Расскажите, что случилось.
- Во всех окнах болтаются какие-то веревки. Жена сдуру выстрелила в окно в спальне.
- Там кто-нибудь был?
- Не знаю. Темно, - шипел Будякин. - Говорит, случайно на курок нажала.
- А-а, ну, тогда ничего страшного. Главное, не простыньте сейчас. Стекла-то вылетели?
- А ты не зубоскаль! - рассердился Будякин.
И тут в дверь длинно позвонили. Будякин так и застыл с раскрытым ртом. Он услышал, что жена с кем-то разговаривает через дверь. Потом забрякали замки.
- Сеня, милиция приехала! - крикнула из коридора жена. - Спрашивают, что случилось?
- Ну так и скажи, как в окно пальнула! - Он снова поднес мобильник ко рту. - Слышь, Старков, милиция уже явилась, а ты где?
- Уже на подходе, тридцать секунд, - отозвался командир "старфорсов". - Горелову надо звонить?
- Звони конечно! И жду тебя!
Будякин закрыл трубку, выключая связь. Прошел в прихожую, где уже горел свет. Молоденький сержант переминался с ноги на ногу, слегка робея перед богатой обстановкой начальственной квартиры.
- Я извиняюсь, сообщили, что у вас были слышны выстрелы.
- Один выстрел всего, да и тот в окно, - недовольным тоном сообщил Будякин и неприязненно взглянул на сержантика.
- Степанов докладывает, - милиционер ткнулся лицом в черный брусок рации, - хозяин квартиры подтверждает один выстрел в окно.
Рация прохрипела и прогавкала в ответ что-то нечленораздельное. Но сержант, наверное, умел переводить этот хрип и лай на человеческий язык, потому что снова спросил у Будякина:
- Фамилия ваша как?
- Серафим Будякин, - мрачно представился заместитель мэра и поковылял вон из коридора.
Сержант повторил и рация буквально взорвалась хриплым лаем.
- Товарищ Будякин! - закричал милиционер. - Не подходите к окну, не затаптывайте следы преступления. Сейчас подъедет опергруппа. Мне велено тоже пока здесь оставаться.
- Да пошел ты! - чуть слышно выругался Будякин, уходя в глубь квартиры. Тут снова заверещал мобильник, и Серафим сунулся носом в раскрытую трубку: - Кто?
- Это Горелов говорит, - раздался заспанный голос, - Старков позвонил сейчас. Вроде, какие-то проблемы образовались?
- Образовались, сударь мой, образовались, - сказал Будякин таким ледяным голосом, что у Горелова замерзло ухо, к которому он прижимал телефонную трубку. - У меня за окном кто-то висел на веревочке.
- Страшное дело, - Горелов громко зевнул. Невозможно было распознать по интонации, то ли он сочувствует, то ли издевается. - Вы милицию вызвали?
- Сама приехала, - снова дыхнул холодом Будякин, - жду опергруппу.
- Действительно, страшное дело, - сразу оживился Горелов. - А вы за мной машину не пришлете? Похоже, мое присутствие лишним не будет. Надо ковать железо, пока горячо.
- Старкову перезвони. Где я тебе среди ночи машину найду? рассердился Будякин. - Или частника лови.
По темным окнам со стороны улицы зашарил яркий круг света, отбрасывая на потолок ажурные тени. Наверное, подкатил Старков со своей бандой, машет фонариком и ищет вчерашний день. Все это ещё больше раздражало Будякина. Он включил свет, теперь нечего было опасаться. Холодный воздух вливался сквозь расстекленные дробью рамы, колыхалась издырявленная штора, словно помирала и никак не могла издохнуть. Серафим натянул пиджак прямо на пижамную куртку, чтоб не было так зябко.
В дверь снова позвонили. Явился довольный Старков в расстегнутой пятнистой куртке, под которой была надета только безрукавая полосатая тельняшка. Видать, так спешил, что успел натянуть лишь штаны да ботинки, а в майке спал. В одной руке Старков держал длинный черный фонарь, в другой, словно дохлую крысу за хвост, кусок толстой веревки с пластмассовым паучком на конце.
- Вот, - радостно протянул веревку, - на земле валялася среди стекла. Наверное, выстрелом оборвало. А никого из посторонних не обнаружено.
- И на кой хрен ты это сюда припер? - Будякинское раздражение вырвалось наружу. - Просили же следы не затаптывать!
- Кто просил-то? Мое дело территорию проверить. Я проверил, докладываю. А этой фигни там ещё навалом, на всех окнах висят.
Будякин подошел к ближайшему окну, отвел тяжелую штору, путаясь в ней рукой. прислонился лбом к влажному и холодному стеклу, вглядываясь в темноту. Внизу в свете автомобильных фар стоял человек и, задрав телекамеру, вел объективом по фасаду. Будякин отпрянул, торопливо вернул штору на место и нервно расправил складки.
- Слушай, немедленно останови телесъемку. Ты машину за Гореловым послал?
- А что, надо было? - удивился Старков. - Я думал, он так звонит, выслуживается только.
- Я тебе деньги плачу, чтобы ты действовал, а не думал! - зарычал Будякин. - Думает у меня как раз Горелов. Понял? Сам за ним поезжай и время не тяни.
Будякин давно заметил, что Старков, мягко говоря, недолюбливает Горелова. То ли ревнует, заметив, что шеф исполняет все указания очкастого умника, то ли завидует тем деньгам, которые утекают в "Бюро социальных технологий". Да, и то, и другое, скорее всего. Насчет денег - точно. Мало того, что прирожденный убийца, так ещё и жадина. Спецназовцев своих на полуголодном солдатском пайке держит, все под себя гребет. Правда, надо признать, на спецтехнику, оружие и снаряжение денег не жалеет.
Милицию, оказывается, вызвали соседи, разбуженные громким выстрелом. Мало того, кто-то из этих завистливых негодяев брякнул на телевидение, и через пять минут примчалась репортерская бригада самого гнусного и популярного информационного канала, чтобы, сопроводив съемки глумливым комментарием, просмаковать событие в эфире и выставить кандидата в депутаты на всеобщее посмешище.
Милиция телевизионщиков, естественно, не остановила, этим пришлось заниматься дуболомам Старкова. Те не нашли другого способа, кроме как отобрать камеру и дать оператору в глаз. Эту гнусную сцену засняла телегруппа конкурирующего канала, подоспевшая чуть позже, но сразу включившаяся в работу. Поскольку ночная стрельба в квартире крупного чиновника, да ещё кандидата в депутаты Государственной Думы, - дело чрезвычайное, к месту происшествия прибыло и кое-какое милицейское начальство. Не надо забывать, что управление МВД располагалось рядом, а немало начальников обитало здесь же в "Царском селе", а кое-кто даже в этом самом доме. Отнятую телекамеру пришлось возвратить, но скандал уже набрал обороты.
Репортеры принялись выяснять, что это за типы в камуфляже позволяют себе подобные вольности. "Старфорсы", не обученные разговаривать по-людски, а предпочитающие сразу бить в лоб, принялись жестикулировать, демонстрируя агрессивную боевитость и нервную взвинченность, и вылили на журналистов весь словарный запас, принесенный из армии и приобретенный на гражданке.
Кто-то из милицейских боссов, живущий по соседству и явившийся на шум в ботинках на босу ногу, трикотажных штанах и полушубке без погон на голое тело, попытался властным голосом угомонить непонятных ребят. "Звездные рейнджеры" и его поперли махровым матом. Начальник побагровел и, подойдя к приткнувшейся у подъезда оперативной машине, сказал майору, узнавшему его в лицо и вытянувшемуся в струнку:
- Соедини-ка меня с оперативным дежурным по городу...
Еще через минуту вызванные по радио омоновцы уже покидали в тюремного вида автобус троих наиболее активных ребят Старкова, чтобы выяснить, кто такие и откуда взялись. Ликующие телевизионщики продолжали снимать. Они пытались интервьюировать каждого, кто появлялся в кадре: разбуженных соседей, которые сами спрашивали: "А что случилось?", милиционеров и даже присмиревших "старфорсов".
Один из милицейских чинов, сам ещё не разобравшийся, в чем делом, и ориентированный только невнятным докладом из третьих уст, привычно сказал в объектив:
- Неизвестными преступниками произведен обстрел окон квартиры кандидата в депутаты товарища Будякина. Сейчас проводятся следственно-оперативные мероприятия. Больше пока ничего сказать не могу из соображений тайны следствия.
Поскольку рядовые "старфорсы" не обеспечивались мобильной сотовой связью, их командир Старков понятия не имел о том, что происходило в данный момент в "Царском селе". Он, как какой-нибудь шоферюга, заурядный водила шефа, гонял за Тореловым. Это его не просто раздражало, это приводило его в неистовое бешенство. С каким наслаждением он вогнал бы очкастому умнику пулю промеж глаз. А потом обмакнул бы ладонь в теплую кровь и провел растопыренными пальцами по своему лицу, и почувствовал себя настоящим победителем, хищником, самцом. И успокоился бы.
В кармане лежали таблетки, транквилизаторы. Поганые медикаменты Старков тоже ненавидел. Но иногда приходилось их принимать. Сразу несколько штук, чтобы не сорваться в неподходящий момент. И сейчас необходимо было успокоиться. Не только из-за предстоящей встречи с Гореловым, но и из-за возвращения под зрачки телекамер и разных деятелей, собирающихся вокруг Будякина. Нельзя возбуждать нездоровый интерес к своей персоне.
Старков, держа руль одной рукой, нашарил в кармане пластиковый цилиндр и поддел пальцем крышечку. На ощупь ухватил несколько таблеток и забросил в рот. Чтобы сухие таблетки не драли горло, он предварительно подкопил слюны и проглотил липкий ком. Сегодня нельзя быть агрессивным.
Горелова поразило миролюбие Старкова, он недоверчиво взглянул ему в лицо и сел на переднее сиденье. А ведь собирался ехать сзади, чтобы не встречаться взглядом и не разговаривать в пути. Но если начальник охраны так странно спокоен, почему бы и не пообщаться, не прояснить ситуацию более подробно. Но прояснить ничего не удалось, Старков отговорился, что сразу поехал за ним, и добавил:
- А тебе-то какого хрена не спится? Думаешь, Будякин без тебя не справится?
- Думаю, справится, - дипломатично ответил Горелов, - но со мной, возможно, справится чуть лучше.
- Так ты, наверное, самый умный? - Старков подумал, что очень удачно и едко съязвил и засмеялся.
- Нет, не самый, - улыбнулся Горелов, - но самые умные у меня в "Бюро" советниками работают.
- Выходит, ты не самый умный, а самый хитрый?
- Выходит, так, - согласился Горелов и снял очки. Не спеша их сложил, поместил в футляр и убрал в карман. Он и без очков видел Старкова насквозь, давно вычислил все его комплексы и сейчас как бы развенчал себя в глазах бывшего старшего лейтенанта.
Его смешило отношение спецназовца к очкам и людям их носящим. Парнишка вырос в деревне, где очки носила только сельская интеллигенция: учителя, врачиха, бухгалтер, счетовод. С одной стороны, он понимал, что они грамотнее, умнее, а с другой, физически ущербны, поскольку видят хуже его, да и в земле копаться не могут - очки с носа падают. В военном училище очкастых тоже не было. Отсюда прямой вывод: настоящий мужик очки не наденет, а, во-вторых: нечего очкарикам распоряжаться настоящими мужиками.
И сейчас, сняв очки, Горелов словно признавал превосходство Старкова. Дескать, умом мы сравнялись, а физически, ясное дело, ты сильней. Он рассчитывал, что этот символический жест побудит спецназовца к большей откровенности. И спросил:
- Серафим сказал, пауков на веревках кто-то ему в окна подвесил. Правда?
- Ну да, - подтвердил Горелов, - сам видел. С той стороны, где пустыри, надо всеми окошками приклеены какой-то дрянью. - Хохотнул: - Мы Ляпунова пауками стращаем, а он шефа!
- Так ведь не сам Ляпунов по стене лазил.
- Козе понятно, где ему, - хмыкнул Старков.
- Слышь, Стар, - Горелов употребил спецназовскую кличку, - а ведь это сам Черный Паук и постарался, Пермяков этот. Наверное, здорово его разозлили твои ребята.
- Это он меня здорово разозлил, - сквозь зубы процедил Старков.
Что-то подобное Горелов и ожидал услышать. Он понял, что Будякин и Старков в тайне от него продолжают свою идиотскую охоту за Славкой Пермяковым. Какого черта! Ведь гораздо выгоднее использовать Паука в своих целях. Этой тупой мстительности Горелов не мог понять. Сам он всегда стремился привлечь к себе толковых и умелых людей, платил им большие деньги и удовлетворял все запросы. На их талантах зиждилось его влияние и благосостояние.
И с Черным Пауком можно было бы прекрасно договориться, Горелов в этом ничуть не сомневался. Дать ему денег или просто пообещать больше не преследовать. Пусть он посидит тихонько или свалит куда-нибудь до окончания выборов. Ведь не дурак этот Паук, не упертый борец-идеалист. Сидел себе где-то тихонько, нет, понадобилось его дразнить. Теперь он черт знает чего натворить может! На крышах ему равных нет, по стенам ходит - паук натуральный и есть.
Сегодня он просто показал на что способен, что может прямо на дом явиться. Завтра возьмет да и явится. Или ещё что придумает, похуже. Будь он нормальным пешеходом, его действия можно было бы как-то просчитать, предугадать. А у паука другая логика, он мир видит в другом ракурсе, может, и вовсе вверх ногами. Завтра возьмет да и грохнет этого самодовольного Серафима. И что тогда?
- Слушай, Стар, - спросил неожиданно, - а если Паук Серафима грохнет, что будет?
- Да ты только обрадуешься, - мрачно отозвался Старков, притормозил на перекрестке перед желтым мигающим светофором и повел машину дальше. - Все выборные денежки прикарманишь.
- Хорошая мысль, - кивнул Горелов, тут у него возражений не было. - А ты куда подашься?
- Куда, куда, - недовольно пробурчал Старков, - хрен кидать на провода! У меня агентство охранное, заключу какие-нибудь договора...
- Я к чему разговор затеял? - начал пояснять Горелов. - Не тронь ты его, Паука этого, лучше помоги мне с ним связаться. Он еще, может, полезным окажется.
- Даже не проси. У меня с ним свои счеты. Знаешь, как ребята мои пострадали?
- Расскажи, узнаю.
- Меньше знаешь - крепче спишь. - Лицо Старкова сделалось угрюмым, губы сжались. - А Будякина я до выборов сберегу, будь спок.
- Спок, так спок, кто бы был против, - согласился Горелов. - Только ведь депутаты Госдумы в Москве обитают, а ты здесь останешься. - Он подождал реакции Старкова, но тот, упрямо стискивая губы, молчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46