Вдали голубоватым огнем вспыхивал маяк. Внизу зловеще поблескивали скалы.
— О Рори, — рыдала я, — я больше не могу, не могу.
Едва я сделала шаг вперед, моя рука оказалась как в тисках.
— Не будьте идиоткой! Ничто и никто не стоит того, чтобы ради этого жертвовать жизнью.
Это был Финн.
— Отпустите меня, — рыдала я. — Я хочу умереть, я больше так не могу.
Он не отпускал мою руку, и наконец я бессильно припала к нему.
Обняв меня за плечо, он повел или почти что понес меня по снегу к конюшням, где Бастер держал своих лошадей.
Горько плача, я упала на охапку сена. Финн молчал, он только гладил меня по плечу. Наконец я с трудом проговорила:
— Ведь это неправда, что Рори и Марина — дети Гектора?
Финн молчал, сжимая мое плечо.
— Боюсь, что правда, — выдавил он наконец.
— Господи, почему же мне никто не сказал раньше?!
— Никто не знал, кроме меня, Рори и Марины. Хэмишу, наверно, сказала Марина. Даже Коко ничего не знает.
— А вы давно знаете? — спросила я тупо.
— Сколько себя помню. Однажды я вернулся из школы раньше обычного. Я услышал в спальне смех, вошел и увидел мать в постели с Гектором. Отца не было дома. Я убежал и спрятался в лесу. К вечеру отец вернулся и организовал поиски. Когда меня нашли, отец меня выпорол за то, что я так расстроил мать. Я так никогда ничего ему не сказал. Наверное, даже у очень маленьких детей бывает чувство чести. Но Гектору я не простил никогда, а он не простил мне, что я обнаружил его фальшивую сущность.
— Значит, вы всегда знали, что Рори и Марина — брат и сестра?
Он кивнул.
— Примерно год назад я приехал из Лондона на уик-энд и обнаружил, к своему ужасу, что у них роман и они собираются пожениться. Я попытался удержать Марину, но она закусила удила. И тогда я пошел к Гектору и потребовал, чтобы он сказал Рори правду.
— Хорошенькая история, — сказала я.
— Вот почему я не спускал с них глаз, стараясь их разлучить. При кровном родстве и дурной наследственности с обеих сторон беременность была бы для Марины катастрофой.
Я сидела, онемевшая от горя, пытаясь понять происшедшее. Финн обнимал меня, гладил по голове и успокаивал, как ребенка. У него были такие нежные руки. Меня так давно уже никто не обнимал.
Его губы были очень близко. Повинуясь какому-то инстинкту, я подняла голову и поцеловала его. Он ответил на поцелуй.
— Простите, ради Бога, — я пыталась высвободиться в полном ужасе. — Я очень сожалею.
— Не жалейте, — сказал он мягко. — Это был один из самых приятных сюрпризов, какие я когда-либо получал. — Он поцеловал меня еще раз. Но это был уже совсем другой поцелуй.
Я пыталась быть холодной и неприступной, но меня захлестывали горячие волны желания. Во всем теле я ощущала слабость. Я разрывалась между страстным желанием и бесконечной усталостью.
— Любопытные вещи происходят в конюшнях, — пробормотала я. — То я акушерка, то норовлю совершить прелюбодеяние.
Финн улыбнулся, встал и помог мне подняться.
— Пошли, я провожу вас домой.
— Пожалуйста, не надо.
— Послушайте, — сказал он. — У меня этого и в мыслях не было, когда я вас сюда привел. Да, я хочу вас, но сейчас не время и не место. Вы слегка пьяны и испытали шок. Я не позволю вам сделать ничего, в чем бы вы раскаивались завтра утром.
Он отвез меня домой. Когда мы подъехали, он порылся в своей сумке и достал пару таблеток снотворного.
— Выпейте сразу же, как войдете, и завтра в одиннадцать приходите ко мне на прием. Тогда и поговорим.
У меня едва хватило сил раздеться. Я повалилась в постель, завернулась с головой в одеяло и провалилась в глубокий сон.
Глава 19
На следующее утро я проснулась с тяжелой головой и с отвратительным привкусом во рту. Я еле добралась до туалета, где меня вырвало. Голова у меня раскалывалась. Я приняла четыре зельтерских таблетки, и меня снова вырвало. Рори еще спал как убитый.
Я потихоньку оделась и едва успела к назначенному Финном времени.
Когда я пришла, там была только одна женщина. Финн вышел из кабинета. Вид у него был усталый, но мне он приветливо улыбнулся.
— Я сначала приму миссис Камерон, — сказал он. — Это недолго.
Невидящими глазами я просматривала журналы и недоумевала, с чего бы мне было так скверно. Секретарша Финна всматривалась в меня с интересом.
Миссис Бэлнил выглядит как жертва несчастного случая, вероятно, думала она про себя.
Миссис Камерон вышла, рассыпаясь в благодарностях, и я вошла в кабинет.
Кабинет был просторный, все в беспорядке, но очень уютно. Финн закрыл дверь и прислонился к ней. Потом он подошел ко мне и поцеловал меня. Этот поцелуй был совсем не похож на вчерашний. В том чувствовалось опьянение и подавленная страсть. Этот был медленный, нежный, так что у меня колени подгибались от вожделения.
— Мы не нарушаем клятву Гиппократа? — спросила я, плюхаясь на стул.
— Наплевать. Ты еще пока не моя пациентка, хотя тебе бы следовало ею быть, у тебя ужасный вид!
— Благодарю за комплимент, — сказала я.
— И невероятно соблазнительный. Несколько недель вдали от Рори, и все пройдет.
— У меня была жуткая рвота утром. Нервы, наверно, и вчерашняя выпивка.
— Я сейчас только спроважу мисс Бэйгс и осмотрю тебя.
— Сначала сотри помаду с лица, — сказала я.
Финн засмеялся.
Полчаса спустя он уже не смеялся.
— Ты беременна, — сказал он.
Я была поражена.
— Не может быть. Рори давно уже пальцем ко мне не прикасался. — И тут я вспомнила. — О Боже!
— В чем дело?
— Когда вы с ним поругались под Рождество и ты сбил его с ног, он так взбесился, что изнасиловал меня со злости.
— Тогда, наверно, это и случилось.
В голове у меня шло кругом. У меня ребенок от Рори! Что может его ожидать, когда Рори меня не любит, а влечет меня к Финну?! Кошмарное видение мелькнуло у меня перед глазами: мы с Рори орем друг на друга над детской кроваткой, ребенок заходится в плаче. Рори бесится, что детский крик не дает ему работать.
— О Боже! — повторила я с дрожью в голосе.
Финн подошел к стоявшему в углу шкафчику, достал бутылку коньяку и две рюмки.
— Нам лучше выпить, — сказал он.
Наблюдая за тем, как он наполняет рюмки, я вдруг испытала слезливое сентиментальное чувство. Теперь мне так никогда и не изучить каждую веснушку на его лице, не увидеть, как седина постепенно погасит огонь его волос.
Он поставил рюмку и взял меня за застывшие руки. Его руки были сильные, теплые и нежные. Я ощутила неодолимое желание разрыдаться у него на груди.
— Да, хорошая каша заварилась, — сказал он. — Но ничего, мы как-нибудь разберемся.
— Разве это возможно? — спросила я обреченно.
— Послушай, — продолжал он. — У тебя с Рори все кончено. Это ясно. Ты хочешь оставить ребенка?
Я подумала минутку.
— Да, хочу. Очень хочу.
— Это значит, ты остаешься с Рори?
— А что мне еще делать? Сама эту кашу заварила, мне и расхлебывать.
— Ты можешь переехать ко мне.
Все вокруг меня поплыло. Какое-то мгновение я могла думать только о том, как было бы чудесно, если бы Финн позаботился обо мне.
— О, Финн, — выдохнула я. Слезы навернулись мне на глаза. — Я тебя замучаю.
— Не думай. Во всяком случае, мы можем попробовать.
— А как же ребенок?
Он пожал плечами.
— Это ребенок Рори. — Я отхлебнула коньяку и чуть не задохнулась. — Ты же его возненавидишь, ты будешь вечно видеть в нем ненавистные тебе черты. С твоей репутацией на острове будет покончено — взять к себе жену своего врага, да еще беременную.
— Моя репутация это выдержит.
— Ты хочешь увести меня от Рори, чтобы досадить ему?
Это были ужасные слова. Рори бы меня за них ударил. Финн только посмотрел на меня задумчиво.
— Не знаю, — сказал он. — Я вчера об этом долго думал, после того, как отвез тебя домой. Конечно, в этом есть доля истины. Я не испытываю никаких угрызений совести, уводя тебя от Рори. Я знаю, он принес тебе одни только несчастья. Но будь ты даже замужем за моим лучшим другом, это ничего бы не изменило. Я бы все равно желал тебя. Это, пожалуй, самое отрицательное свойство любви — все моральные ценности утрачивают свое значение. — Лицо его смягчилось. — Но в ней много и положительного. Пойди ко мне.
— Нет, — сказала я. — Прошу тебя, не надо. Он протянул ко мне руки.
— Почему нет? Я хочу тебя.
— Было очень благородно с твоей стороны сделать мне такое предложение, но я не могу его принять.
— Благородно! О чем ты говоришь?
— Я знаю, почему ты это сделал. Из чистейшего альтруизма. Марина — твоя сестра, и ты чувствуешь себя виноватым, что они с Рори испоганили мне жизнь.
Финн допил свой коньяк.
— Перестань говорить вздор, Эмили! Меньшего альтруиста, чем я, не найти. Помимо своей работы, я ни о ком, кроме себя, не думаю.
— Ты взял меня вчера с собой…
— Я взял тебя вчера с собой, потому мне показалось, что тебе нужно проветриться. Теперь я понимаю, что хотел тебя с того самого момента, когда впервые тебя увидел — рвущей зубами розы в прозрачной ночной рубашке.
Я залилась краской.
— Как это мило сказано.
— Но ты не веришь ни одному моему слову?
— Нет, ты никогда бы не предложил мне переехать к тебе, если бы я не была беременна.
Отыскав в сумке салфетки, я промокнула себе глаза.
— Ну конечно, нет, я бы не стал с этим спешить.
— Нет совершенно никакого смысла сходиться с кем-то, кого ты совершенно не знаешь и не любишь.
— Пожалуй, что нет, — согласился он мрачно. Я окончательно утерла слезы.
— Извини. Я не собиралась плакать — просто это шок, Рори и Марина, ребенок. Помимо всего, я тебе не подхожу — я хочу сказать, на перспективу. Я бы не знала, с каким лицом здороваться с пациентами, всегда бы забывала передавать тебе вызовы, что-нибудь обязательно бы перепутала.
— И все же мы можем продолжать встречаться.
— Нет, — сказала я. — В моем положении это не годится. Беременность превращает женщину в монахиню.
Финн засмеялся, но в его смехе чувствовалась горечь.
— Кому знать, как не тебе? Ведь у тебя такой опыт — не меньше четверти часа. Но тебе придется приходить ко мне на обследование. Если ты не хочешь видеть меня, Джекки Бэррет за тобой присмотрит.
— Кто она такая?
— Мой новый врач.
О Боже, я чуть не задохнулась от внезапного приступа ревности. С трудом удерживаясь от слез, я не рискнула поцеловать Финна, чтобы не сорваться.
— До свидания, спасибо тебе, — сказала я.
Вид у него вдруг стал усталый и безнадежный.
— Ладно, возвращайся к Рори, если хочешь, но помни, я всегда рядом. Стоит тебе только позвонить, и я приеду за тобой.
Глава 20
Семейную жизнь на такой основе не построить заново. Вернувшись домой, я совсем уже собралась с духом, чтобы сказать Рори о ребенке, но он ничего вокруг не замечал, поглощенный размазыванием по холсту синей краски. Струсив однажды, я уже никак не могла решиться вновь.
Следующие несколько недель он настолько ушел в работу, что я для него вообще перестала существовать.
Я все время думала о ребенке. В кино лишний раз не пойти, а ребенка с кем оставить? На море не поехать. Грязные пеленки, бессонные ночи. Я сама, в безразмерных лифчиках, располневшая, отяжелевшая, утратившая всякую привлекательность.
Но в то же время я была охвачена радостным волнением. Когда это существо появится на свет, мне будет кого любить, любить открыто, не стыдясь своего чувства, как я хотела любить Рори, как обстоятельства помешали мне любить Финна.
Мне так хотелось рассказать Рори. Я купила бутылку шампанского и каждый день доставала ее из потайного местечка в шкафу, но потом снова прятала.
Я пыталась вновь привлечь к себе Рори, но изо дня в день слышала от него только: «Господи, до чего я устал!» Как только я ложилась в постель, он тушил свет, поворачивался ко мне спиной и притворялся спящим.
Лежа рядом с ним, я прислушивалась к шуму моря и думала о Финне, который, наверно, был все еще на работе, принимая роды или успокаивая больного. Суровые черты его прекрасно-некрасивого лица вставали у меня перед глазами. Сколько я могу еще выдержать, думала я, и волосы у меня сырели от непрерывно струящихся слез.
В надежде увидеть Финна я бывала на каждой вечеринке, затеваемой на острове, но он нигде не появлялся. В результате я опять напивалась и по утрам чувствовала себя омерзительно.
Я побывала, однако, у мисс Бэррет, нового врача. Любопытство одолело меня. Я прошла обследование, после чего была в шоке. Мисс Бэррет была природная блондинка, стройная — одна из тех женщин, которые выглядят великолепно без всякой косметики — умная, утонченная, знающая, умеющая держать язык за зубами. Одним словом, полная противоположность мне.
Быть может, это все мое воображение, но мне показалось, что при упоминании имени Финна в ее голосе зазвучали теплые нотки. Доктору Маклину нравится, когда это делается так. Доктор Маклин советует беременным следить за своим весом. Доктор Маклин рекомендует эти витамины.
«Доктор Маклин — моя собственность, — хотелось закричать мне, — и горе той, кто на него покусится».
Неделя шла за неделей. Постепенно я впала в отчаяние. Я с трудом заставляла себя вставать и одеваться по утрам. Однажды в воскресенье, когда я пыталась не подавиться тостом с джемом, я заметила, что Рори смотрит на меня.
— У тебя ужасный вид, — сказал он. — Во что ты себя превращаешь?
За этим последовал десятиминутный выговор за мое отношение к нему и ко всем остальным на острове. Я ленива, упряма, глупа, веду себя как ребенок, со мной сладу нет. Почему я не займусь чем-нибудь вместо того, чтобы бездельничать целыми днями?
— Чем, по-твоему, я должна заниматься? Ходить на вечерние курсы кройки и шитья?
— А почему бы и нет? Тебе нужно выходить, встречаться с людьми. Бастер говорил, что его лошади к твоим услугам, если ты захочешь покататься верхом.
— Ты все сказал? — перебила его я.
— Пока все. Мне очень жаль, если я был слишком резок, но мне надоело жить в одном доме с зомби.
Не глядя на него, я встала и потащилась наверх. Одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы я опрометью бросилась в ванную.
Потом я позвонила Бастеру и спросила, можно ли мне с ним сегодня покататься. Рори был доволен и даже помог мне высушить волосы.
— Оставайся потом в замке, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17