- И долго мы будем сидеть здесь? - полюбопытствовала я.
- Пока не найдем транспорт, - ответил генерал.
- А где же машина? Вы же как-то привезли меня сюда?
- Вот именно как-то, - хмыкнула Муза Пегасовна.
Оказывается, Музин драндулет, припрятанный ею еще с дозоновских времен, застрял в болоте, последние километры генерал и Муза тащили мое бесчувственное тело на руках. Я едва не прослезилась: ведь могли оставить одну шубу, а меня выкинуть посреди болота как ненужную начинку.
- Почему же вы не вызовете машину? Здесь что, нет телефона?
- Нашлась умная. Мы уже вторые сутки думаем, как нам выбраться, а корреспондентка только очнулась - и сразу за телефон. Да Бибигон по одному звонку обнаружит наши координаты, он же как кот у мышиной норы сидит и слушает, где мы пискнем, - ворчал генерал.
- И слопает, - резюмировала Муза Пегасовна, кровожадно хлопнув прекрасно сохранившейся челюстью.
- А вдруг генералом подавится? Тимофей Георгиевич, надеюсь, вы первый в его меню? - сыронизировала я. - И вообще, зачем я ему? Во-первых, я сделала все, как он хотел, во-вторых, я не удовлетворю изысканный адмиральский вкус, уж больно костлявая. И еще, я очень не люблю, когда меня кусают, особенно жуют. Предупреждаю, буду плеваться, испорчу адмиралу обедню.
- Ничего, девчонки, прорвемся! - хлопнув рукой по Музиному колену, с боевым задором произнес Чуранов. - Муза, перед тем как ехать к тебе, я позвонил командующему, предупредил, мол, надо в Питер по предвыборным делам. Возможно, Бибигон взял ложный след. Словно почуял, ты говорила таким голосом...
- Я всегда таким голосом говорю, - закатив глаза, томно прошептала Муза Пегасовна.
- А я всегда понимаю, когда ты так говоришь, - в тон ей произнес генерал.
Обнявшись, они закатились от смеха. Хорошо им, их двое, им не страшно.
- Ты говорила Климочкину, что нашла дискету? - переведя дух, спросил генерал.
- Нет, он же не спрашивал. Но раз они узнали, значит, кто-то сказал. Для того чтобы тайна стала явной, достаточно открыть рот, - по-моему, вполне логично заключила я. - Может быть, рот открыл тот, кто принес ее вам?
- Исключается. В этом случае они бы метали гранаты в мою квартиру. Где ты открыла дискету?
- Дома. Потом меня вызвала Сенькина...
- Зачем? - спросила Муза Пегасовна.
- Ну, просто так вызвала, - замялась я.
- Просто так ночью никого не вызывают, - буравя меня взглядом, отчеканила Муза Пегасовна.
Знаю я ее манеру докапываться до самой сути, в которой и себе самой стыдно признаться, не то что публично. Желая покончить с этой скользкой темой, я вспомнила о банковской книжице. К моему глубокому сожалению, она оказалась такой же подделкой, как и генеральские автографы на документах.
- Очень неплохая копия, сделана на цветном ксероксе, но где ты тут видишь водяные знаки? - Старушка с криминальным прошлым усердно демонстрировала мне страницы на свет.
Действительно, как я могла пропустить столь важный признак? Ужель богатство так застит глаза? Столько потерь за ничтожный срок - это уж слишком! Сначала я потеряла Лелика, потом квартиру, теперь лишилась возможности хоть раз в жизни посетить Багамы. А еще раньше - рубль Константина, по первоначальной оценке, он тянул на 30 тысяч, а потом оказался фуфел. Всю жизнь я считала себя собакой, которая вертит хвостом, а оказалось, что хвост вертит собакой. И я дала себе слово найти хвост и купировать. И грустно добавила: если хвост первым не обезглавит меня.
- Так ты говоришь, открыла дискету на домашнем компьютере? переспросил генерал.
Я кивнула и уже вознамерилась поделиться впечатлениями об информации, записанной на дискете, как вдруг где-то над нами раздался неимоверный шум. Муза Пегасовна и генерал бросились из вагончика. Я последовала за ними, однако ноги путались в длинных полах конфискованного мехового изделия и, как предсказывала его прежняя владелица, пот катил с меня градом. Пришлось скинуть шубу в домике. Прямо над нами, пригибая деревья, шел на посадку вертолет.
Что посылают нам небеса? Спасение или гибель? Вертолет опустился на площадку за деревьями. Мы с Музой спрятались за генералом; в его руке невесть откуда появился пистолет.
В моей руке пистолет возник из фиолетовой торбы, но даже с ним я предпочла остаться в тени генерала. Всего один раз Тимофей Георгиевич повернулся к нам и дотронулся до Музиного плеча, как приласкал. Она одарила комдива голливудской улыбкой, властной и нежной. Даже в такую минуту я не смогла сдержать удивления - надо же, как быстро генерал приручил дикую пенсионерку! Из вертолета вышли какие-то фигуры, они медленно приближались к нам. В этот момент кто-то прыгнул мне на плечи; от неожиданности я лягнулась.
- Ты что, обалдела? - заорала на весь лес Наташа, упав на траву.
Нас окружили Скоморохова и Титова. Их лица светились счастьем. Наверное, оттого, что не они, а Наташа первой зашла с тыла. Девчонки наперебой радовались тому, что я наконец-то пришла в себя, оклемалась, очухалась. Хорошо им, не ведающим тайн. При любой посылке с небес их жизнь не претерпит изменений.
- Здоровая как конь! А мы еще переживали, что не очнешься, - сердилась Наташа, потирая ногу.
Поодаль, в стороне от общих восторгов, на крыльце бункера сидела Люся. Я уже знала, что произошло с Борисом. Забыв о безопасном положении за генеральской спиной, о тех, кто выйдет из кустов, я подошла к ней. Мы обнялись и долго-долго стояли так, прижавшись друг к другу. Все слова, какие я хотела сказать Люсе, казались мне фальшивыми, да она и не нуждалась в них. Мы обе, как одно целое, чувствовали свою вину перед Борисом, которого знали еще мальчишкой в курсантской форме, когда он травил пошлые анекдоты и восхищался девушками, а они затыкали уши от этих анекдотов. И если б нас спросили, в чем наша вина, мы бы не ответили. Ее не объяснить словами и никогда не искупить.
- Люся, - окликнул ее кто-то.
Нагруженный пакетами, перед нами стоял Гужов.
- Люся, - повторил он.
Вместе с Гужовым на запасной аэродром высадился и Иван Шкарубо. По всей видимости, он прилетел проведать своих подчиненных. Наташа ходила как именинница. В тревожном повороте ее головы, в том, как она, закусив губу, бросала на Шкарубо полувзгляд, я угадывала зарождающийся бриз влюбленности.
Я обернулась: Люся и Гужов, не приблизившись ни на шаг, стояли и смотрели друг другу в глаза. От такой вакханалии чувств я как пень в весенний день загрустила о Лелике.
Еще один вопрос занимает меня: интересно, если б Лелик мне не изменил, убивалась бы я по нему так же горячо или на порядок ниже? Думаю, что последнее.
Я достала из сумки телефон и набрала его номер. Вместе с ответом оператора "Абонент вне зоны досягаемости" на меня налетела Муза - дочь крылатого папаши.
- Варвара, куда ты звонишь? Ты хочешь, чтобы враги засекли наше месторасположение? Дай нам спокойно улететь!
Оказывается, генерал успел договориться с летчиком о доставке нас вертолетом в район большого аэродрома. Уже через полчаса, после дозаправки, мы поднимемся в воздух.
- Нам надо кое-кого прижать, - подошла ко мне Киселева.
- Шкарубо? - выпалила я первое, что пришло на ум.
- Его я сама прижму, - сказала Наташа, двинув меня плечом. - Надо прижать Титову.
Ласковыми речами мы заманили Светлану в бункер. Это из него, будто из-под земли, она явилась мне, когда я смотрела в окно. Как под конвоем, чтобы не сбежала, Наташа - впереди, я - сзади, мы вели жену особиста по узкому, слабо освещенному коридору. Миновав приоткрытую дверь, за которой брошенный Титовой коммутатор, - сейчас была ее вахта, - мы загнали нарушительницу трудовой дисциплины в тупик. По-моему, на последних метрах до нее дошло, что не просто так мы заманили ее в этот темный угол.
- Ну давайте, выкладывайте свою тайну, - волновалась Титова, пытаясь обойти нас, но мы держали позиции.
- Нет, Светочка, сначала ты, - предложила Наташа.
Не ведая о сути ни сном ни духом, я не осталась в стороне от Натальиных притязаний и поддержала подругу:
- Давай, давай, выкладывай!
- Что "выкладывай"? - нагло, руки в боки, сжигая меня уничижительным взглядом сверху вниз благодаря ощутимому преимуществу в росте, вопрошала Титова. Так смотреть на Наталию у нее просто не получалось.
- Что-что? Все! - грубым голосом, привстав на цыпочки, прорычала я.
И посмотрела на Наташу: что это за тайна, ради которой мы должны зажимать Титову в темном бункере?
- Света, откуда тебе известно, что Борис курил сигареты "Вог"? - начала допрос Наташа.
- Да ничего мне неизвестно, отстаньте.
Сильные руки жены особиста расталкивали нас по противоположным стенам. Прорвать оборону Титовой помешал мой пистолет. Оказывается, слившись в единое целое, я носила его незамеченным в своей руке с той самой минуты, как спряталась за генеральскую спину. Вырвав пистолет из моей руки, Наташа направила дуло на Титову.
- Лучше по-хорошему говори.
Даже в темноте бункера были видны капли пота, тотчас выступившие на лице нашей жертвы.
- Титов пришел с похода. Перебирая его вещи, я нашла в кармане кителя пустую пачку "Вог". Подумала, что здесь замешана баба, надавала Титову по морде, ведь сигареты "Вог" женские, сам же Титов курит всю жизнь "Приму", по-военному четко докладывала Титова. - Но Константин сказал, что перед погружением они курили с Борисом на мостике. Борис курил "Вог", потом бросил пустую пачку под ноги, а Костя поднял. Вы же знаете, какой он аккуратный. Выбросить не успел, потому что дали команду на погружение.
- И куда ты дела пачку? - не опуская пистолет, спросила Наташа.
- Выкинула, выкинула на помойку, - подозрительно охотно сказала Титова.
- Не ври. Ты ведь не поверила ни одному его слову. Что бы он ни плел, ты-то знаешь, что там замешана баба. И пока не припрешь всех теток этой пачкой, не вычислишь ту, что курила на брудершафт с Титовым, ты не выкинешь пачку. Так? - жестко произнесла Наташа, и дуло пистолета воткнулось в грудь Титовой.
- А-а, - блеяла Светка, кивая в знак согласия.
- Гони пачку! Нашлась твоя соперница, в наших краях только Варвара курит "Вог". Гони, а то нажму курок! - приказала Наташа.
На счет два Титова вытащила из бокового кармана форменного платья белую с узким ребром пачку с зеленой веточкой на лицевой стороне. Я взяла эту белую коробочку в руки и даже здесь, в этом темном углу, вспомнила запах Борькиного одеколона, которым был наполнен тот вечер.
Вот записанная его торопливой рукой криптограмма, а в ней три шестерки; с них начались все несчастья. В самом центре, словно пачку пробили кинжалом, темнела узкая косая прорезь. Если б я была криминалистом, то сделала бы два противоречивых вывода: кинжал, вонзившийся в пачку, был острый, но ржавый. Тончайший рыжеватый срез напоминал росчерк твердого стержня на белом ватмане.
Пока мы изучали пачку, Титова испарилась.
Наташа протянула мне пистолет.
- Хорошо, что не заряжен.
- Хорошо, заряженным я его сама боюсь.
Я отодвинула Титову; после промывки мозгов она примерно караулила молчащий коммутатор.
- Иди погуляй, я за тебя посижу.
Мне не пришлось повторять дважды, после демонстрации пистолета преимущество было на моей стороне. Надев на голову гарнитуру, я вставила шнуропару в гнездо, надавила тумблер вызова.
- Власов слушает, - ответил голос Лелика.
- Здравствуй, Лелик, - сказала я в микрофон.
- Вака, ты где? - выдохнул Лелик, изображая, будто давно ищет меня и вот наконец нашел.
Презрев его фальшивые вздохи, я спросила, как спрашивают о погоде или о времени. Может, чуть громче, дабы он расслышал все, что я хочу сказать:
- Как пишется: "дЕрьмо" или "дИрьмо"?
Он ответил не сразу, за молчанием я почувствовала соленый вкус пощечины на его щеке.
- Через "Е", - с горечью вымолвил Лелик. - Где ты?
Я не ответила. Вместо того чтобы выдернуть шнуропару из гнезда, оборвать связь, оборвать его голос, даже сама не зная почему, я слушала его крик: "Где ты, Варя? Где?"
Потом он тоже замолчал, и я испугалась, что вот так, внезапно, все оборвалось, и нет больше Лелика на том конце провода, но вдруг услышала его дыхание, как он слышал мое. Я - в бункере с гарнитурой на голове, Лелик - с телефонной трубкой в своем кабинете; через километры больших и малых дорог, через тундру с карликовыми березами и валунами, заросшими мхом, мы слушали друг друга.
- Ну что ты молчишь и дышишь в трубку? - тихо сказал он.
- Ты хочешь, чтобы я задохнулась? - в тон ему ответила я.
- Да ну тебя, - печально произнес Лелик.
Произнес так, что слезы защипали глаза. Я выдернула шнуропару. Меловой круг любви и ненависти сжимал сердце. Могла ли я улететь, улететь навсегда из этого города, в котором есть он, не сказав, как я его ненавижу?
МЕЛОВОЙ КРУГ ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ
Выйдя из бункера, мы с Наташей устроили совет в Филях; генерал был Кутузовым, Музу пришлось исключить из списка. А пусть не поит бедных девушек гадким кофе!
Я отвела генерала подальше от его Музы, в сторону, и продемонстрировала проткнутую кинжалом пачку "Вог". Рассказала, как отдала ее Борису, как он написал на ней три шестерки, как с этих шестерок в гарнизоне началась черная полоса. Сначала погиб рыжий матрос, потом штурман Миша, потом Борис.
Наташа вспомнила, что за день до гибели Михаила она посылала на ПЛ К-130 криптограмму с тремя шестерками, именно с этой лодки доставили обгоревшего штурмана.
От названной аббревиатуры ПЛ К-130 в моей голове что-то щелкнуло.
- Мозги, - впоследствии язвительно подытожит так и не простившая изгнания Муза Пегасовна. И добавит: - В пустой голове они всегда стучат.
- У меня щелкнуло, - возражу я.
- А это уж в совсем пустой, - останется при своем мнении Муза Пегасовна.
Но это будет потом, а сейчас, в страшном возбуждении от близости разгадки, схватив своих визави за плечи, как больной, внезапно излечившийся от амнезии, я выдаю все, что знаю о ПЛ К-130 с дискеты, найденной в генеральском сейфе. Лучше всего в моей голове зафиксировались цифры: 50 килограммов и 700 тысяч долларов. Наташка ахает. Муза Пегасовна, совершенно не умеющая быть в стороне, бодрой походкой нарезает круги вокруг нас и стремительно уменьшает радиус колеса обозрения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31