- Безумный романтик! - сказал о нем секретарь Филимон, и архитектора отправили подлечить нервы в лечебницу доктора Филина.
Днем и ночью не спали студенты университета и гвардейцы гарнизона. Занятия в университете были отменены на неопределенный срок, а воинская служба была продлена на целых полгода.
Уже начались отделочные работы - расписывались потолки, шелком затягивались стены, подвешивались люстры, укладывался узорчатый паркет. Ровно тысяча мастеров работали без перерыва на обед и сон. Рабо-та называлась сверхсрочной.
Больше всех было забот у секретаря ФилимонаФилина, притом ему приходилось исполнять свои обязанности прилюдно. А Филимон же любил быть вторым и незаметным. Он держал в руках все нити и тайны города. Даже Клариссе уже казалось: исчезни он сию же минуту навсегда - и тут же городу придет конец!.. Вот как!
Сколько раз в Королевской Канцелярии ему предлагали место мэра! Но он всегда любезно отказывался под разными предлогами, оставаясь все тем же вторым. Зато в донесениях все успехи в городе он относил только на свой счет, а все неудачи - на счет очередного мэра. И присылали нового. А он, Филимон-Филин, по-прежнему оставался вторым, получая удовлетворение от незаметности и безнаказанности.
В черной лечебнице, куда он по привычке наведывался, - бывшие коллеги находили его и сегодня добродушным и компанейским. Он был своим и для горожан: внезапно появлялся в лавках и магазинах без охраны, интересовался ценами и новостями, и эта игра в "своего" - веселила Филина. При его появлении не смолкали острые споры, при нем рассказывали самые смешные истории про короля, и он хохотал вместе со всеми, но потом обязательно все записывал в толстую тетрадь, и рядом с каждым анекдотом всегда проставлял имя рассказчика, чтобы однажды как-нибудь увезти того в черную лечебницу.
Тем временем Авис Беатитудо жила уже не у Марка, а в новой мастерской Тофера, которую предо-ставил ему секретарь Филимон - как и обещал.
Мастерская занимала весь второй этаж двухэтаж-ного просторного дома, была обставлена модной мебелью и статуями. Еще недавно здесь жил галантерейщик с семейством.
"Отвратительный характер - доложили о нем Филимону. - Он упрямо не желает подчиняться властям: ему было предписано понятным языком навсегда покинуть свой дом, а пришлось применять силу. Дом казенный, куда его пришлось упечь, находится как раз напротив его прежнего дома - тут же, на городской площади, и теперь неразумный торговец страдает, глядя на свой бывший дом ежечасно из-за решетки". Куда подевалось семейство - не интересовало никого...
А Курица с каждым часом становилась все страшнее и безобразней. Ее перья начали покрываться металлическим отливом и даже несколько бряцали при движении. У неё увеличился клюв, а на ногах выросли железные шпоры.
Она стала огромной, жирной, и считала теперь, что счастлив любой, кто лишь взглянет на нее. И этого - довольно! Это ли не счастье?!..
- И где эти столичные придурки? - все интересовалась она у Тофера, скрежеща клювом.
Несколько раз посещала строительство Дворца, и все ей понравилось - и высокие лепные потолки, и хрустальные люстры, и резная мебель. Очень нравилась её будущая кровать под вышитым петухами балдахином, но особенно перина, от пуха и перьев которой шел запах родного курятника.
Она щурила маленькие глазки и философски размышляла о превратностях судьбы: к примеру, тот петух, который отверг её любовь, - наверняка уже попал в суп, думала она. А она вот будет жить долго, сколько сама захочет, и будет спать на перине из петушиного пуха, потому что она избрана Судьбой, она - избранница! Скорей бы завершилось строительство! - мечтала она. Кой у кого обсыпятся перья от зависти!..
К приезду Королевской Комиссии приурочивалось торжественное новоселье во Дворце - с въездом Курицы на белом коне, торжественным обедом, боем петухов, ужином и фейерверком!
В мастерской Тофера Курице тоже было неплохо. Везде: на подоконнике, на полу, на столах и стеллажах стояли корзины с крашеными яйцами и цветными перьями, что очень напоминало ей курятник.
Строительство Дворца Счастья создало большую рекламу фирме. Тофер едва успевал красить яйца и разрисовывать перья. Кроме того, он писал портрет Авис Беатитудо, заказанный мэрией специально для открытия Дворца.
Правда, Марк, отказавшись, как он сказал, "дурить" народ, снова запил и ежедневно грозился открыть глаза горожанам. Но пьяницу никто никогда не принимал всерьез, и на него ни Филимон, ни Тофер не обращали внимания. Пусть, мол, болтает. Присылали ему иногда спиртное в подарок. Ну, любит, мол, человек выпить.
Железная Курица позировала Тоферу в кресле; через её плечо наискосок висела голубая лента, брен-чали боевые медали, одолженные у Марка.
- Это сколько ж вы на моем имени заграбастали? - поинтересовалась она как-то у Тофера.
- Не вертись! - сказал тот, накладывая последний мазок на холст.
- Если по справедливости, - продолжала она, - то - пятьдесят процентов - мои! А то и - семьдесят пять!
- Все претензии - к начальству! - сказал он.
- Начальство - это я! - грохнула крылом по ручке кресла Авис Беатитудо. Ручка треснула. - И с этого дня всю выручку будете сдавать мне!..
Ее глаза налились кровью, а железные перья загрохотали как железная кровля в бурю.
- Кое-кому перья пообрываю! - пригрозила она.
И вот столичные гости прибыли.
Гонец от специального поста на Большой Дороге прискакал на взмокшем коне:
- Едут!..
Едва успели расстелить перед крыльцом мэрии по тротуару ковровую дорожку, едва успели выставить на тротуаре развесистый рододендрон в кадке, как подъехал автомобиль заграничной марки.
Филимон степенно вышел навстречу. Кларисса ждала в кабинете.
Первым вышел из автомобиля и ступил на ковер Инспектор Тайной Канцелярии. Он был строг и подтянут, в темном костюме, мягкой шляпе, лишь черный зонт, странно болтавшийся на боку, словно сабля на портупее и армейская выправка - выдавали в нем человека военного.
Быстро оглядевшись по сторонам и не заметив ничего подозрительного, он кивнул головой Филимону и дал знак Главному Королевскому Зоологу, приглашая выйти из автомобиля. Зоолог кряхтя вышел. Это был старичок, похожий на журавля, в очках, с усами таракана. Вслед за ним выпорхнула из машины его Ассистентка - девица неопределенного возраста с тяжелым блокнотом.
- Прошу посетить мэрию! - поклонился им Филимон. - Надеюсь, ух-ух, что дальняя дорога разгуляла ваш аппетит.
- О, да! - энергично воскликнул Инспектор. - Я - голоден, как пес!
- А может вначале взглянем на замечательную птичку? - предложил Королевский Зоолог и обернул-ся к Ассистентке. - Дитя мое, подготовьте измерительную аппаратуру.
Девица достала из автомобиля складной метр.
- Птичка не улетит, - сказал Филимон. До начала торжества по-поводу новоселья надо было чуть-чуть потянуть время. - Вас ждет мэр города госпожа Кларисса. Женщина, так сказать...
- Безусловно! - согласился с ним Инспектор Тайной Канцелярии. - Мы не можем заставить ждать женщину.
Пока гости отдыхали с дороги - Кларисса расписывала успехи города. А к мастерской Тофера подошли войска местной гвардии и подвели разубранного страусовыми перьями белого коня для Авис. Тофер должен был по сценарию вести коня под узцы.
Филимон, извинившись перед гостями, бросился к мастерской Тофера.
Запыхавшись, он взбежал на второй этаж мастерской и рывком распахнул дверь.
- Приехали! - крикнул Филимон с порога.
- Кто? - спросила Курица.
- Королевская экспедиция!
- Наконец-то, - сказала она, пробуя встать, но каждый раз её зад поднимался вместе с креслом. - Помогите же! - недовольно закряхтела она.
Филимон с трудом оторвал её от сиденья.
- Ну и теснотища! - скривилась она. - Все перья помяла!
- Белый конь у порога! - сообщил Филимон.
- Что?!.. Верхом?!.. - возмутилась Авис. - Карету мне!
- Какую карету?! - удивился тот. - Нет у меня никакой кареты!.. Да и Дворец-то - напротив!..
- Ну, конечно! - хрипло усмехнулась Железная Курица. - Провинция! Того у них нет, этого - не бывает!.. Вот и живи после этого в таком вонючем городишке! А ведь я - Птица высокого полета! Мне - карету к подъезду!.. Иначе - ни шагу!..
- Да она - что, издевается?!.. - растерянно обернулся к Тоферу Филимон. - Или, ух-ух, чокнулась на радостях?
- Будет тебе карета, - пообещал ей Тофер: он уже понял, что спорить бесполезно. - Завтра же выпишем! - И не давая ей опомниться, снял холст с мольберта. - Ну, как? Похожа?..
С торжественного портрета глядела высокомерная и наглая морда Авис Беатитудо.
- Ух, ты! - в восторге пропела она. - До чего же хороша! Царица! - И добавила с ноткой зависти: - Везет тебе, художник! Любой музей этакий шедевр с руками оторвет! Молодец! Творчески растешь!
- Это как же? - не понял тот.
- А так, - ухмыльнулась Авис. - Ведь я - твое творчество! Расту я растешь и ты...
- Ну и дрянь, - шепнул Филимон Тоферу.
- О чем шепчетесь при даме?.. - кокетливо спросила она.
- Исключительно о том, ваша милость, - с ноткой подобострастия сказал Филимон, - как нам разрезать на открытии ленточку: вдоль или поперек... Прошу! - и он распахнул перед ней дверь.
- Портрет не забудь! - сурово напомнила она. - Пусть его несут впереди коня.
Все было готово к открытию Дворца: и тысячная толпа, и духовой оркестр, и корзины с яйцами и перьями из мастерской Тофера, и натянутая лента у дворцового подъезда. Из Дома Призрения были привезены все калеки и убогие, а из Дома Дитяти - матери с новорожденными - им по одному бесплатному перу счастья пообещала Кларисса.
Балкон, на котором должна была появиться сама Птица, был украшен гирляндами из бумажных цветов, а всю площадь полили дорогими духами.
Все с нетерпеньем ожидали начала праздника. Главный Королевский Зоолог бормотал одно и то же:
- Открытие Дворца - это просто открытие! Дворцовый переворот в зоологии! Я потрясен!
Ассистентка Зоолога с раскрытым блокнотом стояла рядом и фиксировала буквально каждое слово, вылетавшее из уст уважаемой и почитаемой личности. На словах "дворцовый переворот" Инспектор всякий раз грозно смотрел на Зоолога и зловеще шептал Ассистентке:
- Про это - не надо.
Филимон с трудом протиснулся сквозь толпу горожан и встал рядом с Инспектором, бросая иногда взгляды на столичную девицу.
Наконец по толпе пробежал долгожданный радостный гул: оркестранты взяли в руки свои инструменты. Звонкой медью грохнули трубы, ударили тарелки, застучал барабан. Хор, стоящий под балконом, раскрыл свой коллективный рот:
- Нам счастье душу рвет на части,
а тело просится в полет!
Все оттого, что Птица Счастья
лишь в нашем городе живет!
Мы все - счастливцы!
Пришла пора!
И нашей Птице
кричим: "Ура!"
- Ура-а-а!.. - подхватили все горожане на площади.
На балконе появилась Авис Беатитудо.
- Ура-а-а! Ура-а! Ура!
- Чьи стихи? - поинтересовался Инспектор у Клариссы.
- Что?! Не слышу!.. - прокричала она в ответ.
Тарелки ударили ещё звонче, ещё громче забухал барабан.
- Наступит время славной власти!
Придут признанье и почет.
Да будет так! Покуда Счастье
лишь в нашем городе живет!..
Что нам столица?!
Дырой дыра!
Мы нашей Птице
кричим: "Ура!"
- Ура-а-а!.. - вновь подхватили горожане.
Птица посылала всем воздушные поцелуи.
- Я спрашиваю: чьи это стихи?! - сурово прокричал Инспектор Клариссе прямо в ухо.
- Господина Филимона! - прокричала она тоже на ухо Инспектору.
- Очень смелые! - недовольно крикнул он ей.
- Господин Филимон - смелый человек!
Королевский Зоолог с восхищеньем взирал на Птицу Счастья.
- Неужели говорящая?!.. - спросил он у Клариссы.
Она поняла его только по жестам и радостно закивала.
Зоолог поднял вверх большой палец! Ассистентка тут же вписала в блокнот эмоции профессора. А Филимон под руки повел его и Клариссу к ленте открытия.
Самая красивая школьница города подала на подносе две пары ножниц, Филимон протянул их Зоологу и Клариссе. Оркестр грянул туш, и шелковая лента перед Дворцом была разрезана.
Всем, кому обещали, стали раздавать по одному бесплатному перу в руки, причем двое калек трижды отстояли очередь, тут же продали свои шесть перьев по золотому за штуку и купили на все деньги ящик с вином. Остальным горожанам - не убогим, в этот торжественный день счастливые перья продавали. Но, конечно, со скидкой. В общем, было весело.
А столичные гости тем временем направились во Дворец, чтобы поближе познакомиться с Птицей Удачи. Горожан туда временно не пускали гвардейцы.
Филимон вел Королевскую экспедицию по широкой лестнице, покрытой ковром с изображенными на нем цыплятами. Повсюду на стенах висели картины лучших художников города, на которых были сплошь счастливые лица. Под каждой картиной висела табличка с почти одним и тем же названием: "Счастливое детство", "Счастливая юность", "Счастливое материнство", "Счастливая семья" и "Счастливая старость".
- Очень красиво! - восхищались гости.
Гостей ввели в Главный Зал.
Здесь по замыслу Клариссы должно было проходить самое торжественное мероприятие города: Посвящение в Удачливые и Безмерно Счастливые. Из всех углов зала золоченые крылья вентиляторов гнали в центр ветер удачи. Пахло курятником.
В центре Зала в Золотом Гнезде сидела сама Авис Беатитудо. Устав от торжеств, она спала - овеваемая счастьем, разукрашенная в пух и прах, разнаряженная лентами и позументами - и на редкость тихо похрапывала.
- Разбудите же ее! - яростно зашипела Филимону Кларисса. - Какой скандал!
Филимон направился было к Птице, но Королевский Зоолог его остановил:
- Не надо! Я хочу полюбоваться ею в сонном состоянии.
Он несколько раз обошел Золотое Гнездо, бормоча в совершеннейшем восторге:
- Чудо! Просто чудо!..
- Не все же чудеса для столицы, - с кокетливым укором произнесла Кларисса, набивая трубку табаком. - Оставьте что-нибудь и провинции!
- Именно об этом я и хотел поговорить с вами. Королевское Зоологическое Общество хорошо заплатит вашему городу за эту птицу.
- И не просите!.. - запротестовала Кларисса.
- Мы подарим вам взамен целый зоопарк самых редкостных экземпляров!
1 2 3 4 5 6 7