я так и буд
у пить пиво, изредка встречая в баре кого-нибудь из бывших однокласснико
в, и он будет спрашивать, чем я занимаюсь, и я буду отвечать; затем он расска
жет, чем занимается сам, и не нужно быть гением, чтобы понять Ц мы оба на гл
аденьком шоссе в никуда. Даже если у кого-то имелось собственное жилье, ко
торого не было у меня, я не верил их признаниям в любви должности копателя
канав, или мойщика окон, или перевозчика уличных туалетных кабинок. Я отл
ично знал, что не о такой профессии они мечтали подростками. Я мог ленитьс
я на уроках, но дураком не был.
В тот период я крутил, наверное, с десятком девиц Ц в «Лерое» всегда много
юбок. Большинство романов скоро забылись Ц я использовал женщин и позв
олял использовать себя без малейшего сердечного трепета. Лишь связь с де
вушкой по имени Люси продлилась дольше двух месяцев, и незадолго до неми
нуемого разрыва я даже начал думать, что влюблен в нее. Она была студентко
й университета Северной Каролины в Уилмингтоне, на год старше меня, и пос
ле выпуска желала работать в Нью-Йорке.
Ц Ты мне небезразличен, Ц сказала Люси в нашу последнюю ночь. Ц Но у нас
с тобой разные цели. Ты способен на многое, но по какой-то причине тебя уст
раивает тупо дрейфовать. Ц После паузы она продолжила: Ц И потом, я даже
не знаю, как ты ко мне на самом деле относишься.
Возразить было нечего Ц Люси была права. Вскоре она улетела, не утруждая
себя прощанием. Через год я ей позвонил, выпросив телефон у ее родителей. М
ы говорили минут двадцать. Люси сообщила, что обручилась с поверенным и ч
то свадьба в июне.
Телефонный разговор задел меня сильнее, чем я ожидал. Я позвонил Люси как
раз в тот день, когда меня в очередной раз уволили, и я пошел утешаться в «Л
ерой», где отиралась все та же компания лузеров. Я вдруг почувствовал, что
не хочу терять еще один вечер, притворяясь, что все у меня в жизни хорошо. Я
купил упаковку пива и пошел на пляж. Впервые за много лет я серьезно задум
ался, как жить дальше, и даже засомневался, не стоило ли последовать совет
у отца и поступить хоть в двухлетний колледж, однако я настолько отошел о
т школы и учебы вообще, что идея показалась мне нелепой и чуждой. Зовите эт
о удачей или роковым стечением обстоятельств, но как раз в эту минуту мим
о пробежали два морских пехотинца, молодые, подтянутые, приятно уверенны
е в себе. Если они так могут, сказал я себе, то и я смогу.
Я обдумывал все это пару дней и наконец поставил папу в известность о сво
ем решении (не то чтобы обсудил с ним свои планы Ц к тому времени мы уже не
разговаривали). Вечером я зашел в кухню: папа, как обычно, сидел за столом,
Ц и вдруг увидел отца словно впервые. От его шевелюры мало что осталось, р
едкие волосы, сохранившиеся над ушами, заметно серебрились. Он скоро дол
жен был пойти на пенсию, и меня больно кольнула мысль, что я не имею права п
одвести отца после всего, что он для меня сделал.
Вот так я пошел в армию. Сначала хотел поступить в морскую пехоту, потому ч
то именно морпехов знал лучше всего Ц в Райтсвилл-Бич яблоку негде было
упасть от стриженых здоровяков с базы Л ежен или с Черри-Пойнт, однако, ко
гда пришло время, выбрал армию. Я глубокомысленно рассуждал, что автомат
мне все равно дадут, но в дело вмешался случай: когда я явился на пункт вер
бовки новобранцев в морскую пехоту, оказалось, что офицер ушел на обед, а е
го коллега, ведавший набором в армию (его офис располагался на той же улиц
е, почти напротив), оказался на месте. Мое решение было скорее спонтанным,
чем обдуманным, но я лихо расписался на пунктирной линии четырехлетнего
контракта. Прощаясь, офицер похлопал меня по спине и поздравил, и я, идя к д
вери, с любопытством соображал, во что, собственно, ввязался. Это произошл
о в конце 1997 года, и было мне двадцать лет.
Тренировочный лагерь для новобранцев в Форт-Беннинге оказался именно т
акой дырой, как я и представлял. Весь уклад, казалось, призван был унизить
нас и промыть мозги, дабы мы беспрекословно подчинялись приказам, какими
бы идиотскими они ни казались. Но я адаптировался быстрее, чем многие. Про
йдя лагерное чистилище, я выбрал пехоту, и следующие несколько месяцев м
ы провели на военных учениях в Луизиане и старом добром Форт-Брэгге, где и
зучали самые эффективные способы убивать людей и ломать вещи. Через неко
торое время мою часть в составе Первой пехотной дивизии послали в Герман
ию. Я ни слова не знал по-немецки, но это мне не мешало: практически все, с ке
м приходилось иметь дело, говорили по-английски. Сперва было легко, потом
началась армейская жизнь. Я провел семь препаршивых месяцев на Балканах
Ц сперва в Македонии в 1999-м, затем в Косово, где оставался до конца весны 2000 г
ода. Платили нам скудно, но, учитывая отсутствие расходов на квартплату, е
ду и вообще что-либо, на что мне захотелось бы расходовать полученные чек
и, на моей карточке скопилась кое-какая сумма Ц не много, но достаточно.
Первый отпуск я провел дома, заскучав до полного озверения. Второй отпус
к провел в Лас-Вегасе: там вырос один из моих приятелей, и мы втроем разнес
ли квартиру его родителей. В Beгace я спустил большую часть своих сбережений.
Третий отпуск я решил снова провести дома, нуждаясь в каком-то перерыве п
осле Косово и надеясь, что привычная скука окажется целительной. По прич
ине значительной удаленности мы с отцом редко перезванивались, однако п
апа регулярно писал мне письма, причем на конверте неизменно красовался
почтовый штемпель с первым числом каждого месяца. Папины письма не были
похожи на те, что получали мои товарищи от матерей, сестер или жен: ничего
задушевно-сентиментального, ничего, позволяющего предположить, что оте
ц по мне скучает, и ни единого слова о монетах. Папа писал о переменах в наш
ем районе, в основном о погоде. Когда в письме с Балкан я описал неслабую п
еределку со стрельбой, в которой мы побывали, папа ответил что-то вроде «р
ад, что ты, сынок, выжил», но и только. По тщательному подбору фраз я понял Ц
отец не хочет слышать об опасных вещах, которыми занимаюсь. Его ужаснуло,
что я побывал в опасной передряге, поэтому мне пришлось пропускать леден
ящие кровь подробности. С тех пор я писал, что караульная служба, без сомне
ния, самая скучная штука на свете и что единственным моим развлечением м
ного недель было гадать, сколько сигарет напарник выкурит за вечер. Кажд
ое письмо папа заканчивал обещанием скоро написать и ни разу меня не под
вел. Спустя много лет я пришел к выводу, что до лучших сторон отцовского ха
рактера мне, пожалуй, никогда не дорасти.
За три года в армии я повзрослел. Да, опять избитое клише Ц пошел в армию м
альчишкой, вернулся мужчиной и все такое. Но военная служба любого заста
вит поумнеть, особенно пехотинца. Тебе доверяют снаряжение, которое стои
т целое состояние, от тебя многое зависит, и если ты облажался, тебя ждет н
аказание куда серьезнее, чем отправиться спать без ужина. Конечно, в арми
и слишком много бумажной работы и скуки, практически все курят и не в сост
оянии сказать и фразы, не приправив ее крепким словцом, у каждого под койк
ой коробка с грязными журнальчиками, и приходится вытягиваться в струнк
у перед не нюхавшими пороху выпускничками курсов вневойсковой подгото
вки офицеров резерва, уверенными, что у пехотинцев вроде нас ай-кью неанд
ертальца. Но ты волей-неволей усваиваешь самый важный урок Ц у каждого в
жизни есть обязанности, и лучше выполнять их как следует. Получив приказ,
ты не имеешь права сказать «нет» Ц на кон поставлены многие жизни. Одно н
еверное решение, и твой товарищ может погибнуть. На этом стоит армия. Мног
их удивляет, как это солдаты могут день за днем рисковать жизнью или воев
ать за то, во что не верят. Верят не все, это так. Мне довелось работать с люд
ьми, наверное, всех оттенков спектра политических убеждений. Среди солда
т попадались те, кто ненавидел армию, и те, кто бредил военной карьерой, пр
иходилось иметь дело и с гениями, и с идиотами, но когда прекращают говори
ть политики и начинают говорить пушки, мы делаем то, что делаем, друг для д
руга. Ради нашей дружбы. Не ради страны, не ради патриотизма, не потому, что
мы запрограммированные на убийство киборги, но ради товарища, стоящего р
ядом с тобой. Сражаешься за своего друга, чтобы он выжил, а он бьется за теб
я, и вся армия построена на этой простой истине.
Словом, как уже сказано, я повзрослел и изменился. Когда уходил в армию, я к
урил и в Форт-Брэгге выкашлял и выплюнул чуть не целое легкое, но в отличи
е практически от всех в нашей части бросил курить и не притрагивался к си
гаретам больше двух лет. Я почти завязал с выпивкой Ц одной-двух бутылок
пива в неделю стало достаточно (вообще целый месяц легко мог прожить без
капли спиртного). Мой послужной список был безупречен: меня повысили с ря
дового до капрала, а через шесть месяцев Ц до сержанта, и я открыл в себе н
овую способность Ц руководить. Я водил людей в бой, мой взвод участвовал
в пленении одного из самых известных военных преступников на Балканах. М
ой командир рекомендовал меня в офицерскую кандидатскую школу в Форт-Бе
ннинге, и я колебался, не пойти ли и впрямь учиться на офицера. Однако иног
да это означает лишь дополнительную бумажную работу и писанину, а к этом
у у меня душа не лежала. Кроме серфинга, до поступления в армию я несколько
лет не занимался спортом. К третьему отпуску, однако, я оброс двадцатью фу
нтами мышц и распрощался с дряблым животом. Большую часть свободного вре
мени я проводил, бегая, боксируя, поднимая штангу и размахивая гантелями
на пару с Тони, качком из Нью-Йорка, который не умел разговаривать иначе к
ак криком, клялся, что текила Ц афродизиак, и был моим лучшим другом во вс
ей армии. Тони уговорил меня сделать татуировки на предплечьях, как у нег
о, и с каждым днем воспоминания о прошлой жизни становились все более дал
екими и туманными.
Еще я много читал. В армии хватает времени для чтения; книги ходили по всей
казарме, пока обложки вконец не истреплются; перечитав все, я шел в библио
теку. Только не подумайте, что я заделался ботаником Ц я не увлекался Чос
ером, Прустом, Достоевским и другими давно умершими гениями. В основном ч
итал детективы, триллеры, романы Стивена Кинга и пристрастился к Карлу Х
айасену Ц язык его произведений отличался особой легкостью и юмором. За
мечу в скобках Ц если бы эти книги читали в школах на уроках английского,
мировая популярность американских авторов заметно возросла бы.
В отличие от большинства товарищей я сторонился женщин. Странно, правда?
Лучшие молодые годы, занятие, стимулирующее выработку тестостерона, Ц
что может быть естественнее, чем разрядить напряжение с помощью женщины
? Но это было не для меня. Некоторые из наших встречались и даже женились н
а местных, когда мы стояли в Вюрцбурге, но я имел возможность убедиться, чт
о эти браки редко оказывались прочными. С военными вообще трудно в смысл
е совместной жизни Ц поверьте, я наслушался о разводах, Ц и хотя не возр
ажал бы против общества какой-нибудь особенной девчонки, мне такие не по
падались. Тони этого в упор не понимал.
Ц Ну составь ты мне компанию! Ц умолял он. Ц Никогда тебя не допросишьс
я!
Ц Нет настроения.
Ц Как это Ц нет? Сабина клялась, что ее подружка Ц красавица. Высокая бл
ондинка и любит текилу.
Ц Возьми с собой Дона. Он всегда готов.
Ц Кастелоу? Обойдется. Сабина его терпеть не может Я промолчал.
Ц Пошли, развеемся немного!
Я покачал головой, думая, что скорее соглашусь сидеть в одиночестве, чем с
нова подамся в прежние охламоны, но тут же в голову пришла мысль, не сужден
о ли и мне долгие годы жить монахом а-ля папаша.
Зная, что меня не переубедить, Тони не скрыл своего отвращения, бросив по п
ути к выходу:
Ц Иногда я тебя просто не понимаю!

В аэропорту отец меня сперва не узнал и даже подскочил, когда я тронул его
за плечо. Папа оказался меньше ростом и худее, чем я запомнил. Вместо объят
ий он пожал мне руку и осведомился, как прошел полет. Ни один из нас не знал,
что еще говорить, и мы пошли из терминала к машине. Знакомая обстановка ка
залась чужой и непривычной, и я ощутил какое-то нетерпеливое раздражени
е, совсем как в прошлый отпуск. Запихивая сумку в багажник, я заметил на ба
мпере доисторического «форда-эскорт» стикер с надписью «Поддержим наш
и войска!». Не знаю, как в действительности к этому относился отец, но мне б
ыло приятно увидеть этот слоган.
Дома я сложил вещи в своей старой комнате, где все было на привычных места
х, включая пыльные трофеи на полке и припрятанную полупустую бутылку «Ди
кой индейки» в выдвижном ящике с бельем. Остальной интерьер тоже не прет
ерпел ни малейших изменений: диван в гостиной по-прежнему был накрыт оде
ялом, ядовито-зеленый холодильник не сочетался ни с чем на кухне, и телеви
зор кое-как ловил все те же четыре канала. Папа варил спагетти. В пятницу в
сегда были макароны. За ужином я попытался завязать разговор.
Ц Приятно все-таки вернуться под родной кров, Ц начал я.
Улыбка отца была мимолетной.
Ц Хорошо, Ц сказал он, отпил молока Ц за ужином мы всегда пили молоко Ц
и сосредоточенно уткнулся в свою тарелку.
Ц Помнишь Тони? Ц продолжал я. Ц Кажется, я о нем писал? Так вот тебе ново
сть Ц он влюбился. Ее зовут Сабина, и у нее шестилетняя дочь. Я говорил ему,
что это не самый удачный вариант, но он и слушать ничего не хочет.
Папа тщательно трусил пармезан на свои макароны, стараясь ровно распред
елить сыр по спагетти, не пропустив ни сантиметра.
Ц О! Ц сказал он. Ц О'кей.
После этого мы молчали. Я поел. Выпил молока. Еще поел. На стене тикали часы.

Ц Небось радуешься, что в этом году пойдешь на пенсию? Ц предположил я.
Ц Только подумай, будешь путешествовать, увидишь мир…
Я едва не сказал, чтобы он приехал навестить меня в Германии, но вовремя ос
тановился.
1 2 3 4 5 6