Так много хотелось бы мне написать, но ко мне через полчаса должен прийти парикмахер. Придется ограничится тем, что близкие говорят, что у меня есть чувство юмора, а мой любимый писатель — Уильям Шекспир. Я мечтаю сыграть в «Ромео и Джульетте». Подумайте только — я, глупышка, в роли Джульетты! Еще раз спасибо.
Диана

*
— Вот — пять бутербродов, — сказал Монс, который зашел в комнату как раз после того, как Маркус запихнул письмо и фотографию в карман. — Могу сделать еще одиннадцать после того, как ты съешь эти, если ты… Маркус, что случилось?
Маркус замер на краю кровати. Он уже не был красным как помидор, он был очень бледен. Глаза округлились, взгляд застыл, и дыхание стало тяжелым.
— Ничего, — прошептал Маркус. — Все в порядке. — Он откашлялся и попытался говорить естественно. — Все очень даже хорошо. В сущности.
Чтобы подчеркнуть, что все в порядке, он добавил:
— А у тебя как дела, папа?
Он постарался говорить совершенно нормальным голосом, но перешел на фальцет помимо своей воли.
Монс удивленно посмотрел на него, Маркус слабо улыбнулся.
— Кажется, у меня начал ломаться голос, — пропищал он. — М-да, пожалуй, мне лучше пройтись.
Он медленно пошел к двери, пытаясь насвистывать. Свист прозвучал как шипение гуся.
— Ты куда?
— Не знаю, решил просто прогуляться.
— А как же еда?
Он с недоумением посмотрел на отца:
— Еда?
— Да, бутерброды, которые я сделал? Ты их уже не хочешь?
— Хочу, — сказал Маркус и попытался весело засмеяться. — Я совсем забыл про еду. Ха-ха!
Он взял бутерброды с подноса и сложил их вместе. Варенье потекло по пальцам.
— Люблю большие бутерброды, — объяснил он и выскочил за дверь.
*
Сигмунд жил в том же квартале, чуть ближе к центру. Он ехал на велосипеде к Маркусу, и они встретились ровно на полпути между своими домами. Часто бывало, что, не договариваясь заранее, они одновременно шли друг к другу в гости. Сигмунд считал, что они находятся на одной космической волне и посылают друг другу электрические колебания. «Нам с тобой, — говорил он, — не нужен телефон. Достаточно просто подумать друг о друге».
Он затормозил и остановил Маркуса, несущегося навстречу.
— Привет, — сказал он спокойно. — Я так и думал, что встречу тебя.
Честно говоря, Маркус не верил в космические волны Сигмунда. Потому что частенько бывало, они не встречались на полпути. А когда встречались, так только потому, что очень часто ходили друг к другу в гости. Но уверенности у него не было, с Сигмундом никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Если кто и был забит по уши космическими волнами, так это Сигмунд.
— Я получил письмо, — простонал Маркус.
— Интересно, — сказал Сигмунд. — А я думал позвать тебя купаться.
— От Дианы Мортенсен! Я получил письмо от Дианы Мортенсен, ужасно длинное письмо!
В кои-то веки Сигмунд замолк.
— Только подумай! Она написала обо всем на свете, о том, какое у нее настроение… что на самом деле она безумно одинока… что она любит природу… что она мечтает сыграть шекспировскую Джульетту… и все такое.
К Сигмунду наконец-то вернулся дар речи.
— Джульетту, — сказал он.
— Что?
— Ты хотел сказать Джульетту. Джульетту из «Ромео и Джульетты».
— Да, а что? — ответил Маркус, который уже позабыл всего Шекспира и полностью отдался следующей мысли. — Может быть, я нахожусь на одной космической волне еще и с Дианой Мортенсен, а?
У Сигмунда было много хороших качеств. Но один из немногих недостатков заключался в том, что он не выносил ситуаций, которых не контролировал сам. Когда он чувствовал, что кто-то другой ведет, он пытался его перебороть, становился надменным, высокомерным и начинал иронизировать. Сейчас он совершенно не владел ситуацией.
— Вообще-то говорят «космическая волна», Симонсен, — унизительно обронил он.
— Почему ты назвал меня Симонсеном? — спросил Маркус, который совсем не замечал того, что его друг изо всех сил старается быть лидером.
Сигмунд сдался:
— Но, Маркус… почему… ну почему?..
— Почему она мне написала?
Сигмунд молча кивнул, и настоящий герой дня начал рассказывать.
Когда он закончил, он дал письмо от Дианы Мортенсен Сигмунду, который его прочел, не говоря ни слова и ни секунды не задумываясь о том, кто сегодня герой дня. Он сложил письмо обратно, отдал его Маркусу и посмотрел на друга новым взглядом.
— Черт возьми! — сказал он.
— Она думает, я миллионер, — сказал Маркус.
Сигмунд кивнул и хихикнул. Никогда в жизни Маркус не видел, как Сигмунд хихикает. Он думал, что хихикают только девчонки, но Сигмунд хихикнул не зло, а приятно, что означало: теперь у них есть общая тайна. Невероятная тайна, в которую были посвящены только они. Маркус тоже хихикнул:
— Что будем делать?
Размышляя над ответом, Сигмунд снова стал важным и серьезным.
— Не знаю… — сказал он медленно, — пока не знаю. Предлагаю пойти искупаться. Когда мои члены опущены в воду, мне легче думается.
*
Ехали оба молча. Сигмунд вел велосипед, а Маркус сидел на багажнике, они ехали по лесной тропинке, которая вела к бухте, где Сигмунд обычно прыгал с камней в воду, а Маркус плескался и собирал ракушки. Не то чтобы он не умел плавать, ему просто не нравилось. У него был свой особенный метод плавания. Когда он болтал ногами, руками он тормозил. Кроме того, море вообще не очень-то его вдохновляло. Его чудовищно напугал фильм «Акулы-2», который он посмотрел на видео, а море было еще полно крабов, медуз и скатов. Он видел электроската в аквариуме в Бергене и был убежден, что если у них в бухте и водится какой-нибудь электроскат, то он непременно наткнется на Маркуса. Рано или поздно. Скорее всего рано.
Пляж был забит народом. Кто-то загорал, кто-то непрерывно забегал в воду и выбегал обратно, брызгал и лил воду на загорающих, кто-то плавал, кто-то нырял, хватал плавающих за ноги и тянул на дно. Райдар и Эллен Кристина стояли в воде и перекидывались мячом. Когда Сигмунд с Маркусом пришли, Райдар им помахал.
— Ты заблудился, Макакус, здесь нет ледников!
Почему-то Эллен Кристина делала вид, что не замечает их.
— Она по мне с ума сходит, — сказал Сигмунд. — Без сомнений. Пойдем в другое место.
Другая бухта находилась неподалеку. Там было не так хорошо купаться, потому что дно было полно камней, зато там было тихо, а у самого выхода из бухты стоял валун, с которого Сигмунд прыгал в воду.
Маркус сел на камень, подтянув к себе коленки, и смотрел на Сигмунда, который плыл спокойными широкими гребками. Он вынул письмо и еще раз прочел его. С прошлого раза оно стало еще лучше. Такое какое-то искреннее и открытое. Человеку нужно помочь. Он посмотрел на море. Сигмунда не было.
«Помогите! — подумал Маркус. — Он утонул!»
Он как раз собирался звать на помощь, но тут голова товарища показалась из воды прямо около камня.
— Ты должен ей написать, — сказал Сигмунд и вскарабкался на камень.— Ты ей нужен!
Маркус даже не заметил, что промок от воды, которую стряхнул на него Сигмунд.
— А?
— Ты должен написать ей еще одно письмо. От имени миллионера.
— Но я же не миллионер.
— Дело в том, — продолжал, вытираясь, Сигмунд, — что Диане Мортенсен плохо. Ей нужен кто-то, кому можно довериться. Могу поспорить, что она ждет не дождется твоего следующего письма. Если ты расскажешь ей, кто ты на самом деле, ей будет очень неприятно. И тогда ты будешь виноват.
— С чего это?
— Просто я это чувствую. Вспомни про Мэрилин Монро. Ты себе никогда не простишь, Маркус.
— Если что?
— Если не напишешь ей письмо.
— От имени миллионера?
— Да.
— Боюсь, мне не удастся соврать ей еще раз, Сигмунд. Не Диане Мортенсен.
— Я тебе помогу, — сказал Сигмунд спокойно. — У тебя с собой нет ручки и бумаги?
— Есть, — ответил Маркус, — случайно.
*
— Ну вот, — сказал Сигмунд, — неплохо, сказать по правде. Прочти вслух.
«Дорогая Диана! — начал Маркус — Да, мне кажется, я теперь могу называть тебя просто Диана. Ощущение связи между нами, которой препятствует время и расстояние, усилилось после того, как я прочел твое последнее письмо. Я просто узнал в нем собственные чувства и впал в глубокую меланхолию, но одновременно испытал большую радость. Радость оттого, что ты существуешь. Теперь я скромно надеюсь, что ты тоже испытаешь такую же радость от моего письма. Диана, меня тешит слабая надежда, что я смогу подарить тебе немного непосредственности и жизнелюбия, которые нам так нужны, чтобы радоваться простым вещам. Я сам часто наслаждаюсь природой. Маленький цветок сон-травы с розовыми листьями и голубыми лепестками, карликовая береза, которая крепко цепляется за каменистую землю, ледник в его замерзшей красоте и солнце, когда оно, свежее и отдохнувшее, поднимается над горами. Когда я все это вижу, я понимаю, что живу! Что я и природа — это одно целое и что времени в каком-то смысле больше не существует. Да, Диана, я часто задумывался, что же такое время, и понял, что согласен с поэтом Гюннаром Райсс-Андерсеном, который сказал так: „Время — это расстояние в заколдованном пространстве"! Если ты понимаешь, о чем я. Ты — в Голливуде, а я — в Норвегии, но мы находимся в одном пространстве, а космические волны, которые соединяют твою жизнь с моей, не знают государственных границ. Я часто говорю: „Радуйся малому!"
Я знаю, что ты, как и я, ищешь смысл жизни, но я знаю также, что именно в этом ты его и найдешь. В маленькой птичке, сидящей на ветке перед твоим окном, в дуновении ветра, развевающего твои волосы, в доверчивом взгляде маленького поклонника. Если ты понимаешь, о чем я.
И не забывай, Диана, что, как бы ни было тяжело, где-то в мире живет маленький миллионер и думает о тебе.
С уважением, восхищением и искренней дружбой,
Маркус».
Они писали письмо два часа. Содержание придумал Сигмунд, но большинство предложений сформулировал Маркус. Он ведь был специалистом писать от чужого имени. Пока они сочиняли, ему казалось, что письмо великолепно, но, когда он прочел его вслух, он засомневался. Немного испуганно посмотрел на Сигмунда.
— По-моему, немного…
— Немного что?
— Немного по-взрослому как-то.
— То есть?
— Так по-взрослому, что даже как-то по-детски, если ты понимаешь, о чем я.
Сигмунд не понимал, о чем говорил Маркус.
— Оно взрослое, потому что Маркус Симонсен — очень взрослый мужчина. Ему… двадцать шесть лет.
— Двадцать шесть?
— Да, тебе тринадцать, так? И мне тринадцать с половиной. Миллионер Маркус Симон-сен — это ты и я вместе. Поэтому двадцать шесть. Он такой же умный, как я, и в три раза умнее тебя.
— Что?
— Я же в два раза умнее тебя, так?
— Нет, не умнее!
— Но у тебя больше фантазии, чем у меня, — успокаивая друга, сказал Сигмунд,— фактически в два раза больше.
Маркус не очень-то успокоился, но он не успел еще ничего сказать, как Сигмунд продолжил:
— Кстати, думаю, мы добавим еще десять лет, раз я такой зрелый. Ему будет тридцать шесть. Дай письмо.
Маркус дал ему письмо, и Сигмунд зачеркнул «маленький миллионер» и вместо этого написал «тридцатишестилетний миллионер».
— Ну вот, готово, — сказал он. — Заберу домой и распечатаю на папином компьютере.
— Привет!
На камне за их спиной появилась Эллен Кристина. Она была в синем купальнике и с мокрыми волосами. Сигмунд встал.
— Я думал, ты играешь в мяч с Райдаром.
Эллен Кристина откинула мокрые волосы со лба.
— Фу… — сказала она по-детски. — Можно здесь немного посидеть?
— Садись,— сказал Сигмунд. — Мы все равно уходим. Пошли, Маркус.
Маркус знал, что пока они шли к велосипедам, Эллен Кристина по-прежнему сидела на камне и неотрывно смотрела на море, не потому что ей хотелось сидеть, а потому что она так сказала и потому что она не хотела, чтобы Сигмунд обнаружил, что сказала она так из-за него.
— Может, нам вернуться? — спросил он.
— Зачем это?
— Ну да, — пробормотал Маркус, — правильно.
— Что правильно?
— Что у меня в два раза больше фантазии.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Монс мог уйти в отпуск только в начале июля, и у них еще не было никаких планов на лето. Маркусу это нравилось, потому что он никогда не знал, чего можно ожидать от путешествий. За границей могли украсть паспорт и деньги, а в Норвегии могла сломаться машина на какой-нибудь магистрали. Сигмунд тоже сидел дома. «Деньги и власть» по телевизору продолжались серия за серией, и Маркус вместе с Сигмундом основали собственный тайный фан-клуб Дианы Мортенсен. То есть скорее это был не фан-клуб, а организация в ее защиту. Они назвали клуб «ПД», что значило «Помоги Диане!» Главный штаб клуба находился на краю леса над старым карьером, который люди использовали для нелегальной свалки и спортивной стрельбы в выходные. Ни Маркус, ни Сигмунд особо не умели строить дома, но они раздобыли несколько досок и нашли в карьере старый брезент. Там же они старательно собрали архив Дианы Мортенсен, состоявший из фотографий и газетных и журнальных вырезок. Письмо и фотографию, которую она прислала Маркусу, они положили в коробку из-под конфет, на которую поверх изображения королевы Сони они наклеили фотографию Дианы Мортенсен. Тайные встречи проводились раз в два дня, а на повестке дня всегда был один пункт: Диана Мортенсен.
Чем больше они ее обсуждали, тем больше беспокоились, а через десять дней, не получив ответ на письмо, они заволновались всерьез.
— Не нравится мне это, — сказал Сигмунд. — Это молчание невыносимо.
— Может быть, она поняла, что мне всего тринадцать, — сказал Маркус.
Сигмунд рассеянно на него посмотрел:
— Ни один тринадцатилетний мальчик такого письма не напишет.
— Может, она подумала, что мне помог отец или еще кто-нибудь.
— В таком случае, она без сомнения бы связалась с твоим отцом.
— Почему это?
— Потому что письмо задело ее за живое.
— Откуда ты знаешь?
— Все, хватит говорить про письмо, — сказал Сигмунд, — будем говорить о Диане.
— А чем мы сейчас занимаемся?
— Нельзя бежать от действительности,— серьезно сказал Сигмунд,
Маркус взглянул на него растерянно:
— То есть?
— Ты не хуже меня знаешь, что у Дианы проблемы. Какой смысл объяснять ситуацию тем, что она не смеет написать тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16