В Голландии горизонты музыкальной культуры перед ним раздвигаются. Он частый посетитель концер­тов, составленных из произведений Моцарта, Гайдна, Бетховена. И здесь же юный музыкант начинает вы­ступать в концертах сам как певец и гитарист.
Пребывание Александра Варламова за границей сказалось на нем благотворно: углубился интерес к музыке, определились вкусы. И его любовь к русскому народному искусству, возникшая еще в Москве, разви­лась, обострилась, что часто бывает на расстоянии, вдали от родины. Как радовался молодой певец и музы­кант, когда услышал в «Севильском цирюльнике» Рос­сини мотив русской народной песни «Ах, зачем бы ого­род городить...»!
В 1823 году Варламов возвращается в Петербург и становится учителем пения в театральной школе. Впро­чем, этим не ограничивается его музыкальная деятель­ность, одновременно он успешно выступает как певец, дирижер и композитор. В 1827 году Варламов знако­мится с Глинкой, участвует в его домашних концертах. Композиторы становятся единомышленниками и друзь­ями.
В 1832 году Варламов переезжает в свою родную Москву и становится помощником капельмейстера в Большом и Малом театрах. В действительности это оз­начало дирижирование оркестром, в который входило семьдесят шесть человек; среди них были и превосход­ные, талантливые музыканты, и менее подготовленные профессионально люди.
Культурную жизнь Москвы определяли в те годы университет и театр, каждый спектакль которого почти всегда заканчивался дивертисментом с вокальными и танцевальными номерами. Кроме того, в Москве были очень распространены праздничные народные гулянья, что тоже, несомненно, питало творчество и поэтов, и музыкантов, и актеров. Яркая, пестрая, многоликая толпа, балаганы с «волшебными» зрелищами, цирковые номера, песни и русские хороводы, цыганские шатры - увидеть эти праздничные красочные зрелища стреми­лись все, богатые и бедные, городские жители и сель­ские.
Естественно предположить, что и Варламов нередко посещал народные гулянья, иначе не мог бы он, на­верно, писать для театральных дивертисментов, воспро­изводивших на московской сцене любимые людские увеселенья столь подходящую, органичную музыку, которая каждый раз вызывала восторг зрителей.
Любовь Варламова к лирической песне, раздольной, широкой мелодии сближала музыканта с такими его современниками, как певец Бантышев, поэт и критик Аполлон Григорьев, поэт и актер Николай Цыганов, ве­ликий актер Павел Мочалов.
Немало сил отдал Варламов, помогая на первых по­рах молодому, начинающему певцу Бантышеву. По не­скольку раз проходил он с Бантышевым, аккомпанируя ему на фортепиано, трудные партии, прежде чем ре­шался тот выйти на сцену Большого театра. То, что Варламов сочетал в себе педагога, певца, композитора, дирижера, делало его незаменимым руководителем и советчиком любого актера Большого театра. Бантышев же был не только, певцом, но и сочинителем песен и по­этому особенно тянулся к Варламову. Постоянное твор­ческое общение музыкантов переросло в крепкую дружбу, в знак которой композитор посвятил любимому певцу свой романс «Челнок». И после ухода Варламова из московского театра Бантышев продолжал петь его песни.
Огромное влияние на культурную жизнь Москвы оказывал тогда великий Мочалов. Друг Варламова и Мочалова Аполлон Григорьев писал о последнем: «...мир, им созданный, создан им из веяний его эпохи и в свою очередь внес в массу общей жизни могущест­венное веяние, которое отдалось и в слове, и в звуке (Варламов), и в нравственном настройстве известного поколения».
Видимо, Варламов находился под обаянием таланта Мочалова, поскольку создавал преимущественно музы­ку к пьесам, в которых занят был актер. «Гамлет» в переводе Полевого ставился в бенефис Мочалова; в спектакле были заняты лучшие актеры: Михаил Щеп­кин, Мария Львова-Синецкая, Анна Орлова и дру­гие.
Современники рассказывают, что Мочалов совето­вался с актерами, участвовавшими в спектакле, кого попросить написать музыку. Один из актеров сразу же предложил обратиться с этим к Александру Варламову. Мочалов очень обрадовался такому предложению, но услышал тут же возражение Щепкина: обидится Верстовский, что попросили не его. На это, рассказывают, Мочалов, вспыхнув, заявил, что Верстовского он про­сить не будет. Варламов с радостью взялся за сочинение музыки к «Гамлету». Вскоре им написаны были песни Офелии, песня могильщиков, траурный марш и вступ­ление к пьесе.
Как известно, больше всего удались композитору песни Офелии, сыгравшие большую роль в общем успе­хе спектакля на сцене Большого театра.
Игра Мочалова, песни, стихи, которые нередко со­чинял он сам, были близки варламовскому искус­ству. Недаром Аполлон Григорьев писал: «...с Мочаловым сливается эпоха романтизма в мысли, романтизма в искусстве, романтизма в жизни...» Мочалов, поэты Аполлон Григорьев, Кольцов, Цыганов, в стихах кото­рых звучали настроения разочарования, тоски или бур­ного неприятия застойной николаевской эпохи, были духовными братьями Варламова.
Александр Варламов был дружен с актрисой М.Д. Львовой-Синецкой, в доме которой постоянно со­бирались актеры Большого и Малого театров, драма­турги, журналисты. В доме Львовой-Синецкой бывали: Ф.А. Кони, И.А. Гончаров, Д.Т. Ленский, В.С. Межевич, актеры, коллеги по сцене - П.С. Мочалов, В.И. Живокини, Н.Г. Цыганов, И.В. Самарин. Здесь исполнялись лирические песни под аккомпанемент гитары, читались лирические стихи.
Под влиянием литературно-театрального кружка Львовой-Синецкой Варламов сочинил несколько роман­сов на собственные стихи: «Одиночество», «Грусть», «Напоминание».
По рассказам современников, Александр Варламов сочинил музыку романса «Красный сарафан» на стихи Цыганова, вдохновленный образом Львовой-Синецкой. Несколько песен написал Варламов в Марьиной дерев­не, где жила на даче Львова-Синецкая.
В 1842 году был издан любопытный, единственный в своем роде сборник под названием «Литературный кабинет», авторами которого были актеры московского театра, поместившие в сборнике свои стихи, очерки, воспоминания. Среди авторов «Литературного кабине­та» находим знакомые имена Цыганова, Мочалова, Лен­ского, Соловьева и других.
Ищите в песнях не стихов,
Не сладких кудреватых слов
Поэтов - баловней искусства!
В душевной скорби, в простоте
Писал простого сердца чувства,-
эти стихи Николая Цыганова, адресованные Мочалову, отражают и варламовские настроения, склад его души, направление творчества, близкого по характеру мочаловскому и цыгановскому: стремление выразить преж­де всего «простого сердца чувства».
Известно, что романс Варламова и Цыганова «Крас­ный сарафан» очень любил Пушкин. Как свидетель­ствует А.О. Смирнова, Пушкин слушал этот романс вместе с Натальей Гончаровой, в то время его неве­стой. «...Я уже был влюблен, - вспоминал Пушкин, - и мне очень хотелось сказать ей: «Не говорите вашей ма­тушке того, что говорит в этом романсе девушка своей матери, потому что если вы не выйдете за меня, я уйду в святогорские монахи, не буду писать стихов, и рус­ские хрестоматии много потеряют от этого... Вы же, как Татьяна, выйдете замуж за генерала, и он будет гораздо ревнивее, чем я».
Остались свидетельства о том, что Варламов был среди гостей Пушкина накануне его свадьбы.
Среди знакомых Варламова были литераторы - ве­ликий Белинский и неповторимый Кольцов, драматург Н.В. Беклемишев; актеры, и в их числе прославленный Щепкин; знаменитые русские и зарубежные музыкан­ты - А.Л. Гурилев, Ф. Лист, Д. Фильд, А. Дюбюк...
В октябре 1832 года в Большом театре шла премьера пьесы А. А. Шаховского «Рославлев», в основу кото­рой лег роман Михаила Загоскина «Рославлев, или Русские в 1812 году». В спектакле участвовали звез­ды артистического мира: Репина, Львова-Синецкая, Щепкин, Мочалов, Живокини, Лавров, Цыганов. Боль­шим успехом спектакль во многом был обязан музыке песен, которую написали Алексей Верстовский и Алек­сандр Варламов. Две из них - «Катилось зерно по бар­хату...» и «Любил меня милый друг...» сочинил Вер­стовский, а третью - «Не шумите, ветры буйные...» написал Варламов.
Через несколько месяцев музыка Варламова снова прозвучала в премьере Большого театра - драме Ша­ховского «Двумужница». Песни исполнял Бантышев, и снова успех был велик.
Теперь ежегодно, а то и несколько раз в год появ­ляются спектакли с варламовской музыкой. Так же, как и Александр Алябьев, Варламов был истинным театральным композитором. Недаром такими вырази­тельными получились у него песни Фионы из «Рославлева», Безумной из «Майко», Офелии из «Гамлета». В спектаклях преобладали именно песни Варламова, хотя он сочинил и «Похоронный марш» в «Гамлете», и «Гопак» в «Ночи перед рождеством».
Варламов не писал опер, но песни его, созданные к театральным постановкам, оказали влияние на оперное творчество таких композиторов, как Серов («Вражья сила»), Даргомыжский («Русалка»), Чайковский («Чаро­дейка»), считает видный советский музыковед В.А. Ва­сина-Гроссман.
В этот же период Варламов сочиняет музыку к од­ноактным балетам «Забавы султана» и «Хитрый маль­чик и людоед» (совместно с А. Гурьяновым).
В одном из дивертисментов, который ставился на сцене Большого театра 30 декабря 1832 года и назывался «Гулянье первого мая в Сокольниках», Бантышев пел две песни Варламова: русскую народную песню в обработке композитора «Ах ты, молодость...» и «Ох, бо­лит да щемит...» на слова Цыганова.
Московская «Молва» сообщала, что новые песни Варламова, исполненные в дивертисментах, были чу­десны. А вскоре москвичи приобрели первый сборник романсов Варламова - «Музыкальный альбом». Теперь песни композитора можно было услышать в любом доме, где хоть немного владели гитарой или играли на фортепиано. В сборник вошли песни, написанные на слова Николая Цыганова, романсы, дуэт и трио.
Варламов посвятил сборник Верстовскому. Не ис­ключено, что Верстовский на правах более опытного, занимающего видное положение музыканта содейст­вовал его изданию.
О широкой популярности варламовской музыки красноречиво говорили многочисленные переложения варламовских романсов и песен: мелодии композитора звучали и на гитаре, и на фортепиано, и на скрипке, и на виолончели.
Самую большую любовь снискал романс «Красный сарафан», который «сделался общею песнею» и пелся «всеми сословиями - ив гостиной вельможи, и в кур­ной избе мужика».
В 1834 году Варламов получает повышение по служ­бе - он становится «композитором музыки» при орке­стре московского театра. В обязанности его теперь вхо­дило сочинять и перерабатывать музыку для антрак­тов, комедий, водевилей и дивертисментов. Кроме того, Александр Варламов должен был выступать и как ди­рижер оркестра и хора, что, надо сказать, очень любил.
В этом же году Варламов приступил к изданию «Эоловой арфы» - музыкального журнала, в котором кроме его произведений печатались сочинения Глинки, Верстовского и других современных ему композиторов.
Московские годы были для Варламова годами рас­цвета. К этому времени относится создание им таких прекрасных сочинений, как «Белеет парус одинокий...», «Горные вершины», «На заре ты ее не буди...», «Ожида­ние» («Зачем сидишь ты до полночи...»), «Скажи, зачем явилась ты...», баллады «Что отуманилась, зоренька ясная...» и др.
Варламов создал песни и романсы на слова А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.Ф. Вельтмана, А. А. Дельвига, Ф.Н. Глинки, А.А. Григорьева, В.А. Жуковского, И.И. Козлова, А.В. Кольцова, А.А. Марлинского, А.Ф. Мерзлякова, М.Л. Михайло­ва, И.П. Мятлева, А.Н. Плещеева, А.И. Полежаева, Е.П. Ростопчиной, А.В. Тимофеева, А.А. Фета, Н.Г. Цыганова... В этот список можно включить чуть ли не всех поэтов его времени.
Автор одной из рецензий писал: «Факт, что большая часть мелодий Варламова перешла в уста всех и каж­дого, - слишком неоспоримое доказательство огромного таланта».
«Мелодист напевно-эмоционального, задушевного строя», - писал о Варламове Б.В. Асафьев. И далее, о значении творчества Варламова, Гурилева и других композиторов, создававших романсы: «В простодуш­ных, написанных на лету песнях и романсах высказы­вали и изливали свои чувства... вновь выступающие общественные слои: от закреплявшей свои позиции столичной и провинциальной интеллигенции и выс­шего купечества до разночинцев и мелкого мещан­ства».
Будучи превосходным исполнителем собственных и русских народных песен, Варламов довольно часто вы­ступал как певец на сцене Большого театра, восхищая слушателей правдивостью, простотой и задушевностью исполнения. Его пению свойственны были выразитель­ность и особая музыкальность.
Один из рецензентов высказывался о пении Алек­сандра Варламова: «...чтоб передать свою песнь на бу­маге так, как она была пропета, стоило бы великих трудов и едва ли достало всех условных музыкальных знаков».
Не случайно именно Варламову принадлежит первое в России методическое пособие по вокалу - «Полная школа пения» (1840).
Популярность Варламова в Москве росла и это ста­ло весьма настораживать А.Н. Верстовского, не же­лающего никому уступать пальму первенства, тем более человеку, чье творчество не отвечало художест­венным принципам самого Верстовского. Прежде, когда Варламов только начинал свою музыкальную и теат­ральную деятельность, Верстовский охотно опекал его, с удовольствием работал с ним. Теперь же отношения между Верстовским и Варламовым постепенно начали охлаждаться, что не замедлило сказаться на положении последнего в московском театре. Реже стали испол­няться со сцены сочинения Варламова. Возможно, это повлияло и на его педагогическую деятельность, кото­рая пошла на убыль. В 1842 году он был вынужден по­ступить на должность учителя пения в Воспитатель­ный дом.
Как это часто бывает в жизни, тучи неприятностей сгущались над головой еще недавно удачливого и пре­успевающего музыканта. Осложнились его отношения не только с Верстовским, но и в собственной семье. Раздоры семейные в конечном счете привели к разводу с женой, но дети остались с отцом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20