Девочки переживали за нас с Серегой.
В киоске на рынке сидела Света, она помогала Кате принимать товар.
– Свет, если ты не устроилась на работу, возвращайся к нам, – сказал я.
– Мое место освободится через неделю, – покраснев, сказала она. – По утрам у меня обучение, а днем я – свободна. Зашла поболтать, решила помочь.
– Если не секрет, куда ты устраиваешься?
– Пока секрет, боюсь сглазить.
Я почему-то решил, что она врет. Наверняка не было у нее никакого места, никто ее не ждал. Может быть, ей надоела неопределенность наших отношений и она подумала, что я ее удержу, предложу выйти за себя замуж или что-то в этом роде.
– Если не получится, мы всегда рады будем тебя принять, – сказал я.
– А как у тебя с той девушкой? – спросила она.
– Нормально, – не стал отпираться я.
Катя посмотрела на меня с осуждением. Она была полностью на стороне Светы.
Я собрал все деньги в кучу, разложил по-купюрно и пересчитал. Получилось восемьдесят штук. За три дня – это совсем не густо. Дома у меня лежит двадцать с той недели, и тысяч пятнадцать из тех, что остались после ресторана. В принципе, вполне хватит. Если мы должны армянам сотку, и десять отдать, как предоплату, то еще останется пять на непредвиденные расходы.
Тигран почему-то все еще не позвонил, я вышел к машине и повторил той же тетке свое пожелание, мне не терпелось с ним рассчитаться.
Дома я еще раз пересчитал деньги, три тысячи отложил в задний карман джинсов на расходы, а две убрал во внутренний карман куртки. Целую неделю мне предстояло жить у Гали, а это как небольшая командировка. Я сел и написал список вещей, которые необходимо взять с собой. Получилось довольно много. Решив, что все это ерунда, и я всегда смогу заехать за чем-нибудь домой, я сократил список до ванных принадлежностей, пары трусов, пары носков, футболки и трико. Этого вполне хватит, чтобы был повод вернуться, если мы поссоримся. Пока я собирал вещи, позвонил армянин. Мы договорились встретиться в конторе у его брата.
Раньше, при Советском Союзе в нашем городе армян было больше, и они были богаче. Теперь их можно было пересчитать по пальцам. И все эти армяне, или большая их часть сидела в огромной комнате одного из корпусов научно-исследовательского института, куда я вошел в поисках Тиграна. Они мило беседовали в свойственной им манере, хотя человеку несведущему вполне могло показаться, что вот-вот начнется драка. Один из рабочих, увидев меня, что-то крикнул, и появился Тигран. Он отвел меня в соседний кабинет, где попытался напоить коньяком, накормить мясом и какой-то травой. Я отказался, но пока они три раза считали деньги, выпил две огромных кружки чая с печеньем.
– Коля, дорогой, – убрав деньги в сейф, сказал Тигран. – Я очень рад. И тебя и Сережу я очень люблю и уважаю. Мы завтра же приступим к работе, – он сделал решительное лицо, щелкнул пальцами и добавил. – Нет – сегодня! Ты заплатил вперед, значит, у тебя все хорошо. Если не будет задержки с материалом, мы закончим на неделю раньше срока. День и ночь будем пахать.
Его распирало от любви ко мне. Кое-как вырвавшись из пылких объятий, заразившись его энтузиазмом, идя на поводу внезапно охватившей меня радости, я беспечно потратил тысячу в продуктовом магазине на всякие заграничные вкусности. Что-то в моей жизни стало меняться в лучшую сторону, по этому поводу мы сегодня с Галкой закатим пир. Когда я выехал на трассу, уже совсем стемнело, настроение у меня было приподнятое, можно сказать – отличное, если бы не дал о себе знать выпитый чай. Мне не нужно было пить столько чая, мой мочевой пузырь был готов лопнуть. Пару раз я даже собирался остановиться и сбегать в кустики, но лень оказалась сильнее.
Пикнул смартфон. На него пришло сообщение оператора о новом тарифе «для друзей». Называешь номер друга и платишь в два раза меньше. Слово «друг» натолкнуло меня на мысль. Я прижался к обочине и открыл рабочий стол. «Второй эшелон», – говорил Игорь. Если первый – близкие и родственники, то второй – друзья. Кто у него друзья? Я стал вспоминать всех, кто пришел на похороны. Я подставлял их имена и фамилии в качестве пароля, но ничего не происходило. Я попробовал Ефимов, потом Ефим. Опять мимо. Попробовал Чебоксаров. А почему бы и нет? Папка не открылась. Наверное, это не правильная идея. Может быть…
Я набрал: «дальтоник».
Шторка отползла в сторону и папочка открылась в формате excel.
У меня задрожали руки. И не от того, что я вот-вот прикоснусь к чужим секретам. Просто этот пароль, как признание в любви и клятва в дружбе. Прости меня Игорь, за сомнения и черствость!
Глаза зачесалиь.
Чтобы овладеть собой мне понадобилось пять минут, и еще две, чтобы изучить открывшуюся папку понять, кто убийца. Я пристегнул ремень и ударил по газам.
Когда я подъехал к воротам и увидел, что по близости нет ни одной машины, я немного успокоился. В конце-концов мою догадку еще нужно доказать. Я припарковал машину и попытался взять с заднего сиденья пакет с продуктами, у него порвалось дно, и все сверточки, баночки и коробочки рассыпались по салону. Я открыл дверь, чтобы в машине загорелась лампа, и принялся собирать продукты в пакет с одеждой, а то, что не вместилось, рассовал по карманам. Ноша получилась внушительной, чтобы не оторвались ручки, я взял пакет двумя руками, прижал к груди и ногой захлопнул дверцу машины. Ключи и телефон остались внутри. Я поставил пакет на капот, опять открыл машину, засунул смартфон в единственный свободный левый задний карман джинсов, опять закрыл машину, нажал кнопку сигнализации и услышал щелчок закрывающегося центрального замка.
Я толкнул коленом приоткрытые ворота, вошел и пнул пяткой, чтобы захлопнуть. Дверь тоже не была заперта. Я надавил на нее плечом, боком вошел в прихожую, поставил пакет на тумбочку и защелкнул щеколду.
Развернувшись в сторону холла, я увидел лицо Ефимова, летящий в мою сторону кулак, почувствовал сильнейший удар в нос, который откинул меня на косяк. В глазах расплылось и потемнело, но сознания я не потерял. Попытавшись встать, я получил еще один такой же удар, который окончательно свалил меня на пол. Меня поволокли в зал, усадили на стул и защелкнули за спиной наручники. Голова гудела, глаза отказывались открываться, из носа на новую рубашку текла кровь. Ситуация с наручниками была до боли знакомой, совсем недавно мне пришлось испытывать точно такие же ощущения. Так и привыкнуть не долго.
Когда глаза все же удалось открыть, я увидел сидящего передо мной на корточках Ефимова, а чуть поодаль – его двоюродного брата. Как же его зовут? Кажется, Толик. В руках у него было двуствольное ружье. Ефимов смотрел на меня с ненавистью. Это был совсем другой человек, не тот Витек, которого я знал. Во-первых, он был без очков, наверное, в линзах, потому что совсем не щурился, во-вторых, на его лице сейчас напрягались совсем другие мышцы, эти мышцы отвечали за гримасы агрессии и предназначались для того, чтобы напугать противника. Нормальные люди этими мышцами никогда не пользуются. И, в-третьих, взгляд его был полон злобы, как у психически больного человека. Я окинул взором комнату и увидел Галю. Она тоже сидела на стуле, но в отличие от меня, была к нему привязана. По щекам ее текли слезы, а в глазах застыл ужас.
– Ну, пришел в себя? – спросил Ефимов и приподнял указательным пальцем мою голову за подбородок. На руках у него были надеты тонкие резиновые перчатки, так же как и у его двоюродного брата, на ногах у обоих – новенькие кеды.
– Я только что тебя вычислил, – сообщил я.
– Поэтому мы здесь. Мы пришли, чтобы тебя убить, – сказал Виктор. – И твою подружку теперь придется тоже.
– За что?
– За то, что ты видел, как этот идиот убивал Угланова, – указал он рукой в сторону Толика.
– Я не идиот, – сказал Толик.
– Он – прапорщик, – уточнил Ефимов. – Бывший.
– Я ничего не видел, – возразил я, пытаясь сосредоточить свой взгляд. В глазах новогодней метелью кружили серебристые искорки.
– Нелька сказала, что видел, – нахмурился Виктор.
– Я бы никогда его не узнал. Я видел только спину, и то всего одну секунду.
– Хорошо, пусть, ты его не видел, но машину его ты не мог забыть!
– Светлых девяток полным-полно. А на номера я не смотрел, да и не увидел бы, было слишком темно.
– При чем здесь номера?! – заорал Ефимов и опять что есть силы врезал мне по носу. – При чем здесь номера, пидор! Не прикидывайся идиотом.
Я чуть не упал со стула. До меня только сейчас дошло, что дело обстоит очень серьезно, и эти ребята не шутят. Я наконец-то испугался и начал лихорадочно соображать о том, как мне выпутаться из этой ситуации. Во время удара я изогнулся, и мои скованные в наручники руки коснулись смартфона, торчащего из заднего кармана.
– Я не прикидываюсь, – сказал я. – О чем ты говоришь?
– Если ты видел его машину, то ты никогда ее не спутаешь ни с какой другой!
– Ничего особенного я не заметил.
– Не ври! – он опять саданул меня по переносице. – Как ты мог не заметить желтую машину с лиловой молнией через весь кузов на обеих дверях! Этот идиот купил ее у гонщиков в Тольятти.
– Я не идиот, – сказал Толик.
– Ты – конченый идиот, – заорал Ефимов. – Ты поехал на дело на разукрашенной машине и поставил ее прямо под фонарем.
– Я не идиот, – спокойно сказал Толик. – У меня нет другой машины.
– Ты мог бы поставить ее за квартал от офиса.
– Ага, и идти целый квартал с ружьем на плече, как часовой.
– Ружье можно разобрать, – орал Ефимов.
– А если бы что-то случилось, – резонно заметил Толик, – то мне пришлось бы бежать целый квартал. Я ведь внимательно осмотрел все вокруг, его москвич я тоже видел, он был пустой.
– Я нагнулся за веревочкой, – вставил я. – У меня тумблер перегорел.
Пока они ругались, я пытался вспомнить, как мне открыть рабочий стол и как он выглядит. Чтобы набрать номер полковника, мне нужно нажать на его фотографию, только вот где она расположена? Я немного вытянул телефон из кармана и указательным пальцем правой руки водил по кнопкам, силясь их представить, при этом я должен был говорить.
– Не ругайтесь, – сказал я. – Я дальтоник, не вижу синий цвет, поэтому и не разглядел вашу полосу. Виктор, ты забыл, что Игореха всегда меня называл дальтоником?
– При чем здесь синий? – опять заорал Ефимов. – Я же сказал: полоса – лиловая!
– Это из школьной программы, – объяснял я, а сам водил пальцами по телефону. – Желтый цвет получается, когда смешивают зеленый и красный, а лиловый – когда красный и голубой. В свою очередь голубой получается от смешивания зеленого и синего, а синий я не вижу! Остаются опять зеленый и красный, а это – желтый! Ваша лиловая полоса кажется мне желтой, а желтый на желтом хрен увидишь, особенно в потемках. У меня и так одна желтизна, да зелень перед глазами. Так что, ни шиша я не видел, кроме его спины и марки машины. Ни какой я не свидетель.
– Ты мне голову не морочь, – немного спокойнее произнес Ефимов. – Хотя теперь уже поздно, все равно нам придется вас убить.
Так, этой кнопочкой я открываю меню, потом нажимаю в верхний правый угол экрана и вхожу в рабочий стол. Теперь нужно сориентироваться, где висит ярлычок с полковником. Вроде справа, самый первый. Проверю еще раз. Я провел пальцем по кнопкам и по экрану. Вроде все правильно.
– Я замучился за тобой бегать, – сказал Толик. – Вначале ждал у стоянки, когда ты приедешь на москвиче, приехал, часа два бухал с охранниками. Думаю, на руку. Дождался, сбросил с моста, оказалось – не того. Потом ждал, когда ты приедешь на десятке, а ты ее почему-то оставил около дома.
– Так это ты мою машину разбил? – удивился я.
– Нет, вот этот псих, – Толик указал рукой на Ефимова. – Мы вместе были. А вчера я ждал у стоянки, он – у подъезда, а ты вообще не приехал. Так что замочить тебя – дело чести.
– О какой чести вы говорите, – неожиданно вмешалась в разговор Галя. – Вы – подонки.
Большим пальцем правой руки я нажал вначале кнопочку для открытия меню. Две секунды на открытие. Теперь в верхний правый угол. Две секунды на рабочий стол. Теперь жму предположительно на портрет полковника. Двадцать секунд на набор, еще шесть секунд до первого гудка и десять, чтобы полковник снял трубку. Я пытался слизывать с губ кровь текущую из носа, но не успевал, и она затекала под рубашку.
– А зачем вы убили Игоря? – громко спросил я.
– За дело, – слегка удивился Ефимов.
– Он тебе деньги одолжил? – не унимался я. – Он думал, что ты – его друг. А ты его за его же деньги…
– Давай с ними кончать, – произнес Толик.
– Подожди, – остановил его Ефимов. – Ты кто такой, откуда ты вообще взялся? – обратился он ко мне. – Ты ведь гондон! Я тебя в упор не видел. Это меня должны были поставить вместо Игоря. Я его лучший друг, я – его компаньон. Мы вместе начинали. Я тебя ненавижу!
– Давай я ему башку прострелю, – вызвался Толик.
– Постой, – опять остановил его Ефимов. – Это то же самое ружье? – спросил он у Толика.
– Да.
– Не будем стрелять, чтобы менты не связали их с теми. Нужно голубков как-то по-другому порешить, чтобы подумали, что это – бытовуха, может из-за этой бляди, – он указал на Галю. – Может, с целью ограбления.
– Может пришли грабить, думали, что это – хозяева, – подхватил Толик. – Пытали на счет денег, а они не знают. Вот и замучили.
– Тогда на телах должны остаться следы пыток, – с восторгом воскликнул Ефимов.
– Это мы устроим, – заверил его Толик.
«Это не может быть явью», – думал я. – «Это сон».
– Ну, что, голубки, ссыте? Сейчас мы вам будем резать носы и уши.
«Полковник уже все слышит. Нужно назвать адрес», – подумал я. Но адреса я не знал. Чтобы остановить кровь я запрокинул голову, и соленая жидкость потекла через носоглотку прямо в пищевод. Потолок был украшен лепниной. На гипсовых цветках осела пыль, а на стыках кое-где появились трещины. «Надо бы подмазать цнементом, а то отвалится, – подумал я.
– Хочешь, голуба, – обратился Ефимов к Гале. – Я у твоего дружка прямо на твоих глазах ухо отрежу?
– Вы что, прямо здесь нас убьете? – спросил я, опустив голову. – Прямо здесь, на десятом километре Московской трассы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32