Участком, выбранным Лоуренсом для нанесения противнику удара, была долина реки Ярмук, представлявшая собой узкое и обрывистое ущелье, над которым поднималась вверх железная дорога из Палестины к Дераа. Этот железнодорожный участок образовывал правую половину горизонтальной черты маленькой буквы "т", соединявшейся с большим "Т" в виде "тТ". Линия, шедшая вверх с целым рядом поворотов, несколько раз проходила над горным потоком через многочисленные мосты. Наиболее трудными для исправления были мосты, находившиеся дальше всего на запад и на восток. Разрушить любой из этих мостов означало отрезать турецкую армию в Палестине от ее базы - Дамаска - по крайней мере недели на две и лишить ее при наступлении Алленби возможности отхода. С практической точки зрения достоинство этого плана заключалось в том, что турки, считая мосты находящимися почти в полной безопасности и поскольку они далеко отстояли от Акабы, охраняли их очень слабо. В отношении же своего возможного эффекта план имел еще то преимущество, что в случае поражения турецкой армии под двойным натиском с фронта и с тыла набег на Ярмук мог быть превращен в общее восстание арабов, которое понесло бы их волной на Дамаск вместе с наступавшим вслед за ними Алленби.
Алленби согласился с этим предложением и решил попытаться нанести удар 5 ноября или же в один из следующих трех дней. Его наступление на Бершеба было намечено на 31 октября, и он надеялся сопроводить его главным ударом на внутренний фланг турок несколькими днями спустя.
Затем Лоуренс вернулся в Акабу для подготовки экспедиции. Поскольку Назир все еще отсутствовал, он договорился с Фейсалом об использовании для набега Хуссейна - молодого и отважного вождя, который "превзошел самого
Ньюкомба" за время набегов на железнодорожную линию и имел необходимый престиж для того, чтобы повлиять на арабские племена. Симпатизирующие восстанию арабы в Дамаске также были предупреждены о необходимости быть готовыми и в особенности Ази-Риза-паша - начальник турецкой базы и тайный союзник шерифа. Учитывая трудность подрыва большого стального моста, который являлся объектом задуманного Лоуренсом набега, и возможность сделаться жертвой несчастного случая, он захватил с собой дублера в лице базового инженера из Акабы. Для предотвращения подхода подкреплений противника во время уничтожения им моста Лоуренс решил взять с собой также группу пулеметчиков-индусов, которые уже принимали участие в набегах раньше.
В последний момент к ним присоединился эмир АбдЭль-Кадер - внук человека, который оказывал сопротивление французским войскам в 40-х годах. Он был главой алжирских изгнанников, живших на северном берегу Ярмука. Абд-Эль-Кадер возвращался обратно из поездки в Мекку. Предложенная им помощь была желательной, потому что она давала возможность осуществления контроля средней часта Ярмука через его людей без риска поднятия восставая во всей местности в целом. Однако, дав согласие на принятие помощи, Лоуренс был встревожен телеграммой, полученной от Бремона и предостерегавшей его о том, что Абд-Эль-Кадер получает деньги от турок. Трудно было сказать, являлось ли это подозрение более обоснованным, чем антифранцузские взгляды Абд-Эль-Кадера. Лоуренс, читая телеграмму Бремона, решил взять своего нового союзники под сомнение. Фейсал заметил: "Я знаю, что он сумасшедший, но я думаю, что он честен. Берегите свои головы, но используйте его". В результате Лоуренс пошел на риск, оказывая Абд-Эль-Кадеру "полное доверие, исходя из того принципа, что жулик не повредит нашей честности, а честный человек делается жуликом скорее всего благодаря подозрению". Но Абд-Эль-Кадер все же оказался палкой в колесах не столько из-за своего плутовства, сколько изза своей глупости. Отличительными чертами последней являлись его фанатизм и оскорбленное достоинство.
24 октября экспедиция выехала из Акабы, направившись к лагерю Ауда. До Джефира их сопровождал Ллойд, который с сожалением возвращался в Египет, для того чтобы оттуда выехать в Европу, так как он получил приказ о переводе его в межсоюзнический штаб в Версале. Лоуренс имел тем больше оснований сожалеть об его отъезде, что между Али и Абд-Эль-Кадером уже начинались трения. Ауда также был еще в ссоре со своими младшими вождями. Заал же, на чью опытность в проведении набегов Лоуренс особенно рассчитывал, не проявил никакого желания принять участие в операции. Пресыщение богатством превратило этого "храброго рыцаря" в мудрого человека: вновь приобретенное им богатство сделало жизнь слишком драгоценной для него.
Сидя ночью вокруг костра, прежде чем отправиться в поход из Джефира, они "слышали где-то далеко гул раскатов, слишком неясных для того, чтобы их можно было хорошо различить, и похожих на отдаленную грозу". Это была бомбардировка укреплений Газы английскими орудиями, подготавливавшими наступление для войск Алленби.
Две дивизии кавалерийского корпуса и четыре пехотные дивизии 20-го корпуса, совершая переходы ночью, уже начали обход в восточном направлении для нанесения противнику решительного удара. Таким образом близ Бершеба оказались сосредоточенными 60 000 штыков и сабель против менее чем 5 000 турок. Пригвожденные к своим позициям атакой британской пехоты 31 октября, турки не были в состоянии воспрепятствовать обходу их восточного фланга австралийскими и новозеландскими кавалерийскими частями. Незадолго до наступления сумерек город был взят. В результате левый фланг главной позиции турок оказался обнаженным.
Прежде чем могла быть начата вторая фаза наступления, необходимо было усилить доставку воды к Бершеба. Масса кавалерийских частей являлась тормозом. К счастью, колодцы были захвачены почти нетронутыми, и Алленби мог рассчитывать на готовность своих войск к атаке на позиции у Шериа 3-го или рано утром 4 ноября. Ей предшествовала атака в ночь на 1 ноября, направленная против участка укреплений Газы.
Однако проблема воды в Бершеба расстроила оптимистические надежды и скомкала все наступление. Отчасти это было вызвано и ошибками руководства. Люди и лошади Алленби, конечно, не имели такой выносливости, как арабы и верблюды. Задул горячий ветер, который, подняв облака пыли, вызвал сильную жажду, расстроившую в отношении расхода воды все расчеты.
К тому же не оправдались и надежды найти достаточное количество воды к северу от Бершеба, чтобы пополнить израсходованные запасы.
По этим причинам пришлось отложить вторую фазу наступления до 6 ноября. Задержка предоставила туркам длительную передышку, во время которой они могли укрепить свой угрожаемый участок, но им не удалось этого сделать вследствие инициативы, проявленной Ньюкомбом.
В июле больной Ньюкомб был отправлен в Египет. Находясь в Каире, он высказал Алленби свое желание отправиться с небольшим отрядом арабов в пустыню, находившуюся к востоку от Бершеба, и поднять восстание бедуинов против турок во время наступления британских войск. После же того как будет взят Бершеба, Ньюкомб предлагал отрезать дорогу, идущую к северу от Хеврона и Иерусалима. Алленби согласился на это предложение. Ньюкомб подобрал для своего отряда 70 бедуинов на верблюдах и несколько арабов в качестве разведчиков. Для своей численности этот отряд обладал очень сильной огневой мощью, имея, помимо пушек Льюиса и взрывчатых веществ, еще десять пулеметов.
30 октября отряд Ньюкомба вышел из Аслуджа и сделал большой круг в 35 км к северо-востоку от Бершеба. Вечером 31-го отряд спустился к дороге Бершеба Хеврон и перерезал телеграфные провода, шедшие в Иерусалим. Услышав ночью от дружественно расположенного к ним бедуина о взятии Бершеба, Ньюкомб решил закупорить дорогу на Хеврон с целью перерезать противнику путь отступления в северном направлении. Рискуя таким образом своим маленьким отрядом, Ньюкомб рассчитывал, что к нему на помощь быстро подоспеет британская кавалерия, но надежда эта, к сожалению, не оправдалась. Осуществленное им отвлечение турецких сил открыло проход для британской армии через центр противника и создало в тылу у турок такую тревогу, что вызвало стратегический мираж. В воображении противника рисовалась картина наступления главных сил британских войск по хевронской дороге прямо на Иерусалим. Заблуждение турок было настолько сильным, что они забыли, что британская армия идет на "голодный желудок". Имея с самого начала свои главные силы расположенными слишком близко у Газы, турки теперь ударились в противоположную крайность. Они не только направили на фланг у Хеврона одну дивизию из общего резерва, но и перебросили резервы с сектора Шериа, где удар войск Алленби уже начинал ослабевать. Таким образом они обрекли на бездействие в течение недели после взятия Шериа почти половину своих сил на холмах Иудеи.
Известная доля достигнутого успеха, несомненно, принадлежит британским кавалерийским патрулям, которые после взятия Бершеба продвинулись вперед на север, но, судя по показаниям немцев и турок, является несомненным, что львиная доля успеха принадлежала Ньюкомбу. Надежды последнего на присоединение к нему арабов с гор не оправдались. В противоположность туркам они предпочитали скорее подождать выяснения действительной обстановки, чем хвататься за обещания. Однако страх перед возможностью восстания арабов в течение некоторого времени производил на турок почти такой же эффект, как и фактическое восстание. 1 ноября отряд Ньюкомба был атакован почти сотней турок; атака, была отражена с большими потерями для противника. Затем бой возобновился снова. После того как 20 человек из его отряда были убиты и большая часть пулеметов вышла из строя, Ньюкомб сдался, так как турки под командой немцев заняли позиции, с которых могли перебить всех оставшихся в живых.
Факт появления отряда Ньюкомба с востока, несомненно, оказал гораздо больше эффекта, чем. сами его действия, так как это вызвало у противника впечатление о наличии глубокого обходного движения британских кавалерийских сил в направлении на Иерусалим.
К вечеру того же дня две турецкие дивизии и два кавалерийских полка заняли линию холмов близ хевронской дороги, а третья дивизия спешила к ним на помощь. Поддерживая соприкосновение с выступавшим вперед клином фланга британской армии, турки выдержали ряд стычек, пока 6 ноября Четвуд не нанес настоящего удара по укреплениям Шериа, который можно было сравнить с ударом кулака по картонной стене, так как в Шериа для удержания фронта протяжением в 10 км имелось всего лишь два турецких полка.
14 ноября англичанам удалось захватить узловую станцию, обеспечив этим себе контроль над железнодорожной веткой, шедшей на Иерусалим, и вновь принудить турок к отступлению в различных направлениях: одна часть турок откатились к северу, а другая отошла к востоку для прикрытия Иерусалима. Затем подошла армия Алленби. пробивавшая себе путь на восток, пока, наконец, 9 декабря не был взят Иерусалим.
Захват британскими войсками Иерусалима был тяжелым ударом для турецкого престижа. Однако моральный эффект, произведенный этим на западных союзников, был еще шире и глубже, так как он помог смягчить боль целого ряда неудач и поражений.
Что же делал тем временем Лоуренс? В выполнении возложенных на него поручений он оказался менее счастливым, чем Ньюкомб, но более счастливым в своей попытке избегнуть опасности, которая была бы хуже, чем захват в плен. При отправлении из Джефира, Ауда прошептал ему на ухо: "Берегись Абд-Эль-Кадера". На следующий день произошел другой тревожный случай: с нескольких сторон появилась банда, угрожающе стреляя в воздух. Когда враждебные арабы увидели, что отряд Лоуренса хорошо подготовлен к обороне, они изменили свой метод действия, притворились, что по недоразумению произошла ошибка, и заявили, что у них такой обычай - встречать чужеземцев стрельбой в воздух. Внезапно превратившись из добычи в почетных гостей, отряд был встречен группой всадников, которые приветствовали Али криком: "Да подаст бог победу нашему шерифу!" и кричали Лоуренсу: "Привет тебе, предвестник боя!" Абд-Эль-Кадер, считая необходимым обратить на себя внимание, сел на коня и "начал гарцевать поблизости, покрикивая своим хриплым голосом "хоп! хоп!" и беспрестанно стреляя в воздух из револьвера. Его посадка на лошади и стрельба были настолько неудачны, что это сольное выступление прошло почти незамеченным. За пиршеством, которое вскоре последовало, он снова пытался поддержать свое достоинство, встав от еды прежде, чем окончили другие, и "ворча, что мясо было жестким.
Подкрепленный вождем Мифлех и шестнадцатью его сторонниками, отряд на следующий день двинулся к северу, подбадриваемый громыханием британских орудий, доносившимся издалека через впадину Мертвого моря. Однако арабы реагировали на это по-разному. Лоуренс слышал, как они говорили: "Они приближаются; англичане наступают; хорошо, если бы пошел дождь". Отвращение, которое испытывали арабы к артиллерийскому огню, порождало в них чувство симпатии к туркам.
На следующий день, 4 ноября, отряд Лоуренса достиг Азрака - волшебного места, населенного тенями поэтов, королей и римских легионеров. Однако склонность предаваться грезам была развеяна известием о том, что АбдЭль-Кадер исчез в неизвестном направлении. Это означало сужение их цели, а также угрозу предательства. "От наших трех вариантов пришлось отказаться; по необходимости мы попытались разрушить мост у Тель-Эль-Шехаба.
Отсутствие других вариантов означало серьезное усиление шансов у противника на то, чтобы помешать нашей операции, или возможности возникновения какого-либо несчастного случая, могущего стать на выбранном нами единственном пути. Неизбежным объектом нападения являлся теперь ближайший мост, что делало возможным нас обнаружить. Возможно, что Абд-Эль-Кадер уже перешел на сторону противника, и турки, если только они предприняли соответствующие меры предосторожности, поймают нас у моста в ловушку".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44