выйти на бой, но уже сильны и с каждым днем силы их возрастают. Я хотел увидеть тебя лично, Кулл. Сегодня я усну на два года и мне пришлось потратить массу усилий, чтобы ты поехал именно этой тропой…— Так это ты вызвал камнепад, подослал разбойников и чудовище, обвалил мост? — гневно прокричал Кулл. — Из-за тебя погибло трое моих лучших воин, я…— Нет, Кулл, — усталым движением руки остановил его маг и вновь зачерпнул вина из каменной бочки (а, может, это все ж был неисчерпаемый колодец?). — Камнепад я вызвать не могу, это силы глухие, природные. И разбойники там оказались случайно. Лишь белый житель гор должен был преградить вам дорогу… Но оставим это, у меня мало времени, совсем мгновения остались, а мне необходимо многое тебе сообщить, Кулл из Атлантиды.— Мудрый Раама, ты сказал, что знаешь тайну моего рождения? — успокоившись, сел на место Кулл. Подумал и все ж, по примеру мага, вновь наполнил свой кубок столь удивительным вином.— Да, знаю, — утвердительно махнул рукой древний чародей. — Рождение человека есть вообще великое таинство природы. Сколь мало здесь зависит от человека, от его мимолетных страстей и желаний, хотя порой многим кажется, что все как раз наоборот. Телесная оболочка — ничто, временная обитель вечной сущности, которая рождается средь звезд, в таинственных туманностях, и поначалу представляет из себя сгусток первейшей низменной материи, которой необходимо возвыситься, пройдя тысячи перерождений, и силой духа в конце концов возгореться в небе звездой, и лишь немногим это удается, и лишь немногие звезды тускло светят людям, и лишь самые достойные горят столь ярко, что их видят отовсюду, в любом из множества миров, в любой стране, в любом городе каждый человек может выйти и обогреться светом такой звезды…Старик говорил все медленнее, тяжело, но он не подбирал слов, просто очень устал.Ни Кулл, ни Брул не осмеливались перебивать его, хотя очень хотелось спросить старца о чем-то более для них насущном.— Но чтобы понять таинство рождения прежде необходимо понять тайну смерти, — продолжал Раама. — А для осознания столь великой тайны требуются даже не столетия, а тысячелетия и мне остается лишь надеяться, что я разгадаю ее и обрету наконец долгожданную смерть. Но для этого, Кулл из Атлантиды, ты должен спасти сейчас Валузию. Враг страшен и коварен — Змей, повелитель змеелюдей, объединился с моим старым врагом Тулсой Дуумом и они собрали вокруг себя множество мелких черных магов и чародеев, купив их на уловку, обещав вечную жизнь, которой не бывает, как и вечной смерти. Я устал и, может быть, говорю непонятно тебе, царь Кулл.Маг вновь зачерпнул вина в кубок и стал пить мелкими глотками — темная струйка потекла по густой сетки морщин его подбородка.— Нет, мудрый Раама, — сказал Кулл, — я все понял. Страшная опасность надвигается на мою страну и весь мир. Мы с Брулом как раз и едем сейчас, чтобы самим выяснить, что представляет собой угроза и, если понадобится, мы вернемся в Грелиманус с огромной армией и уничтожим змеиное гнездо. Если будет нужно, я сумею найти способ объединить против общей опасности все Семь Империй и даже лемурийцев, но Тулса Дуум и повелитель змеелюдей будут уничтожены, либо забьются в такие дыры, из которых никогда в жизни не выберутся. Однако, ты ничего не сказал мне, Раама, о тайне моего рождения.— Рождение, тайна… Постигнуть эту тайну, Кулл, можно только когда родишь сам. Я совершил ошибку, не оставив после себя детей, брезговав женщинами ради познания таинств и загадок природы. Теперь поздно… Вино Жизни дало мне сил, оно питает меня, но я растолстел так, что никто и не взглянет на меня. Да я и сам не могу глядеть на женщин — слишком поздно, я хочу лишь умереть, я сделал все в жизни, что мог и желаю, чтобы душа моя обрекла покой, став далекой звездой… Не повторяй моей ошибки, Кулл, откажись от своей клятвы не думать о женщинах, тебе необходимо продолжить свой род, род о котором ты ничего не знаешь, но которым можешь гордиться. Женщины отнимают сиюминутную силу, ты прав, но — как поздно я это понял, глупец! — они дают другую: силу жить. Ты всего себя посвятил своей стране, как другой посвящает всего себя возлюбленной. Но, Кулл, если ты погибнешь не продолжив себя в детях, то на твое место придут те, кто тебя ненавидит и разрушит все построенное тобой с таким трудом и самоотдачей. Царь Борна пожрал сам себя — он предавался любви животной, он не любил. Полюби ты, и тогда, когда станешь звездой светить людям из далеких галактик, тебе будут помогать и отсветы твоих детей.— Да, мудрый Раама, женщины не влекут меня… То есть я сам гнал все мысли о них прочь, я на них даже не смотрел. Но если ты утверждаешь… Раама, что с тобой?Тело старого мага обмякло и он повалился на бок, упал на огромную каменную скамью, которая только и могла выдержать его вес. Брул встал и потряс мага за плечо.— Он спит, — сказал Брул. — Наверное, срок его бдения закончился, как он говорил, и он заснул волшебным сном еще на два года. Эй, Кулл, не пей вина, оно хмелит голову — так сказал Раама.— Любое вино хмелит голову, — зло ответил Кулл и залпом опрокинул кубок с Вином Жизни в себя. — Идем отсюда, здесь больше нечего делать.— Может быть, — предложил Брул, зачерпывая флягой Вино Жизни из колодца, — здесь и переночуем?— Нет, — жестко ответил царь. И добавил мягче: — Мне тяжело здесь находиться, Брул, сам не знаю почему. А потом… Тот камень у пещеры… Вдруг он закроется сам собой и мы окажемся замурованы здесь на два года?Друзья торопливо уложили поудобнее на скамье старого чародея, о котором по всему миру ходило множество самых противоречивых легенд, но которого из всех сейчас живущих видели теперь лишь они двое, и поспешили покинуть пещеру.Им предстояли трудные дни, и они теперь точно знали об этом. Но, как и положено варварам от рождения, смело смотрели в будущее. К тому же кровь будоражило удивительное Вино Жизни, выпитое в изрядном количестве из волшебного колодца. Сейчас каждый из них мог бесстрашно с голыми руками пойти на повелителя змеелюдей. Но до него еще необходимо было добраться… Глава 6. СЛУЧАЙНЫЕ ПОПУТЧИКИ Путь назад по туннелю показался Куллу с Брулом в дюжину раз длиннее, чем когда они шли в волшебную пещеру. Может потому, что забыли факелы у чудесного колодца и продвигались в полной темноте, держась руками за шершавую стену, может потому, что выпитое Вино Жизни кружило голову и замедляло движения, хотя создавало иллюзию прилива энергии, а может потому, что они боялись оказаться замурованными в скале и им не терпелось выбраться на свежий воздух.Когда они вышли, наконец-то, из колдовской пещеры, остановились пораженные — буйство красок превращало южные горы в нечто фантастическое: красные блики солнца, казалось, боролись с вечным злом теней, с суровостью скал, с равнодушностью неба.— Ничего себе, — пробормотал Брул, — уже закат… А я считал, что мы совсем недолго там просидели.— Странный это закат, Брул, — заметил царь. — Солнце сошло с ума и уходит на восток? Нет, Брул, это — рассвет! Смотри — солнце прямо на глазах поднимается над горами и свет все ярче…— Ты хочешь сказать, что мы провели в этой пещере всю ночь?! — не веря собственным глазам воскликнул пикт.Атлант пожал плечами.— Еще и не такие чудеса случается на свете, друг Брул, — задумчиво произнес он и обернулся. — Вот тебе еще одно чудо, которое не могут совершить людские руки, смотри!Брул тоже обернулся. Огромный камень, что торчал у входа, бесшумно встал на место и теперь не знающий человек никогда бы не сказал, что где-то здесь есть пещера, в которой тысячи лет в мрачном одиночестве томится легендарный чародей Раама.— Да… — только и мог произнести пикт.Но сюрпризы на этом не кончились. Коней не было. Одинокое чахлое деревце по-прежнему стояло, растопырив кривые ветви, а коней нет.. Даже обрывков поводьев не было — либо Кулл и Брул, торопясь войти в пещеру, плохо их привязали, либо коней похитили.Но кто мог в этом глухом месте украсть коней? Если только конокрад не шел по следу, но это было вообще маловероятно, скорее поверишь в какое-нибудь чудо магии или собственную неаккуратность.— Да… — повторил Брул. — И что теперь будем делать?Кулл, всмотревшись в камни под ногами, сказал:— Похоже, коней что-то очень напугало и они, дернув, развязали слабые узлы и убежали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28