Но что должно находиться у молодой галки в этом пищеварительном тракте, чтобы она не подохла с голоду,-об этом, увы, не было ни словечка!
Припомнилось мне, что видел я, как старая галка несла своим птенцам что-то вроде дождевого червя. Отлично, думаю. Попробуем дождевых червей. Созвал я, стало быть, знакомых сорванцов со всего города и условился с ними, что ежедневно они будут приносить мне свежих червяков.
- Таких, на каких рыбу ловят? - спрашивает меня некий Ромка, озорник из озорников.
- Да, таких самых.
- Так вы рыбу будете ловить? - удивился Ромка. Никогда в жизни меня с удочкой в руке не видели.
- Нет, - говорю, - не буду рыбу удить. У меня галчонок есть.
И рассказал я ему о моих заботах. Мальчишка выслушал меня, покачал головой и куда-то побежал. Через четверть часа вернулся.
- А я знаю, - говорит, - чем галчонка кормить!
- Ну? Откуда?
- У моего дяди была галка. Он ее совсем маленькой взял. Она потом задохнулась - в нитках запуталась.
- И что ж тебе дядя сказал?
- Надо ей давать кашку. Сварить, остудить и потолочь мелкомелко. И туда еще немного песочка, тоже мелкого. Только совсем немножко. Понимаете?
- Понимаю, - говорю. - Все птицы глотают песок или мелкие камешки, чтобы лучше перетирался корм у них в желудке.
- Во-во, дядя так и говорил. А червяков тоже можно давать, только немного.
И вот, пожалуйста, наконец выяснил я, чем мне кормить моего галчонка! И у кого? У Ромки, который считал, что таблица умножения придумана единственно для того, чтобы учитель имел возможность издеваться над ни в чем не повинными детьми!
3
На кашке с песочком и на червях, которых приносил Ромка, Муся росла как на дрожжах. Но, как и большинство слабеньких детей, была она застенчива и держалась за мамину юбку. Это означает - за юбку Катерины. Или Криси. Или за мои брюки. Когда я сидел, Муся прыгала возле моих ботинок, а когда вставал, старалась идти у меня между ногами. Благодаря галке я научился ходить, широко расставляя ноги. Кое-кто даже подсмеивался надо мной, уверяя, что я хожу, как моряк, вернувшийся из дальнего плавания. Должен признаться, что меня мало волновала красота моей походки, зато я был рад, что моя Муся привязана ко мне и что она не чувствует своего сиротства.
А Муся хорошела с каждым днем. Она с изяществом носила свой черный фрак. Глаза у нее были веселые и всегда любопытные, полные интереса ко всему на свете. И была она очень ласковая. Ласкалась она забавно: терлась головкой об руку, о лицо, когда сидела на плече, о ботинки даже, когда гуляла по полу. Не раз она удовлетворялась даже ножкой кресла, на котором сидел ктонибудь из нас. При этом она махала крыльями, кланялась и каркала слова, которые на галочьем языке, безусловно, означали что-то исключительно нежное и шли, несомненно, прямо от сердца.
Как же нам было не любить нашу Мусю! Достаточно вам сказать, что Катерина, наша строгая Катерина, позволяла Мусе бегать по своей постели. Мало того, даже по своим подушкам!
Муся любила общество и была очень вежлива. Кто бы ни приходил к нам - галка немедленно бежала встречать гостя. Скокскок, скок-скок - ковыляла она к нему, останавливалась, внимательно приглядывалась. А потом одним скачком оказывалась у него на плече. Беда, если наш гость боялся сквозняков и затыкал уши ватой! Галка без всяких разговоров вытаскивала вату из уха. И удирала! По этой причине, как и по некоторым другим, бывали и мелкие недоразумения. Но где их нет? Мы не обращали внимания на такие мелочи. Мы вполне основательно считали Мусю восьмым чудом света, черной жемчужиной птичьего рода.
Счастье наше было тем большим, что наша черная жемчужина оказалась не только милой, но и умной. Муся отлично знала свое имя и, когда ее звали, бежала из самых далеких уголков, забавно кланяясь и помогая себе крыльями. Когда Крися говорила галке: "Поцелуй меня", Муся немедленно садилась к ней на плечо и клювом притрагивалась к ее губам. К концу лета галка умела уже по команде махать крыльями и делать сальто. Делала она это так: засовывала голову себе между ног и переворачивалась навзничь. Умела она танцевать, переступая с ноги на ногу, два - три шага вправо, два - три влево. Танец этот назывался в нашем доме "галочьим казачком". Он имел большой успех как у нас, хозяев, так и у гостей. Да что я говорю! "Галочий казачок" славился во всем городе!
4
Вы, конечно, хотели бы знать, как мы учили наших животных разным штукам, правда?
И, наверно, удивитесь, если я вам скажу, что мы их вообще не учили. Это они сами показывали нам, что умеют, что могут сделать.
Мы только уславливались с ними, что по такому-то нашему знаку они будут делать то или это. Понимаете? Нет? Ну, тогда послушайте.
Все фокусы, какие показывали наши животные, начинались случайно. Кто-то из нас, например, заметил, что Мусд, когда была голодна, садилась на подлокотник кресла и бегала по нему взад и вперед, вытягивая голову и громко напоминая о том, что ей пора подкрепиться. С тех пор мы кормили ее только на кресле. И она никогда не получала еды, пока не исполнит свой танец.
- Танцуй, Муська, танцуй! - объясняли мы ей, если она упрямилась. - Ничего не получишь, пока не потанцуешь! Ну, Мусенька, "казачка"!
И кто-нибудь одновременно насвистывал или напевал мелодию "казачка".
Муся очень быстро поняла, что, не побегав по креслу, не получит еды. И так привыкла к этому, что потом, когда хотела есть, исполняла свои пляски всюду: на столе, на полу, на окне. Если никто не обращал внимания на ее танец, она сердилась и кричала на нас:
"Как так? Что же это такое? Я танцую, а вы - ничего? Что это за порядки в доме?!"
А потом уже достаточно было позвать Мусю, засвистать ей ту самую, знакомую мелодию - и Муся немедленно начинала выделывать кренделя.
Отработав свое, галка останавливалась и глядела нам в глаза: "По-моему, вполне достаточно!"
И с этого момента ее уже никакими силами нельзя было заставить повторить танец. Разве что новым лакомством. После каждого своего выступления она, конечно, получала то, что ей причиталось. С животными надо поступать так же честно, как и с людьми. Не дай бог обмануть! Животное перестанет вам доверять. А разве можно жить'в дружбе с тем, кто не питает к нам доверия?
Должен вас, впрочем, предупредить, что не всякое животное сразу поймет, чего вы от него хотите. Одни не понимают нас по недостатку сообразительности, а другие - потому, что простонапросто не желают.
Тупи, наш Тупи, был пес выдающегося ума. А лапу никогда подавать не хотел. Не желал, и всё тут! Когда мы пытались убедить его не упрямиться, он только смотрел на нас с обидой:
"Да оставьте же вы меня в покое! Что вы ко мне пристали! Зачем вам нужно, чтобы я подавал лапу?" Вот что хочешь, то и делай!
5
Но... Господи, всегда найдется какое-нибудь "но"! Наше "но" появилось, когда лето уже шло к концу.
Катерина любила после обеда вязать на спицах какие-то никому, в сущности, не нужные теплые носки. Крися в это время читала ен вслух. Присутствовала, естественно, и Муся - как же без нее могли обойтись? Обе дамы заговорились о приключениях героя или героини книги. Вдруг Катерина ахнула: спицы исчезли, Муся тоже. Через минутку она вернулась, уселась на стол и смотрит на всех совершенно невинно, как ни в чем не бывало. Катерина ищет спицы, перевернула весь дом. Как сквозь землю провалились!
И с этого как раз и началось наше "но". Сколько Муся наворовала шпилек, пуговиц, карандашей, гвоздиков, крючков, кнопок-этого ни в сказке сказать, ни пером описать! Мало того, что она таскала их, когда они валялись где попало. Она научилась открывать коробки, спихивая их со стола или с полки. И была она таким ловким и хитрым жуликом, что о пропаже мы узнавали, только когда исчезнувший предмет становился необходим.
Муся, кстати, приучила меня курить трубку. Потому что все мои папиросы исчезали бесследно.
То что Муся обкрадывала нас, хозяев, это еще полбеды. Можно сказать, что это было нам в известной мере даже полезно. Мы приучились к порядку. Ведь все приходилось тщательно прятать в шкафы и ящики. Хуже было, когда Муся упражняла свои таланты на наших гостях. Не раз приходилось вступать в весьма неприятные объяснения. Поэтому, когда мы узнали все достоинства нашей черной жемчужины, мы без всякого милосердия стали запирать ее на два оборота ключа, едва у нас появлялись гости.
Несмотря на эти предосторожности, все же бывали достаточно неприятные происшествия.
Пришла к нам впервые с визитом некая чета, весьма чопорная и весьма чувствительная в отношении хороших манер. Сидим в гостиной. Разговор что-то не клеится. Вдруг - скок-скок, появляется Муся. Я хочу ее убрать, но дама-гостья оживляется и начинает рассказывать о том, как она любит животных. Спрашивает, как зовут галку... Муся? Оказывается, что и даму в детстве звали Мусей! Дама начинает любезничать со своей тезкой, а у меня мурашки по спине бегают, потому что у дамы-Муси приколота брошка! А наша галка теряет всякое самообладание при виде блестящих предметов!
Муся тем временем танцует. Смех. Муся делает сальто. Полный восторг. Гость наклоняется над столом. Улыбается галке. И - конец всему. Муся изо всех сил клюнула золотой зуб, блеснувший во рту нашего гостя.
Прощай, золотой зуб! И еще какая-то коронка треснула! Словом, так было неприятно, что лучше об этом не вспоминать...
6
Зимой Душек стал домоседом. Примерным обитателем нашего двора. И уж как это вышло, неизвестно, но только Муся с ним подружилась. Стала его парикмахером. Расчесывала ему шерсть. Целыми часами. Когда он лежал, выбирала на нем самое теплое место. Забиралась в изгиб собачьего живота и дремала там в тепле.
Катерина рассказывала как совершенно несомненный факт, что галка крала для Душека на кухне кости. Я не очень верил в это. Вопервых, сам я этого никогда не видел, а кроме того, Катерина, с тех пор как Муся украла у нее медальон, рассказывала о воровских проделках галки самые фантастические сказки. Если бы Катерина рассказала мне, что Муся в сообщничестве с Душеком вынесла из дому рояль, я бы вовсе не удивился! В общем, насчет костей не знаю, а знаю только то, что Муся и Душек стали неразлучными друзьями.
К концу зимы Муся начала беспокоиться. Все время порывалась куда-то лететь. Взлетала то на крышу, то на деревья. Потом пропала. Целый день ее не было дома. Вернулась к ночи. Опять исчезла на несколько дней. И снова вернулась. Наконец о чем-то поговорила с Душеком и исчезла окончательно.
А солнце уже основательно припекало, и на монастырской звоннице начались предварительные совещания по жилищному вопросу.
Мы поняли, что Муся пошла своей дорогой, и пожелали ей найти свое счастье. Правда, мы были уверены, что осенью, когда поля опустеют и для галок придут черные дни, Муся вернется в наш дом.
Как обстояло дело в действительности, знал один Душек. То и дело бегал он к монастырю, хотя пути его обычных странствий вели в совершенно ином направлении. Я сам его там видел. Он стоял, задрав вверх голову, и смотрел на галок, летавших около звонницы. Я уверен, что он навещал Мусю. Зачем иначе было ему ходить туда?
Как-то в конце марта у Душека было опять хорошее настроение. Мы пошли в город вместе. Зашли на почту. Возвращаемся. Идем мимо монастыря. Подходим к колокольне. Вдруг - бах!
Начальник почты выпалил в галок из своей пушки. Одна из птиц, та, которая как раз совершала круг возле звонницы, остановилась в воздухе и, словно выпавший из окна листок бумаги, немного покружилась и упала на землю.
Первым подбежал к ней Душек. Он трогал галку носом. Слизывал капли крови. Он узнал Мусю. Погибла, бедняжка, именно тогда, когда все складывалось так, что она могла стать счастливой!
Ну разве не правда, что у начальника почты в груди вместо живого сердца была губка, пропитанная уксусом и желчью?
ЦИРК НА ДВОРЕ
Пройдя по нашей улице до самого конца, вы попадали на площадь. Площадь была большая, пустая и мало интересная. Летом там развлекались собаки со всего местечка, а зимой ребята устраивали катки - луж на площади было больше чем нужно.
Я уже даже не помню, как эта площадь называлась. Помнится, на табличках было написано какое-то громкое и торжественное название. Однако народ называл ее не слишком уважительно: старый свиной базар. И под этим названием и знал площадь каждый малыш в городе.
В один прекрасный день на обычно пустом базаре стало шумно. И даже тесно. Все мои знакомые мальчишки с самого утра торчали там. Матери не могли их дозваться на обед.
Что же случилось? - спросите вы.
Приехал цирк! Настоящий цирк!
Тут, пожалуй, никто из вас не удивится тому, что ребятишкам трудно было усидеть дома. Цирк!
Во-первых, белый круглый шатер - шапито - под полотняной крышей! Да еще домики на колесах! Смешные, прямо игрушечные! С окошечками, в которых были настоящие стекла! С трубами, из которых валил дым! И самое главное клетки со зверями! Каждый из вас согласится, что тут было на что таращить глаза с утра до вечера, верно?
Я-то не очень всему этому радовался. Не люблю цирка! А уж на дрессированных зверей смотреть не могу. Слишком хорошо мне известно, сколько страданий должны перенести несчастные создания, пока человек сделает из них цирковых артистов.
Но ведь не зря были у меня разные босоногие знакомые!
Благодаря этой устной почте я каждый час узнавал все последние новости со свиного базара. И то, что шатер уже готов. И то, что завтра начинаются представления. И то, что там есть два настоящих тюленя. И обезьяна, которая будет прыгать через огонь.
И вдруг прибегает ко мне один конопатый гонец. Помнится, пятиклассник.
- Ой, беда, беда! Несчастье! - кричит он еще в воротах, и мордашка у него такая перепуганная, будто полгорода охвачено пламенем. - Не будет цирка! Продают цирк!
И до тех пор уговаривал он меня, упрашивал, умолял, пока я не пошел посмотреть, что же случилось. Ну и увидел я настоящую беду. Человеческое горе! У хозяина цирка были какие-то неоплаченные долги.
И за эти долги действительно распродавали все его имущество.
Ценные звери уже нашли новых хозяев. Но никто не хотел купить ослика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25