– Буду здесь без пяти.
– Спасибо что подвез. Пока, – она ушла, оставив в салоне запах больницы. Именно такой запах мне и нужен. Запах прошлого и нежности.
Я поехал домой, чтобы подкрепиться. После еды мне захотелось сделать что-нибудь полезное. Такое бывает редко, поэтому, чтобы не упустить момент, я принялся мыть окна. По-моему, я не мыл их с прошлой весны.
Заходящее солнце играло с потеками на стекле. Они становились похожими на кровь.
Позвонила Жанна:
– Как дела? Чем занимаешься?
– Мою окна.
– Фу, проза. Помочь?
– Спасибо, я уже заканчиваю, – в принципе от секса я бы, конечно, не отказался, но я все еще думал про Галю, мысли были светлыми и высокими и расставаться с ними не хотелось.
– У тебя все нормально?
– Да вроде.
– Последствий нет?
– Нет.
– А мне Антон фингал под глаз поставил.
– Бьет, значит, любит.
– Мы расстались. Я за тебя переживаю. У него дружки – настоящие подонки.
– Спасибо.
– А у меня завтра день рождения. Приходи.
– К сожалению, уже приглашен.
– Что, тогда пока? – не стала навязываться она.
– Пока.
После окон я вытер пыль, пропылесосил ковры и вымыл полы. Все сверкало и искрилось. «К чему это ты готовишься?» – напрямую спросил я себя и сам себе ответил: «Даже не думай! Завтра она к тебе все равно не пойдет».
Я поехал на стоянку, когда стемнело. На улицах было необычайно людно. Прохожие шли парами или небольшими группами, как мне показалось в одном направлении, в сторону набережной. Они шли не спеша, прогуливаясь, хотя, похоже, у всех была одна цель. Такие толпы собираются перед или после концерта, но поблизости не было ни одной концертной площадки.
Я не стал ломать себе голову над необычным явлением, у меня было много иных насущных тем для размышления, в частности неплохо было бы проанализировать сложившееся положение, разложить события по полочкам и разобраться в ситуации. Все мои действия казались мне спонтанными и хаотичными, неплохо было бы сосредоточиться, но мне никак не удавалось, меня постоянно закидывало куда-то в сторону. Я думал про Игоря и про Хакимова. В наше время убивают в основном из-за денег. Передел рынка.
Значит, существует кто-то третий, в чьих интересах обезглавить две крупнейшие фирмы. Тут нужно присмотреться к действиям остальных игроков. Завтра обязательно ознакомлюсь с данными на конкурентов. Еще мне не давали покоя пропавшие деньги. Это тоже зацепка. Почему-то мне казалось, что эта информация записана в смартфоне под паролем. Нужно думать о пароле. Мне казалось, что если я еще чуток поднапрягусь, то меня осенит. Вместо этого на ум лез Антон со своей гитарой, в конце концов, я мысленно послал парня ко всем чертям, и злорадно подумал, что, наверняка, он сейчас мучается самой тяжелой стадией кровавой икоты.
На стоянке все уже знали о том, что случилось с Серегой. Меня засыпали вопросами о состоянии его здоровья. Естественно, в будке у охранников пили, само собой, кроме сторожей там было много посторонних людей, которых я видел впервые. Но все они знали Серегу и живо интересовались его самочувствием. Вся эта братия слегка меня недолюбливала, я для них был не свойский человек.
В сквере, на полпути к остановке, в самом темном месте, куда не проникал свет фонарей, я услышал за спиной отдаленный топот. Сквозь кусты мелькнул темный силуэт. Человек бежал в мою сторону. Он бежал очень быстро. Он бежал за мной.
Не разбирая дороги, сквозь колючий кустарник, отмахиваясь от хлещущих по щекам веток, спотыкаясь о пеньки, я кинулся на шум машин и голоса людей. Я не оглядывался, но точно знал, что он не отстает, что он где-то рядом, я чувствовал его горячее дыхание. Я уже давно не бегал, а так быстро я не бегал никогда. Прошла всего лишь пара секунд, а я уже выскочил на угол магазина и влетел на остановку.
Смешавшись с толпой и слегка успокоившись, я стал ждать, не покажется ли мой преследователь. Я так напряженно вглядывался в то место среди деревьев, откуда выскочил сам, что чуть не проворонил его. В отличие от меня он бежал по дороге. Он бежал трусцой, может, чуть побыстрее. Не останавливаясь, он миновал остановку. Он смотрел под ноги и перепрыгивал через лужи. Это был спортсмен.
9.
– Христос воскресе, – заплетающимся языком промямлил дядя Миша и попытался меня поцеловать.
– Воистину воскресе, – ответил я, но успел ткнуть кулаком в грудь, чтобы удержать на расстоянии руки и избежать небритых лобзаний. – Ты что это с утра готовый?
– Дак ведь пасха, же. Разговляюсь.
– Я что-то не заметил, чтобы ты, дядя Миша, постился.
Дело происходило в девять часов утра в воскресенье, около нашего подъезда. У меня была куча забот. Я шел на стоянку, чтобы взять «москвич» и до поминок успеть развести по точкам пиво.
– Тем более что ты, вроде как коммунист, – добавил я.
– Я, конечно, коммунист. Но коммунисты не против бога. Мы теперь другие, – он оставил попытки приблизиться ко мне на расстояние вытянутых губ, и решил поговорить. – Скоро на выборах вашим демократам полная хана. Скоро мы придем к власти.
– А зачем тебе власть, дядя Миша?
Он задумался. Воспользовавшись замешательством, я сумел пробиться в проход между ним и скамейкой и покинул поле идеологической битвы, не дав разгореться конфликту.
Мне стало понятно, что вчера вечером люди шли в сторону церкви, чтобы посмотреть крестный ход и помолиться. Я подумал, что мне тоже не помешало бы сходить в храм и поставить свечки за здравие, свое, матери и Сереги с его семьей, а также за упокой души Игорька. Интересно, можно ли молиться за процветание бизнеса?
Пиво мне пришлось поискать. Наконец, на оптовой базе я наткнулся на дешевый «Хольстен», попутно купил «Баварию», «Белого медведя» и десятиградусный «Амстердам». Продавец уговорил меня купить новую «Балтику» с медом.
К одиннадцати я уже объехал все точки и в принципе остался доволен ассортиментом. На строительстве павильона, куда я заглянул по пути, работы не велись. Внутри на грязной раскладушке около обогревателя сидел, прижав к уху маленький приемник, старый армянин, которого я раньше не видел. На все уговоры открыть входную дверь он отвечал энергичным поворотом головы.
Я вспомнил, что через две недели нам придется выложить кругленькую сумму за эту точку или распроститься с павильоном, и мне стало грустно. Серега уже выбыл из борьбы, а мне одному не справиться. Вся надежда на Спарыкина. И еще мы должны армянам.
Я позвонил Ольге. Ее не оказалось дома. Какая-то женщина сказала, что она уехала в больницу. Я тоже решил проведать своего товарища. Купил сок и йогурты и отправился в реанимацию. Видимо Оля, или ее родня уже подмазали кого надо, потому что на этот раз меня впустили но заставили надеть белый халат, полиэтиленовые мешки поверх ботинок и снять куртку. Ольга была там. С Серегой все было в порядке. Он спал. Я договорился с Олей, что завтра утром заеду к ней за ключом от гаража, в который Сергей выгрузил воду, мы немного поболтали о пустяках, и я поехал на стоянку.
Я поменял машины, предварительно достав из-за пассажирского сиденья «москвича» завернутую в газеты водку. Я сложил бутылки в парашютную сумку, которая всегда валялась в багажнике «десятки» на всякий случай. Потом заехал домой и переоделся. Помня о том, что Спарыкин назначил мне встречу до или после поминок, я отправился пораньше, потому что разговор предстоял долгий.
Я пришел не первый. Стол уже был накрыт. За ним сидели родители Игорька, рядом стояла Нелька, все трое плакали. Они так обрадовались моему приходу, что мне стало неловко. Мы по очереди обнялись, я отдал сумку с водкой Неле, она ушла, а я присел рядом со стариками. Я очень боялся этого момента, уйти сразу было бы неправильно, а разговаривать с ними у меня не было ни сил, ни слов. Мне казалось, что я не так сильно, как они переживаю эту потерю, я считал себя слишком черствым для глубоких соболезнований и боялся, что слова мои будут фальшивыми и все заметят эту неискренность.
Мои опасения были напрасными. Мы молчали, просто сидели, обнявшись и всхлипывали. Через минуту к нам подошли люди, они что-то стали говорить родителям Игоря, а я воспользовался моментом и отошел в поисках Нели.
Она стояла на кухне и курила в форточку. Я встал рядом и стал смотреть в окно. В доме напротив мужик в серой майке прямо с балкона хлопал пыльный половик. Этажом ниже на веревках сохли белоснежные простыни.
– Как дела? – спросила Неля.
– В вашей фирме все в порядке. Есть пара вопросов, но, это потом, когда придет подполковник.
– Он теперь полковник.
– О! То-то я его два дня найти не мог, видимо отмечал.
– Там вообще интересная ситуация, – оживилась Неля. – Мне его жена звонила, плакалась. Мало того, что он очередное звание получил, он еще и из семьи ушел. Встретил старую зазнобу, собрал вещи, сказал: «Прости, дорогая», и ушел. Два дня скрывался от всех, видимо, что-то типа медового месяца, потом вышел на связь, но где живет, не говорит.
– Что это он под старость лет?
– Ему сорок два.
– Серьезно?! – я поразился. – А я давал ему не меньше полтинника.
– Да, выглядит он неважно. Водка, курево, работа.
– Он еще молодой, – я помолчал. – А вообще-то следующий шаг – генерал.
– Вот, вот! Постарайся найти с ним общий язык, он – перспективный товарищ.
– Слушай, Нель, вы в январе – феврале никаких крупных покупок не делали?
– Насколько крупных?
– Ну, там, квартиру, может, гараж подземный, может, дачу? В пределах миллиона?
– Нет. А что?
– После нового года Игорь вытащил из оборота миллион, записал, как долг, но не вернул. Аркадий считает, что он эту сумму превратил в дивиденды.
– Я ничего об этом не знаю. Спроси у Спарыкина, они все всегда решали вместе, я не особо вникала в денежные вопросы.
Я заметил, что Неля встревожилась. Когда она наполовину докурила вторую сигарету и выбросила окурок в форточку, мы вместе прошли в комнату. Меня посадили на угол, около коридора. За столом было всего два пустых стула, один из которых, естественно, предназначался Спарыкину.
– Подождем еще пять минут, – сказал Нелькин отец.
Через минуту тягостного молчания появился Спарыкин. Он вошел в незапертую входную дверь, исчез на секунду в ванной, потом сел за стол и сразу же взял слово. Он говорил четко и ясно, как на митинге. Надо отдать ему должное, он говорил красиво. Я бы так не смог. Все выпили. Я пригубил компот. Когда встал Игорешкин тесть, в дверь позвонили. Видимо, Спарыкин по привычке повернул за собой замок. Открывать пришлось мне.
Опоздавшим оказался Ефимов, увидев меня он впал в ступор и секунды две таращился на меня, не в силах вымолвить ни слова. Наверное, именно так выглядят люди, увидевшие привидение.
– Что с тобой? – спросил я.
– Сейчас пройдет, – он указал рукой на сердце. – Что-то прихватило.
– Понятно. Не знал, что ты сердечник.
– Иногда мотор пошаливает, – он быстро взял себя в руки.
Мы сели. Я съел все без остатка, выпил три стакана компота, особенно налегал на блины и мед. Слова я не брал. После еды никто уходить не торопился. Я вышел на балкон, мне было жарко. Следом за мной вышел Ефимов. Лицо у него было скорбное.
– Ну что, отошло? – спросил я.
– Все в порядке. А как у тебя дела?
– Ничего хорошего. Мало того, что неприятности в рознице, так еще и напарник в больницу угодил.
– Что с ним?
– Упал с моста, весь переломался.
– Пьяный что ли, был?
– Похоже на то, – я не стал вдаваться в подробности.
– Сильно?
– Чуть живой.
Виктор понимающе поцокал языком.
– Что-то я твоей машины не вижу, ты что, пешком? – спросил он.
– Вон она, под дубом.
– Где?
– Да вот же! Белая «десятка».
– У тебя вроде как «москвич»?
– «Москвич» – это наша с Серегой служебная тачка, а «десятка» – моя личная.
– Тогда все понятно.
– Что понятно?
– Это я так. Просто никогда не видел тебя на «десятке».
На балконе было сыро. Тапочки, которые мне дала Нелька, промокли. Я украдкой посмотрел на ноги Ефимова. Он был в ботинках. Я вспомнил, что он не снял обувь, он даже и не подумал ее снимать. Под рубашку проникла весенняя прохлада, стало зябко.
– Я очень тороплюсь. Как ты думаешь, – спросил Ефимов. – Если я уйду прямо сейчас, самый первый, это будет удобно?
– Вполне, – сказал я. – Вслед за тобой разойдутся остальные. Просто первым никто не решается, – добавил я и зашел в комнату, боясь простыть.
Ко мне подошел Пашка, он отвел меня в угол комнаты, усадил в кресло и по секрету, шепотом стал рассказывать, о том, что мама, бабушка и дедушка разрешили ему, наконец, купить собаку. Он никак не мог решить какую породу ему выбрать, добермана или пуделя. Потом он рассказал, как в комнату к дедуле залетела синица и обкакала его газеты. Потом он убежал, а я остался в кресле и стал ждать, пока Спарыкин закончит разговор с родителями Игоря. Спарыкин разговаривал из вежливости, он несколько раз бросал в мою сторону нетерпеливый взгляд и пожимал плечами. Наконец ему удалось вырваться от стариков, он пошел в сторону двери, кивнув мне головой, приглашая следовать за ним. Спарыкин курил у подъезда, он кашлял и свистел при выдохе.
– Поздравляю, – сказал я при пожатии.
Спарыкин внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, нет ли в моих словах подвоха.
– Вы теперь полковник, – пояснил я.
– Спасибо, – нехотя поблагодарил он. – Выкладывай, что там у тебя.
– Я понемногу вникаю в суть дела, – осторожно начал я. – По ходу у меня возникло несколько вопросов.
– Ну.
– Во-первых, Игорь пользовался кредитами.
– Какими кредитами?
– Брал взаймы деньги в своем банке.
– Этого не может быть.
– Это – факт. Мало того, для него была открыта кредитная линия.
Полковник погрустнел. С него как-то сразу сошел весь понт.
– А ошибки быть не может? – с надеждой спросил он.
– Есть документы. Какая может быть ошибка?
– И сколько мы должны?
– Мы, то есть вы, нисколько не должны. Все кредиты погашены, проценты выплачены еще в прошлом году. Ничего страшного в этом нет, я, например, обеими руками – за.
– Это уже лучше, – облегченно вздохнул Спарыкин. – А я ведь ему полностью доверял.
– Видимо, он не смог вас переубедить, – ехидно сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32