Хирургические лазареты размещались в Маяках, Капканах, Керчи, Багерово, Ленинске, Карагозе. Все раненые, нуждавшиеся в длительном лечении, эвакуировались в Краснодар.
Вспоминается такой случай.
Я производил облет передовых аэродромов и непосредственно на местах занимался налаживанием работы медслужбы. Утром 19 апреля направился в Карловку, где базировался женский ночной легкобомбардировочный полк, возглавляемый майором Е. Д. Бершанской. Невольно вспомнил, как три дня назад эта часть отмечала свою вторую годовщину. Поздравить личный состав сюда прибыл тогда К. А. Вершинин. Свое теплое приветственное выступление он закончил не совсем обычными словами:
- Спасибо вам, самые красивые девушки!
В этот момент я заметил у многих летчиц блеснувшие на глазах слезы. То были слезы радости и счастья.
Мои воспоминания прервал летчик. Он обернулся и указал рукой вперед. И тут я увидел, что над аэродромом кружатся вражеские истребители. Пикируя, они сбрасывали мелкие бомбы и обстреливали стоянки из пулеметов. Внизу уже что-то горело.
Что делать? Решил: лучше садиться, чем кружить в воздухе. Приземлившись, мы сразу же зарулили за один из капониров. На взлетно-посадочной полосе стояли два поврежденных самолета. Около них суетились девушки в комбинезонах. Кого-то несли на носилках.
Через несколько минут я узнал, что от бомбежки по страдали пять человек: авиатехники Галя Корсун, Зина Радина, Тоня Иванова, Аня Кириленко и Вера Дмитриенко. В сопровождении парторга Марии Рунт и адъютанта командира Ани Смирновой я прошел на полковой медицинский пункт. Там увидел старшего врача О. И. Жуковскую и фельдшера Круглову. Они перевязывали пострадавших Я приказал немедленно эвакуировать раненых в хирургический лазарет, предоставив для этой цели свой У-2. Вскоре два самолета поднялись в воздух.
Весна в Крыму удивительно прекрасна. Как же было нестерпимо больно в эту пору буйного пробуждения и расцвета природы видеть следы чудовищных злодеяний гитлеровцев!
Едва наши воины освободили Керчь, как все мы узнали о рвах, наполненных трупами расстрелянных мирных жителей и военнопленных. Стало известно и о том, что фашистские звери пускали газы в катакомбы, где скрывались советские патриоты, отравляли источники воды, которыми они пользовались. В Феодосии, Старом Крыму, Владиславовке, Джанкое, в десятках других населенных пунктов везде были видны следы кровавых преступлений, совершенных гитлеровскими мракобесами.
Советские воины клялись жестоко отомстить врагу. И мстили!
9 мая красный флаг вновь взвился над легендарным Севастополем. Крым был очищен от оккупантов.
В мае в Москве состоялось очередное совещание флагманских врачей воздушных армий. К тому времени фронт уже отодвинулся от столицы под Витебск. Москва жила полнокровной жизнью.
На совещании мне пришлось делать доклад об опыте санслужбы 4-й воздушной армии. Предложенная нами система розыска раненых летчиков получила одобрение. Опыт 4 ВА стал обязательным для других воздушных армий.
Глава седьмая.
На Запад!
В конце апреля, когда Крым был почти полностью очищен от вражеских войск, основной состав управления 4-й воздушной армии переехал в район действий 2-го Белорусского фронта. Вскоре и летные соединения, а также отдельные полки начали перебазирование.
Позже летчики рассказывали, что в штурмовых авиаполках техники, не желая много дней тащиться по железной дороге, упрашивали посадить их в бомболюки. Прилетит такая эскадрилья на какой-нибудь промежуточный аэродром, и местные интенданты сразу приходят в замешательство: обед или ужин готовили на такое-то количество людей, а их оказалось намного больше...
На северо-запад мы ехали в приподнятом настроении: все-таки будем ближе к логову фашистского зверя - Германии. А может быть, мечтали многие, 4-й воздушной армии доведется добивать врага в самом Берлине!
Управления районов авиационного базирования перемещались на 2-й Белорусский фронт не все. Поэтому многим батальонам аэродромного обслуживания предстояло войти в состав других воздушных армий.
Особенно жаль было расставаться с коллективом медицинских работников 471 БАО, сыгравшим важную роль в период боев на керченском плацдарме. Он переходил в распоряжение командования 16-й воздушной армии.
Позднее я узнал, что санслужба 471 БАО и на новом месте стала одной из лучших. Майор медицинской службы Г. И. Аранович в августе 1944 года по заданию Героя Советского Союза генерала Г. Ф. Байдукова участвовал в наземной разведке тыловых объектов противника и был награжден орденом Отечественной войны I степени. С октября 1944 года он возглавил хирургическое отделение авиагоспиталя 6-й воздушной армии, а затем стал во главе авиационного госпиталя Войска Польского.
В мае 4-я воздушная армия пополнилась новыми летными и наземными частями. Мы еще не знали, что летом будем участвовать в гигантской наступательной операции, проводимой силами четырех фронтов, под кодовым названием "Багратион".
4-я воздушная армия, насчитывавшая всего 528 самолетов, сосредоточилась в Смоленской области - в районах Рославль, Сеща-Шумовка, Мстиславль, Монастырщипа - Кричев, Темный лес - Кричев. Медицинская служба быстро установила, что эпидобстановка здесь чрезвычайна по сыпному тифу и неблагополучна по желудочно-кишечным инфекциям.
Осенью 1943 года, когда был взят Рославль (25 сентября, одновременно со Смоленском), в лесу, неподалеку от города, был обнаружен концентрационный лагерь. Здесь томилось несколько тысяч советских военнопленных и мирных жителей. Среди них свирепствовал сыпной тиф. Перед отступлением фашисты распустили заключенных, чтобы они занесли эпидемию в тыл наших войск. Люди разбрелись по деревням. В лагере остались лишь умирающие, которые лежали в шалашах и сырых землянках вместе с трупами. Столь же "гуманно" гитлеровцы ликвидировали и ряд других концлагерей.
Санслужбой Западного фронта и местными органами здравоохранения были приняты экстренные меры для предотвращения массовых сыпнотифозных заболеваний. Но еще раньше, в апреле 1944 года, в Климовичском районе Смоленской области было зарегистрировано до ста случаев сыпного тифа, в других районах - по тридцать - сорок. С первых часов пребывания на смоленской земле медсостав нашей армии развернул энергичную противоэпидемическую работу.
Во второй половине мая я созвал в деревне Быковка, где располагался армейский штаб, руководящих медицинских работников. Из Москвы я привез хорошую новость: подписана давно ожидавшаяся директива Главсанупра о создании в армии авиационного госпиталя. В качестве базы нам передавался двухсоткоечный ЭГ № 2922. Хотя мы еще не приняли его, поскольку не было пока приказа командующего фронтом генерал-полковника Г. Ф. Захарова, мне с разрешения начальника 77-го фронтового эвакопункта полковника медицинской службы Н. М. Невского (ему вскоре присвоили звание генерал-майора медицинской службы) удалось побывать там. Располагался он в деревне Ворга.
В эвакогоспитале меня встретил невысокий худощавый лет сорока пяти майор медицинской службы Иосиф Иосифович Жаботинский. Указав на деревянное строение, напоминавшее деревенскую школу, он сказал, что в настоящее время их учреждение как бы свернуто. Мои слова о том, что на базе этого ЭГ будет создан армейский авиагоспиталь с новыми штатами и особым медицинским оборудованием, Жаботинский воспринял без энтузиазма. Подошел его заместитель по политчасти, полный черноглазый капитан. Отрекомендовался Иваном Егоровичем Панчевым. Я рассказал им, как долго воздушная армия добивалась штатного ААГ, как необходим он для сохранения летных кадров. Попросил собрать личный состав.
Минут через пятнадцать на лужайке собралось около сорока человек. Жаботинский представил мне их. Здесь были начальники отделений майор медицинской службы П. И. Китайцев и капитан медицинской службы В. А. Евстронива, ординаторы - майор медицинской службы Д. А. Лапчинский и капитаны медицинской службы С. Ф. Коребова и П. Ф. Харина, начальник физиотерапевтического отделения майор медицинской службы Р. И. Левит, старшая операционная сестра Е. В. Корочкина, не имевшая воинского звания, старшие медсестры младшие лейтенанты медицинской службы Т. М. Чибисова и А. М. Добринина, а также другие товарищи.
Коллектив состоял из опытных специалистов. Через их руки прошли тысячи раненых и больных. Но эти люди совершенно не представляли себя в новой для них роли работников ААГ. Посыпались вопросы. Больше всего они касались специфики лечения раненых и больных авиаторов. Ответив на них, я сказал, что при госпитале будет работать врачебно-летная комиссия. Поэтому медицинскому составу необходимо заранее изучить требования, предъявляемые к состоянию здоровья летчиков. А самая ближайшая и главная задача - готовиться к наступательной операции. О времени и сроках ее проведения скоро станет известно...
Был задан и такой вопрос:
- Вот вы - начальник медицинского отдела четвертой воздушной армии. А мы слышали, что там во главе санслужбы стоит флагманский врач.
Ответил: должность переименована. Это было вызвано созданием при управлении армии медицинского отдела. Кроме заместителя у меня стало четыре помощника: хирург - подполковник медслужбы И. X. Верещак-Верещаковский, терапевт - майор медслужбы Я. А. Гельбирд, эпидемиолог - майор медслужбы А. В. Сафонов и невропатолог - подполковник медслужбы М. Г. Шефтель. Все они оказались хорошо подготовленными, опытными специалистами.
Я, разумеется, созвал совещание не только для того, чтобы сообщить о создании армейского авиагоспиталя и его структуре. Главным было уяснить задачи медицинского обеспечения предстоящего наступления.
На моем докладе присутствовали, несмотря на их очень большую занятость, командующий армией генерал-полковник авиации К. А. Вершинин и его заместитель по политической части генерал-майор авиации Ф. Ф. Веров. Это придало совещанию особую весомость.
Ширина фронта, на котором должны были развернуться боевые действия 4-й воздушной армии, не превышала 70-80 километров (при общей ширине 2-го Белорусского фронта 140 километров). Фактически же наша авиация наносила удары в 25-30-километровой полосе. Радиостанции управления и наведения были расположены в населенных пунктах Студенец, Черная речка, Дроздовка и на опушке леса, что западнее деревни Рясны. Всюду здесь были медпосты. В районе деревни Бровки, на значительном расстоянии от основной группы, имелась еще одна радиостанция наведения. Она должна была обеспечивать боевую работу истребительной авиации. При ней также был организован медицинский пост.
По плану все раненые летчики эвакуировались в лазареты БАО, находившиеся в деревнях Старина и Дубровка. Оттуда их отправляли в авиагоспиталь, расположенный в Борге, в 27 километрах от Рославля.
Специальный медпункт был организован на центральной радиостанции наведения, где находился командующий воздушной армией. Возглавлял его врач-хирург, в распоряжении которого находились фельдшер и две медсестры.
Для лечения инфекционных больных были определены два госпиталя - № 842 и 845. Располагались они в Быстрянских хуторах и в Яновой Слободе. В местечке Первомайск, что в 28 километрах западнее Рославля, был развернут армейский дом отдыха, который при необходимости мог использоваться как второй, нештатный армейский авиационный госпиталь.
Наше наступление могло быть стремительным. А автотранспорта для быстрого продвижения не хватало. Учитывая возможные трудности с базированием авиагоспиталя, я позаботился о заблаговременной организации хирургических лазаретов на промежуточных этапах эвакуации. Для этой цели были выделены лазареты 707, 784, 814 и 836-го батальонов аэродромного обслуживания. Мы могли положиться на опытных хирургов Амелину, Гордеева и других. Правда, такая мера осложнялась одним немаловажным обстоятельством: в любой момент начальник тыла армии мог по оперативным соображениям перебросить лечебные учреждения батальонов аэродромного обслуживания. Но иного выхода у нас не было.
Фронт перешел в наступление. В ночь на 23 июня на участке прорыва крупные силы наших дальних бомбардировщиков нанесли по врагу мощные удары. На вражеские войска всю ночь сбрасывали бомбы самолеты 325-й ночной бомбардировочной дивизии. Особенно четко здесь действовали летчицы 46-го гвардейского Таманского полка. Удары с воздуха сильно ослабили оборону противника.
Однако наутро погода испортилась. Облачность опустилась ниже ста метров.
В нескольких километрах западнее деревни Рясны, на окраине которой находился передовой командный пункт армии, гремела ожесточенная канонада. Но авиация не могла серьезно помочь нашим артиллеристам, танкистам и пехотинцам. Лишь к полудню облака несколько поднялись.
Над передовой сразу же появились штурмовики. Они волнами выкатывались из-за леса регулярно через каждые десять - пятнадцать минут.
С группой офицеров я приехал на КП вслед за командующим армией. Здесь при центральной радиостанции наведения был заблаговременно организован медпункт.
Генерал Вершинин, сильно недовольный резкой переменой погоды, ходил хмурый с самого утра. И все же он не изменил своему правилу: выкроил несколько минут для того, чтобы заглянуть в медпункт. Поздоровался за руку со всеми, затем поинтересовался у начальника, майора медицинской службы Цыпкина, все ли у них готово для приема раненых. Когда наши штурмовики возобновили боевую работу, командарм повеселел. Вскоре стало известно, что летчики быстро отыскивают и уничтожают огневые точки противника, мешающие продвижению войск.
На главном направлении действовали 1-й Прибалтийский, 1-й и 3-й Белорусские фронты. Наши войска наступали на вспомогательном направлении Могилев, Минск. 2-й Белорусский фронт располагал тремя наземными армиями. Вперед двинулась 49-я армия генерала И. Т. Гришина. Авиационная поддержка была исключительно важна для нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39