Хуже чем кипятком обваривает, потому что обжигает органическое вещество. Когда пройдут волдыри, покраснения, новая кожа нарастет - все равно уродливые следы останутся, понял, тундра? Я когда с болотца выполз, такая вялость была, дыхание перехватило, температура подскочила, думал, что сгорю. И главное, помочь некому.
Уколов неожиданно ответил:
- Тебе повезло, что никто не помог.
- Чего?
- Ничего, трави дальше.
- В ясную солнечную погоду борщевик напитывается светом, заряжается как аккумулятор. Представляешь, это тогда, в шестидесятые, борщевиком обжигались, когда он только внедрялся. Теперь он в несколько, заметь, в несколько раз больше своего кавказского предка. Он на вольной воле стал расти выше деревьев - это уже не аккумулятор, а целая электростанция. Особенно во время засухи. Тут он вообще непредсказуем. Понятно, тундра?
Наконец-то дед разговорил приятеля по несчастью.
- В задницу твои ожоги. Отчего голову мутит, ты не спрашивал?
- Должно быть, болотный газ в наэлектризованном воздухе так воздействует на организм.
- Сам ты тундра, дед. В природе нет таких токсичных мест. Она благородно не удушает животный мир. Только люди придумывают все новые яды, газы, вещества, от которых сами же и деградируют. Слушай, дед, а ты можешь спросить у твоего профессора почему одних людей там борщевик обжигает, а другие его вовсе не замечают. Там, возле тоннеля, что-то не так. Неестественно.
- Вот! Я же говорил, я письма писал, а мне не верили.
- Ничего дед, за все хорошее воздастся. Может быть, тебя даже наградят.
Напоминание Уколова о наградах больно укололо старика.
- Тю-тю мои награды, тундра. Пока я там, на пустыре, в себя приходил, какая-то гадина их сняла. Варварство, надругательство - хуже ожогов, понимаешь. Металл воруют с могил и мемориалов - поднимается рука у подлецов. А тут с живого человека награды сняли, как металл.
- Эти, что ли?
Уколов протянул старику найденный на пустыре сверток с орденами и медалями.
Поздним вечером об этом пожалел. Дед любовно и бесконечно долго прицеплял свои цацки к костюму и без устали, на душевном подъеме рассказывал о каждой награде. Когда, как и за что. Уколов засыпал, просыпался, а бодрая речь о победах и свершениях продолжалась. Дед пел свои руны о грозных битвах и пятилетках, о юбилеях и великих своих начальниках. В дремоте воскрешаемые треволнения дня сливались с потоком ветеранского устного творчества в причудливую картину.
Будто едет Уколов на увитом кумачом паровозе, две блестящих стрелы впереди в горизонт упираются. Бесконечна страна, серебристые рельсы её расчертили на параллелограммы, квадраты, многоугольники. На геометрических этих участках земли - смотрит Уколов - мама честная, - растут лопухи лопушанские, да клюква развесистая преогромная, да гигантских размеров зонты мясистого силосного борщевика. И марши играют повсюду. Разные марши в разных ячейках российской земли, зажатых дорожными насыпями. К паровозу прицеплен агитационный вагон. На крыше его установлен армейского образца громкоговоритель. И громко он так говорит: "Пусть семена упадут в благодатную почву, превратим целину в цветущий оазис!" И кто-то из окон бросает, бросает вовсю семена.
Стало трудно дышать, побежали по телу электрические разряды, Уколов крикнуть хотел: "Прекратите!", встал во весь рост и увидел... Навстречу летят самолеты с крестами на крыльях. Вот люки под днищами пораскрывались, вот щас как бом... Из люков на землю цветы повалили, все красные с черным. Тучи кровавые мака на землю упали. Люди цветы обрывают, жуют, стебли варят, смрад поднимая. Летит паровоз где-то в тундре, похоже. Там чумы стоят прозрачные и в каждом - по борщевику. Люди заходят внутрь и дышат, дышат степенно и вдосталь. Набирают в прозрачные же пакеты воздух, несут на пастбища пастухам подышать. И лишь один красноармеец в буденновке, в черном пиджаке с медалями и орденами ходит меж чумами и прокалывает их штыком своей грозной винтовки...
- Я в войну и в заполярье успел послужить, - продолжал свою песню Косюк.
Вернувшийся из дремотного кошмара Уколов подумал: "Неужели так силен этот газ, что дурманит людей в проезжающих поездах? Там поворот и машинисты слегка притормаживают. Кстати, почему машинисты тревогу не били?"
Много вопросов хотелось обдумать, но речь благодарного ветерана была нескончаемой. Лишь к полуночи герой угомонился, но поспать все равно не пришлось.
Начальник РУВД Полина Антоновна Шкворень приехала в госпиталь ровно в двадцать четыре ноль ноль. Ткнув в нос удостоверение и послав подальше контроль, поднялась на четвертый этаж, аккурат попала в ожоговое. Знала? Пришла по наитию?
Когда в палату влетела женщина в миниюбке, ещё не уснувший Косюк привстал. В полном молчании эта любопытная штучка взялась за кровать Уколова, развернула на колесиках и покатила к выходу из палаты. У ветерана отнялся язык. Это не медсестра. Халата на ней нет. Может жена? Это ж надо так соскучиться! Или сучку заказал по телефону? У нынешней молодежи с этим просто.
В больничном коридоре начальница строго спросила проснувшегося Уколова:
- Мне Буремов сказал, что у тебя срочная секретная информация.
Оперативник повертел головой, соображая как попал в белый пустой коридор.
- Валяй, Уколов, у меня ещё дел по горло. Что случилось?
- Понимаете...
- Знаю, ты обжегся и отравился газом на болоте. Это твои проблемы. По делу что-нибудь скажешь?
Уколова обидело такое отношение. Шкворень думает, будто он там прогуливался, будто отравления и ожоги в быту получены. Сказал, глядя прямо в глаза:
- Там, где я обжегся - четыре трупа.
- Ты?
- Что я?
- Чьих рук дело?
- Вон вы про что... Не знаю чьих. Скорее всего несчастные случаи.
- И это секретная информация?
- Послушайте, как бы вы ни торопились. Это важно.
Шкворень присела на край кровати и выслушала рассказ.
- Болотный газ?
- Тогда бы все болота головы мутили. Я почему заинтересовался подростки стали меньше покупать наркотики. Старые знакомые пропали. На Правобережном рынке спрос упал. Прошел слушок про какую-то балдежную электричку. Тут и дед Косюк в РУВД пожаловал.
- Чьи там трупешники?
- Бомжи. Одни кликухи знаю.
- Тогда будем осматривать утром.
- Ночью там можно работать только в железных латах.
- Если информация подтвердится, напишу в УНОН представление о награде.
- Только не на часы.
- Выздоравливай.
Шкворень взялась за ручки и вкатила кровать Уколова в палату.
- Выздоравливайте, - пожелала она обожженному ветерану.
Косюк хотел что-то сказать, но не осмелился. Лишь когда женщина вышла, дед повернулся к соседу по палате.
- Чего вы там делали, зачем она тебя укатывала?
- С тобой, дед, и так укатаешься. Ширнулись мы в коридоре, понял?
- Как не понять, дело житейское. Жена, что ли?
Уколова передернуло.
- По-твоему только с женами ширяются? Можно вообще в одиночку.
- Как это?
- Как? Набираешь шприц и ширяешь.
- Что?
- Белое. Героин.
Дед посоображал, сплюнул. Возбуждение прошло. Милиционер с женщиной в коридоре наркотики принимал. Тьфу! Или разыгрывает? Дед обиделся и заснул.
Утром в Петербург вливался поток торопящихся на работу жителей пригорода, обратный поток был значительно малочисленнее. Только на одном загородном направлении наблюдался ажиотаж. Чем-то озабоченные подростки с исступленным стремлением реализовать тайную и жизненно важную необходимость набивались в вагоны электропоезда одного направления - на Шапки. Двое оперативников уз УНОНа впервые могли видеть своих клиентов одновременно в таком количестве. Казалось, что наркоты всего города пожаловали на конгресс кандидатов в покойники.
- Знакомые все морды.
Уноновцы вчера удивлялись приказу начальника о проверке электрички. Народ болтает всякое, а им из-за слухов и газетных уток - с утра пораньше на вокзал.
- Они же не токсикоманы. В газетах писали, якобы нюхать ездят какой-то воздух и балдеют.
- Непонятно. Хотя, какая им разница от чего торчать.
Кое как войдя в набитый народом тамбур, оперативники тронулись в путь. Подростки почти не разговаривали. Они чего-то сосредоточенно ждали. Минут через десять город закончился, начались поля. Из окон люди приметили несколько милицейских машин, стоявших на каком-то пустыре, сотрудников в форме, смотрящих на электричку. Потом вдруг в глазах поплыло, легкий ветерок коснулся щек... Подростки в тамбуре повеселели. Оперативники все понимали, находились в здравом смысле, но делать что-либо не хотелось. Приятное, крепкое и в то же время легкое тело, исчезнувшие заботы... Хотелось ехать и ехать куда-то вдаль.
- Вот почему машинисты и контролеры помалкивали. Мне хочется, чтобы этот электропоезд был всегда. Я хочу ехать и ехать...
Полина Антоновна Шкворень лично возглавила оперативно-следственную группу. Ранним утром, выйдя из машины, она смотрела на первую проходящую электричку. Следователь прокуратуры задерживалась. Сколько ни говори, сколько ни ругайся, это неискоренимо. Бед много, следователей мало, а о транспорте и говорить не стоит. Что у милицейских, что у прокурорских с колесами вечная беда. Чтобы не злиться, Шкворень приказала себе:
- Терпеливо ждем.
Но уже через пол минуты не выдержала:
- Приступайте. Дойдете до трупов - перекур.
Начальник военизированной пожарной части Владимир Михайлович Барсуков был поднят Полиной Антоновной глубокой ночью и проинструктирован. Его бойцы должны были сжечь, выкосить, выкорчевать заколдованные заросли, в которых чуть не погиб от ожогов выдающийся оперативник по наркотикам Уколов. Пожарные взялись за работу без энтузиазма. Сейчас им хотелось, чтобы где-нибудь в районе вспыхнул пожар. Они бы лихо снялись с этого места чтобы заниматься своим прямым делом. Караул роптал:
- ВПЧ каждой дырке затычка. Заставляют заниматься всякой ерундой. .
Узнав о приказании расчистить участок земли возле железной дороги, личный состав части решил, что какой-то начальник собирается их силами решить личные проблемы.
- Наверняка садовый или огородный участок. Нашли дураков.
Утром начальник караула без тени смущения спросил Барсукова:
- Хозяин с ребятами расплатится?
Командир не понял:
- За что?
- За раскорчевку.
Владимир Михайлович покраснел. Старый пожарный всегда краснел, когда его подозревали в чем-то нехорошем.
- Начальник РУВД попросила. Там заросли, через которые не пройти до места происшествия.
- А мы при чем?
Совестливый Барсуков отвернулся. Эх, до перестройки можно было поагитировать, дескать, для общего дела надо, ради раскрытия преступления, для установления справедливости. Теперь важен один вопрос - заплатят или не заплатят.
- При том, что у милиционеров нет такой экипировки, как у нас. Говорят, что те заросли обжигаются.
- Пусть менты берут наши робы и корчуют участок.
- Давайте выедем, на месте посмотрим.
- А если где пожар случится?
- По рации сообщат. Выедем оттуда прямо на пожар.
На месте выяснилось, что речь шла о том самом болотце, про которое в последнее время стали писать в газетах. Встретившая пожарных женщина в форме подполковника милиции сделала комплимент выправке бойцов, посетовала на общие проблемы с зарплатами, а потом рассказала об опасностях предстоящей работы и о трупах, которые важно найти.
- Пробейтесь сквозь заросли, ребята, а мы следом. Говорят, там дальше какой-то газ действует на сознание, будьте поосторожнее. Противогазы у вас есть, надеюсь?
К удивлению Барсукова бойцы не стали задавать вопрос об оплате И когда Шкворень приказала приступать, молча пошли в камыш. Полина Антоновна тоже сопровождала их и подбадривала.
- Вы нас очень выручите, мальчики. Говорят, что вот эти растения обжигают.
Все ещё сомневаясь в способности растения причинять человеку такие увечья, Шкворнь легонько коснулась ладошкой толстого стебля борщевика.
- Ай!
Пожарные увидели, как ладонь милиционерши стала быстро краснеть. Женщина дула на неё и уговаривала:
- Поосторожней, ребята. Может, это только цветочки. Там дальше лежит несколько трупов. Кто знает от чего они...
Громко затарахтела мотопила, заухали топоры, в сухом камыше вспыхнуло пламя. Шум этого штурма неожиданно перекрыло многоголосое ура с акцентом. Это из своих укрытий выползли "лица кавказской национальности" и громко приветствовали начало работ.
Лицами были азербайджанцы, в основном из Ленкорани. За два последних дня продажа маковой соломы снизилась наполовину. Проведя собственное расследование, клан наркоторговцев узнал о причине. Азеры, как их ещё называют в народе, собрались у метро "Озерки" или , как называют в народе, "Айзерки" и толпой приехали уничтожить злосчастное место. Опоздали. Место было окружено милицией. Когда же намерения извечных врагов стали выражаться в наступлении на болото, азербайджанцы приветствовали это криками ура.
- Проверить документы! - скомандовала Шкворень.
Все равно сотрудники милиции стоят пока в бездействии. Пусть разомнутся. Направившиеся исполнять приказание на время замешкались, потому что в этот момент из кустов внезапно показался кто-то черный и худой. Он с руганью и криком бросился на разожженный пожарными костер и размахивая грязной курткой стал его тушить. Он кричал:
- Уйдите прочь, антихристы! Сгорите все в геенне огненной, аки камыш сей горит и гибнет! Клочок земли обетованной, средоточие царства божия на земле уничтожить хотите, отступники. Тьфу на вас трижды. Чтоб вам стакана полного не перепало, чтоб фарту не было на воле, а на зоне подогрева. Чтоб вас ломало так, как вы ломаете смоковницы вот эти.
Бомж верещал так заполошно, горько и отчаянно, что и пожарные остановились, рев мотопилы затих. Одна только Полина Антоновна знала что происходит. Возомнивший себя то ли сталкером, то ли уполномоченным неба бомж Никандр защищал одурманивающее мозги место.
- Раскольников, посадите его в воронок, пусть ждет своего часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35