– Ну перестань, Мами, – Милли наклонилась над ней и сжала ее руку, но та продолжала, еле сдерживая слезы:
– Если бы мой Растус был здесь, он бы не позволил забрать меня в больницу. Никогда!
– Мами, но будь же благоразумна!
– Скажи это своему врачу, а не мне. Я уже много лет ложусь в эту кровать. Когда-то я ложилась в нее вместе с Растусом. Как только вы вытащите меня из нее, я окажусь в могиле.
Ее натруженные руки, лежавшие поверх белой простыни, дрожали.
– Мами, ты мне доверяешь? – тихо спросила Милли.
– Тебе, родная, я доверяю, а этому типу Скофилду – нет. Я больше не доверяю английским врачам. Если эта старушенция достанется им на растерзание, они ее живьем съедят.
– Мами, ну что за глупости ты говоришь!
– А поскольку я тебе полностью доверяю, то обещай мне кое-что.
– Все что угодно.
– Если мне придется на следующей неделе пуститься в плавание по реке Иордан, то положите меня вместе с Растусом на острове Грин. Ты же не забыла, что его они тоже отравили?
Милли погладила ее по голове, чувствуя, как по щекам текут слезы.
– Никуда ты не поплывешь, тем более туда, где сейчас твой Растус, – прошептала она. – Послушай! Отправляйся с доктором Скофилдом в больницу, а через неделю мы заберем тебя оттуда веселую и здоровую. Я тебе обещаю.
Мами не ответила.
Выйдя из комнаты больной, Милли со Скофилдом прошли на террасу.
– А вы? Как вы? – спросил доктор.
– Лично я не ела отравленного хлеба, если вас интересует именно это.
– Я имею в виду совсем другое, и. вы прекрасно меня понимаете, милая леди. Сегодня утром я виделся в клубе с Джеймсом, и он сказал мне, что у вас опять появились галлюцинации.
– Опять? – переспросила Милли. – Что-то я не припомню, чтобы я когда-либо страдала от них.
– Мистер Уэддерберн говорил мне совсем другое.
– Меня уже больше не удивляет ничего, что говорит мой муж. – Милли опустила глаза.
– Что вы хотите этим сказать?
– Это неважно.
– А что вы скажете об этих закованных в цепи мертвецах, которые вам привиделись? – И что именно вас интересует?
– Вы действительно уверены, что видели их?
– Разумеется.
– В цепях? Возможно, просто погибшие рыбаки – но уж, конечно, не в цепях!
Они прошлись немного по дорожке сада. Воздух был прохладный после дождя, в природе чувствовалась осень.
– У них были цепи на запястьях, – сказала Милли. – Я рассказала лишь о том, что видела своими глазами.
Они вернулись в дом в полном молчании, наконец доктор нарушил его:
– Миссис Уэддерберн, постарайтесь не злиться на тех, кто вам не верит, когда вы делаете столь неожиданные заявления. Погибшие моряки – это да, их выбрасывает на берег острова Грин довольно часто, но не в цепях!
– Нет, в цепях! – убежденно произнесла Милли. Он тихо ответил:
– Не надо стыдиться delirium tremens. Это довольно часто встречается у людей, перенесших психическое расстройство.
– У меня никогда в жизни не было психического расстройства!
Скофилд тихо засмеялся.
– Ну вот видите! Стоит только намекнуть на проблемы с психикой, как вы тут же выходите из себя. Вы же прекрасно знаете, что ваша болезнь накануне вашего отъезда из Англии была вызвана острым психическим расстройством.
– Это неправда!
– Миссис Уэддерберн, одним из явных признаков нарушения психики являются постоянные заявления пациента о том, что с ним все в полном порядке. Сумасшедшие всегда твердят о том, что они совершенно нормальны! Никто, конечно, не говорит, что вы – сумасшедшая, но печальные происшествия, вроде смерти Тома Эллери, например, могут вызвать острые нарушения психики.
– Если вы говорите о нарушениях психики, то, мне кажется, более подходящим пациентом для вас будет Джеймс. Его галлюцинации прячутся на дне бутылки!
– Дьявольское зелье. Да, я это заметил. – Он задумчиво потер подбородок.
– Так что вам бы лучше было заняться не мной, а Джеймсом, – сказала Милли.
– Да полно вам, будьте же справедливы! Джеймса не приветствовала живая лиса, тут же неизвестно почему скрывавшаяся в клубах дыма, он не находил на пляже закованных в цепи заключенных, и не Джеймс заявил в присутствии заместителя губернатора, что хорошо знает человека, которого ранее и в глаза не видел.
– Меня ничто и никто не заставит поверить… – начала Милли.
– Миссис Уэддерберн, вы опять подтверждаете мои слова! С теми, кто страдает от галлюцинаций, всегда так – ничто не может их убедить в том, что им необходима медицинская помощь!
– Я узнала Ганса Брунера, как только его увидела! Я не ошиблась!
Скофилд лишь беспомощно развел руками.
– Я видела именно его! – воскликнула Милли. – Я сразу же его узнала, и никто не сможет убедить меня в обратном.
– Ради Бога, успокойтесь! – взмолился Скофилд. – Просто во время приема вы всех поставили в дурацкое положение, включая и самого голландского посла. Вы хоть представляете, какой бы поднялся шум, если бы разговор подслушал репортер из «Чайна Майл»? Скандал был бы невероятный. Даже теперь Его Превосходительству приходится отвечать на довольно щекотливые вопросы.
– Относительно чего?
– Предполагают, что вы встречались с послом и раньше и были весьма близки.
– Да, но тогда он не был послом, он был пиратом. Скофилд зажмурил глаза.
– Пиратом? О Господи! Теперь уже пиратом, а в прошлый раз вы говорили, что он был помощником капитана на «Монголи». – Взяв руку Милли в свои ладони, он ласково произнес: – Послушайте, успокойтесь, пожалуйста, умоляю вас. – И, видя, что Милли собирается возразить, продолжал: – Неужели вы не видите всю опасность столь нелепых предположений? Все и так считают, что вам требуется срочная медицинская помощь. А вы знаете, чем это может грозить.
– Я хочу только одного: чтобы этого человека как следует проверили!
– Только попробуйте заговорить об этом, миссис Уэддерберн, и с вами будет покончено. Я упекал в лечебницы людей с менее серьезными нарушениями психики!
– Будьте вы прокляты, доктор Скофилд, – прошептала Милли. – Я сказала это Брунеру и теперь повторяю вам – будьте вы все прокляты! А пока убирайтесь отсюда! – И она взяла в руки вазу.
Врач схватил со стула свой саквояжик и, направляясь к двери, сказал:
– Я мог бы вам помочь, миссис Уэддерберн. Но если вы будете настаивать на своих фантазиях, то конец здесь может быть только один.
– Вы вернете меня домой?
– Вас придется изолировать. Вас отправят домой в сопровождении санитаров. Что-то в этом роде с вами уже происходило, если мне не изменяет память.
– Именно этого вы и добиваетесь – избавиться от меня!
– Для вашей же пользы.
– И еще одно. Моя экономка не поедет ни в какую больницу, понятно? Я сама буду за ней ухаживать, и буду делать это здесь, где она в безопасности.
– Моя дорогая, если я прикажу…
– Только попробуйте, – голос Милли сорвался на крик. – Она никуда не поедет из этого дома, и можете делать что хотите!
Скофилд хлопнул дверью.
25
Джонка Эли «Ма Шан» стояла на якоре в бухте Стэнли. Анна Безымянная накручивала перед зеркалом волосы, когда в каюту вошли Эли и Черный Сэм.
– Сегодня, – хозяйским тоном заявила Анна, – из моей родной деревни Фу Тан приедет меня навестить мой младший брат Янг. Так что я не смогу отправиться с вами.
– Очень кстати, мадам, – ответил Эли. – Мы отправляемся в плавание как раз на две недели.
– Две недели? Но я не пробуду на берегу так долго!
– На сей раз придется, – послышался ответ. – Когда мы едем за добычей, мы не берем с собой женщин.
– За добычей? И что это за корабль?
Эли и Сэм рассмеялись. Анна в недоумении взглянула на них.
– И что здесь смешного? Все в округе отлично знают, что вы занимаетесь пиратством.
– Да, но мы не такие идиоты, чтобы об этом трубить на каждом углу. А ты?
– Я не предаю друзей!
– Очень правильно, мадам. И ты знаешь, что будет с тобой, если ты это сделаешь. А пока возвращайся со своим братом в Фу Тан. Ты была на нашем борту уже несколько недель – немалый срок!
Анна отвернулась от зеркала и взглянула на него сузившимися глазами.
– Раньше ты следил за каждым моим шагом!
– Это было еще до того, как вышел твой срок, малышка, – завопил в восторге от собственного остроумия Сэм и хлопнул себя по коленке.
Анна вскочила с криком:
– Убери этого мерзавца! Он пляшет под твою дудку, как марионетка!
– Пожалуйста, не придирайся к Сэму, – сказал Эли.
– Это не я начала! С первого дня, как я оказалась на судне, этот придурок меня оскорбляет. Ты что, считаешь, что со мной можно обращаться, как с собакой? Я – Анна Безымянная, и мой род известен еще со времен первой исламской империи. Когда я впервые оказалась в твоей постели, ты был мил и ласков, а теперь ты обращаешься со мной, как с шлюхой с Бека де Роза: захотел – бросил, захотел – подобрал…
– Именно так я и обращаюсь с проститутками, – сказал Эли.
– Я больше не вмешиваюсь, босс, – воскликнул Сэм. – Но говорю тебе: выбрось ты ее за борт – пускай себе плывет туда, откуда пришла.
– Свинья! – закричала Анна. – Вы оба – свиньи! Эли сказал примирительно:
– Мадам, вы пришли без приглашения… Ты здесь жила по своей собственной воле, еще ни одной женщине не удавалось поставить меня на якорь больше, чем на месяц. Мы отправимся с вечерним приливом. Сама решай, будешь ждать нашего возвращения или нет.
– Я еще не все сказала.
– Я весь внимание.
– Это все из-за этой дуры англичанки, я угадала?
– Я говорил тебе, босс, она быстро соображает, – сказал Черный Сэм.
– Та, которую ты зовешь в своих снах, – продолжала Анна. – У нее богатый отец и шикарный дом!
– Ладно, кончай, – перебил ее Эли. – И вообще иди собирайся – нам скоро отплывать.
– Пойду вниз, соберу свои вещи, – сказала Анна неожиданно покорно.
– Вот именно, но только свои, ясно? Спустившись вниз в маленькую каюту на корме, в которой они с Эли так часто предавались любви, Анна собрала свои пожитки. Увидев ключ от порохового завода Стэнли, она сунула его в карман, решив, что он сможет в дальнейшем ей пригодиться. Затем она поднялась на палубу и с вызовом опросила Эли:
– Я ухожу! Но тебе от меня так просто не отделаться! Ясно?
– Ну и напугала, – сказал Черный Сэм, высунув голову из гальюна. – Обычно они уходят насовсем.
– От меня еще никому не удавалось так просто отделаться!
– Да я десяток таких достану на Бека де Роза. Давай, катись отсюда, женщина! – сказал Эли. Он смотрел, как она спускается по веревочной лестнице в свой сампан.
Позже, глядя, как удаляется «Ма Шан», Анна крикнула ветру:
– Я пришла, чтобы убить тебя, но влюбилась как какая-то дурочка! И вот–ты выбросил меня, как старый ботинок. Но теперь так и знай: все остальные просто умирали, тебя же повесят.
Произнеся это, Анна направилась в назначенное место у причала Стэнли и стала ждать своего брата Янга.
Подошел Янг и поклонился, поскольку его Золотая Сестра была старшей. Он вырос. Работа на полях Фу Тана сделала его мускулистым, так что это уже не был хилый мальчик, в нем чувствовался будущий мужчина. И хотя ему было всего четырнадцать, на груди уже росли волосы.
– У тебя все хорошо? – спросила Анна.
– Да, если не считать тревоги за тебя, – ответил Янг. Он был по пояс обнажен, и его загорелый торс блестел на солнце. Голова была обрита, как у буддистских монахов.
– Как поживает Старейшина?
– Хорошо. Посылает тебе наилучшие пожелания.
– Это он велел тебе обрить голову, чтобы не заводились вши?
– Ничего подобного! – воскликнул Янг. – Он послал меня к монахам на остров Лантау, чтобы получить прощение за свои грехи, и там я приобщился к служению Будде.
– Грехи? Какие грехи? – спросила Анна.
– Грех, в котором мы виноваты. Убийство.
– Убийство пиратов? – Она была поражена. – И кто они такие, чтобы обвинять нас в убийстве? Разве убийство состоит не в том, что нас морят голодной смертью? – Она тихо выругалась. – И еще дурачат тебя, заставляя участвовать в глупых религиозных обрядах.
– Это Старейшина объяснил мне учение милосердного Лаотце, который жил за шестьсот лет до рождения Христа, которому поклоняешься ты, – с печалью в голосе произнес Янг. – Это Старейшина отлучил меня от даосизма и велел мне просить милости у буддистов на острове Лантау.
– Так это монахи побрили тебе голову? – Ее лицо исказилось от гнева.
– Да, в наказанье, – сказал Янг. – Я прожил в их монастыре целый год, и они учили меня быть терпимым по отношению ко всем живущим – даже к бандитам и пиратам.
– Мне просто тошно это слышать! – прошипела Анна. – Теперь ты поклоняешься чужому богу, это ведь даже не китайский бог.
– Я не молюсь никакому богу, – сказал Янг. – В буддизме существует лишь Творец.
– Если будешь в это верить, то попадешь в ад со мной вместе!
– В моей новой религии нет и ада, – голос Янга зазвучал громче, – и никакой надежды на вечную жизнь, существует только Нирвана – состояние вечного блаженства.
– Ну и дурак же ты, если веришь во всю эту чушь!
– И еще кое-что… – Выражение его лица изменилось. – Этого блаженства можно достичь только через свою смерть. Мы с тобой топили и сжигали людей, одного мы довели до безумия, а теперь ты хочешь убить и остальных!
– Чтобы убрать бандитов с нашей земли! И ты грешил не меньше меня!
– И за это я должен умереть, это мне сказали буддисты. Иначе я никогда не достигну Нирваны. Уже целый год, с тех самых пор, как поселился в их монастыре, я убираю муравьев с растений, растущих возле пагод, чтобы случайно не наступить хоть на одного из них и не загубить прибежище какой-нибудь неприкаянной души.
Анна внимательно посмотрела па него. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.
– Ты еще более чокнутый, чем этот сумасшедший Чу Апу, – сказала она, – А он стал еще большим психом после того, что я с ним сделала!
– Ты говоришь о безумии? Наверное, мы все были безумными, когда покинули чрево матери. Конечно, я был безумным, когда согласился на все эти убийства. Я умоляю тебя поехать со мной на Лантау и просить о помощи. Да, женщин там нет, но Господин поможет тебе найти знания, открытые Сиддартой, и обрести тот мир и покой, которые обрел я.
– Провались ты в пекло! – сказала Анна.
– Я уже там, – спокойно ответил Янг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41