– Сначала отпусти меня, – сказала она.
– Нет уж. Дай мне руку.
– Но если мы так зайдем, нас могут увидеть, и тогда у меня будут неприятности. Иди первым, а я приду за тобой.
– Но если ты сбежишь…
– Я не сбегу, – прошептала она и нежно коснулась его губ. Она не понимала, откуда взялась такая отчаянная храбрость, но решения она бы уже не поменяла. – Иди, я сейчас приду.
Томас пошел по черной лестнице, а она осмотрелась. Если кто-нибудь ее увидит, то вряд ли она сможет объяснить, что делала в этом месте в это время.
Она взбежала по лестнице на второй этаж, а затем спокойно пошла по коридору, словно так и было надо. Подойдя к двери, она постучала, просто для отвода глаз, вздохнула и шагнула внутрь.
Мысль, что в этой комнате она гостья, а не служанка, привела ее в восторг. Она осмотрелась, полюбовалась фарфором, пробежала взглядом по книжному шкафу. Затем посмотрела на роскошную кровать с резной спинкой и тонкими простынями, которые она сама стелила сегодня.
И только после этого дверь снова открылась. Томас вошел и легко подхватил ее на руки. Он уже тяжело дышал, и его ноздри раздувались от желания, глаза пожирали ее всю.
– Я мечтал об этом с самого первого момента нашей встречи.
Он приблизил губы к ее лицу, провел языком по нежной шее, а его руки гладили ее талию, спускаясь все ниже и ниже.
Он расстегнул ее рубашку и стащил ее зубами. Потом откинулся и жадно посмотрел на нее. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что будет стоять перед ним обнаженной, но казалось, что он восхищается ею. Он наклонился к ее груди и нежно взял губами сосок, теребя его языком. Вот он уже стоит на коленях, нежно проводя языком по ее животу, а она запускает пальцы в его волосы, чтобы не закричать от желания, сжигающего ее изнутри.
Он легко стянул с нее последнюю полоску ткани, и тепло его рук, касающихся ее ягодиц, удвоило ее страсть. Он еще раз поцеловал ее живот и повел языком вниз. Джульетт застонала, не понимая, что он делает, когда его язык коснулся ее сокровенных губ. Он опустил руку и проник пальцами внутрь, заставляя ее извиваться и оставлять царапины на его плечах. Его прикосновения были нежны, но повелительны.
– Томас, – выдохнула она, и ее колени подкосились. Она дрожала и уже предвкушала, как забьется в экстазе на пике удовольствия.
Но тут Томас подхватил ее и мягко положил на кровать. Она смотрела, как он срывает с себя одежду, не отводя от нее глаз.
– По-моему, эта кровать будет нам впору, – тяжело сказал он и прижал ее своим телом.
Джульетт пробежала пальцами по его мускулистым плечам, по его сильным напряженным рукам. Она чувствовала блаженство рядом с ним, но не понимала, как она может доставить ему такое же удовольствие.
Она стала ласкать его соски так, как он играл с ее грудью.
– Тебе нравится? – спросила она, и он не смог сдержать звериного стона.
– А ты как думаешь? – ответил он хрипло.
Она почувствовала прикосновение его орудия, твердого и горячего, и протянула руку вниз. Едва обхватив его, она услышала еще один стон, переходящий в рычание, и сама чуть не взорвалась от этого. Ей было радостно думать, что сейчас она имеет над ним такую же власть, как и он над ней.
Он поцеловал ее в шею и прошептал:
– Я хочу тебя. Немедленно. Ты уверена, что хочешь этого сама?
Джульетт подумала о том, как собиралась сопротивляться его натиску, но сейчас все ее существо сосредоточилось на одном желании – заняться с ним любовью. Это была страсть, которой невозможно противиться. Она любила этого человека, хотела она этого или нет.
– Да, я уверена, – прошептала она, когда его пальцы снова проникли в ее лоно. Он провел руками по ее бедрам, и она почувствовала у своего входа жар его жезла. Он начал входить в нее, она истекала соком желания и хотела принять его.
– Сейчас будет немножко больно, но я буду нежен, – прошептал он и плавно стал проникать в нее.
Она почувствовала острую боль и вскрикнула. Он остановился и стал покрывать ее лицо поцелуями, а затем резко продолжил, входя в нее все глубже, и его движения были все более страстными. Джульетт чувствовала, что его горячая плоть заполняет ее всю, чувствовала тяжесть его тела, чувствовала, что их дыхание сливается в одно. Ей казалось, что, проникая в ее лоно, он проникает в ее душу. Наслаждение становилось все сильнее и яростнее, и вот она уже не могла себя сдержать. Она выгнула спину, застонала и забилась от невыразимого счастья, и в тот же миг с громким стоном он излился в нее. Потихоньку он замедлил движение, все еще держа ее волосы в своих руках, и его сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Они начали целоваться, разгоряченные, усталые, связанные воедино.
Он чувствовал ее дыхание, и ему очень хотелось сказать те слова, которых она так ждала: «Я люблю тебя».
Его чувства были в смятении, и он понимал, что не вправе делать признания, пока не наладит собственную жизнь. То счастье, которое она подарила ему, было единственным светом в сгущавшейся тьме неприятностей. Ее объятия стали для него настоящим домом, куда хотелось возвращаться вновь и вновь. Он поднялся и подошел к окну. Скоро настанет утро, и ему придется возвращаться к своим заботам: пропавшие деньги, пропавший корабль, пропавшие люди.
В окне он увидел огни подъехавшего экипажа. Это был Питти Пеннингтон с телеграммой. Наверняка он.
Томас склонился над спящей Джульетт и поцеловал ее.
– Мне надо идти, – тихо сказал он.
* * *
«Моя жизнь изменилась», – сказала себе Джульетт наутро, и ей не хотелось верить этим переменам. Ей не хотелось любить Томаса так сильно, ей хотелось быть самостоятельной, ей хотелось, чтобы она никогда не входила в ту кондитерскую за сладостями для Гарриет.
И хотя она не опоздала, миссис Уинстон как-то подозрительно посмотрела на нее, когда она вошла на кухню.
– Ты выглядишь как-то по-другому, – сказала она, еще пристальнее всматриваясь в лицо Джульетт. Бедная девушка почувствовала, как краснеет, и отвернулась. Ей надо было нагреть воды для Сары, пока та не проснулась, а еще ей надо поскорее уйти из кухни, пока миссис Уинстон не догадалась обо всем.
Она спешно пошла наверх, где застала уже проснувшуюся Сару.
– Ты как-то изменилась, – сказала Сара. – Ты что, поменяла прическу?
«Я всю ночь занималась любовью с мужчиной моей мечты, совершенно забыв, что обещала себе этого не делать», – подумала она, а вслух сказала:
– Да, я зачесала волосы назад, потому что не успела помыть голову.
И это не было неправдой.
Дверь резко распахнулась.
В комнату влетела леди Уайтхолл, бледная как полотно. Она была чем-то очень напугана. Она открыла рот, но не смогла издать ни звука.
– Мама, – Сара вскочила с постели и подбежала к матери, – мама, что случилось?
– Сэр Роджер мертв, – медленно ответила она.
Сэр Роджер. Дедушка. Дедушка, которого ей так ни разу и не довелось назвать дедушкой.
– Что… что с ним случилось? – испуганно воскликнула Сара. – Сердце?
На леди Уайтхолл было больно смотреть.
– Его зарезали во сне. Его лакей нашел тело несколько минут назад, когда пришел его будить. Отец уже послал Гранта за местной полицией. – Казалось, она сейчас упадет в обморок. – Ну почему же это должно было случиться в Гемптоне? – страдальчески сказала она.
Глава 13
Рассыльный Питти ждал, пока Томас напишет телеграмму. А Томас недоумевал: не было новостей из Бостона, не было новостей из Лиссабона. Он чувствовал себя беспомощным и раздраженным, так хотелось уехать, но он понимал, что самое разумное в данной ситуации – оставаться в Англии и заниматься инвестициями.
«Смысл твоей жизни – строить корабли, а не проводить время с этими людьми».
– Нет денег – нет кораблей, – говорил Хэнк, когда уговаривал приехать. – Поезжай, Томми, и вытряси из них все, что тебе под силу унести.
Томас дал рассыльному щедрые чаевые и направился вниз. И тут он понял: что-то случилось. Для завтрака было слишком рано, ведь гости жили как короли и спускались только к десяти утра. Но сейчас дворецкий, мистер Блейк, бегал, практически не замечая никого вокруг, и это сопровождалось суматохой группы горничных, перепуганных чем-то.
Какой-то незнакомый мужчина вошел в столовую в сопровождении лорда Уайтхолла, ничего не замечавшего вокруг себя.
– Мне нужно допросить всех гостей, – сказал незнакомец.
– Помилуйте, о чем вы?
– Гостей, повторяю, надо собрать и допросить, потому что, как только новости станут известны, он и все побегут отсюда толпой.
Тут лорд Уайтхолл вдруг заметил Томаса:
– О, мистер Джеймсон, а я и не разглядел… – На секунду он замялся. – Томас Джеймсон, это инспектор Альберт Ханниган, следователь по убийствам графства Соммерфильд. Инспектор Ханниган, это Томас Джеймсон, он приехал из Америки с визитом.
Украдкой лорд Уайтхолл взглянул на Томаса. На самого лорда было страшно смотреть, он словно постарел на двадцать лет.
– В поместье произошло убийство. Сэр Роджер погиб от руки какого-то негодяя. Инспектор Ханниган здесь, чтобы расследовать обстоятельства.
Сердце Томаса словно укололо нежданной болью. Сэр Роджер мертв? Неужели здесь, в Гемптоне, нашелся какой-то человек, способный поднять руку на прекрасного, добрейшего старика?
– Но как это случилось? Когда?
– Насколько я понимаю, он был зарезан между вечером, где-то после девяти, и ранним утром.
– Но это же не мог быть кто-нибудь из гостей! – почти кричал лорд Уайтхолл. – Кто из них способен зарезать спящего человека?
Инспектор дал лорду немного остыть и продолжил задавать вопросы:
– Осталась ли вдова? Наследники?
– К сожалению, сын сэра Роджера уже ждал его на небесах. Его единственные родственники были здесь – это внучка Бренна и ее жених, кузен Рендолл.
– Понятно. Повторяю, что мне нужно поговорить с каждым вашим гостем. И еще мне надо снова осмотреть место преступления.
Томасу было понятно, что лорд Уайтхолл не привык слышать приказы и тон инспектора ему был явно не по душе. А инспектор словно веселился от того, как раздражался лорд Уайтхолл.
– Итак, я повторяю просьбу. Гостей надо собрать в одной большой комнате, где я могу поговорить с каждым из них, – сказал инспектор и повернулся к Томасу: – А вас, мистер Джеймсон, я попрошу не говорить никому о происшествии до поры до времени, чтобы не создавать паники.
– Так, может, мы все-таки обойдемся без унизительных допросов? – продолжал настаивать на своем лорд Уайтхолл.
– Дорогой лорд Уайтхолл, – медленно проговорил инспектор, – убийство произошло в вашем доме, и, уверяю вас, следствие пройдет намного спокойнее и безболезненнее для вас, если мне будет оказано содействие.
Лорд Уайтхолл сник, а Томас подумал, что Джульетт нелегко будет ответить, где она была ночью. А уж если речь вдруг зайдет о том, кем она является сэру Роджеру, дело может принять совсем скверный оборот.
* * *
– Это не так необходимо, – сказала Сара, – там достаточно девушек, которые помогают, ты можешь не ходить туда, Джульетт.
– Мне все равно, – ответила она. Сердце ее переполняла печаль. Как это странно – найти родного человека и потерять в тот же день… Лишь одним она могла успокоить себя: сэр Роджер действительно был рад вчера тому, что она нашлась.
Сара посмотрела ей в глаза:
– Мне действительно жаль, Джульетт. Жаль, что ты не смогла познакомиться с ним поближе. Это был прекрасный, удивительный человек.
Джульетт кивнула и пошла прочь. Она боялась, что не сможет сдержать слез. Она так и не познакомилась со своим дедушкой. Она не знала, какие книги он любил читать и что он ел на завтрак. Она знала только, что в его глазах был особенный свет, знала, что ему можно доверить все что угодно, знала, что у него есть честь и совесть. А теперь ей остались воспоминания, например, о запахе дорогого трубочного табака и твидовом пиджаке. Она лишь немного узнала его, но и это было для нее счастьем. Она спустилась вниз, в комнату, куда собрали всех гостей, и начала разносить чай с малиновым печеньем. Собравшиеся в комнате еще не знали, что произошло, но ощущали атмосферу напряженности. Вдруг она почувствовала чье-то прикосновение. Это была Сара.
– Инспектор Ханниган хочет поговорить с тобой.
– Со мной? – удивилась Джульетт.
– Я не представляю, что могла наговорить ему Бренна, но тебе лучше будет рассказать всю правду о том, что касается сэра Роджера. Полагаю, именно из-за этого тебя и зовут.
– Хорошо, – сказала Джульетт, ставя поднос.
Вскоре она вошла в библиотеку. Она понимала, что ей не о чем беспокоиться, но все-таки ей было не по себе, когда она подошла к инспектору. Это был темноволосый человек с острыми чертами лица, короткой бородой. Он смотрел на Джульетт несколько удивленно, словно не понимая, почему она согласилась разговаривать с ним.
– Вы Джульетт Гаррисон? – громко и сердито спросил он.
– Да.
Он жестом предложил ей сесть.
– Меня зовут инспектор Ханниган. Я следователь графства Соммерфилд. Полагаю, вы знаете, что в поместье произошло убийство.
– Да, – ответила она. – Убили сэра Роджера Бэнфорда.
– Откуда вы узнали об этом?
– От леди Уайтхолл. Утром я была в комнате ее дочери, я ее камеристка.
– Понятно. Значит, когда вы услышали об убийстве, это стало для вас новостью?
Она была ошеломлена.
– Да. Совершенной новостью.
Он кивнул и достал из ящика штопор.
– Вам знаком этот предмет?
Она внимательно посмотрела на штопор:
– Видимо, это из винного погреба, но я не могу сказать точно, я никогда не работала здесь в погребе.
Неужели это орудие убийства? Или это нашли рядом с телом?
Инспектор снова кивнул и полез в ящик. Теперь он достал большой нож для разделки мяса.
– А эту вещь вы знаете?
– Я снова не могу сказать точно, я не работаю на кухне, и к тому же я здесь только несколько дней. То есть это может оказаться нашим ножом, с нашей кухни, но я не могу сказать с уверенностью.
Он кивнул, убрал нож и показал ей портновские ножницы.
Сердце Джульетт забилось. Они были очень похожи на ее ножницы, которые Гарриет подарила ей на двадцатилетие.
– Эти ножницы вам знакомы?
– Кажется, они мои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27