Произнес он это таким тоном, что становилось ясно - для него вопрос состоит не в том, чтобы прирезать Башмака, а в том, чтобы не понести за это ответственности.
- Я же тебе про то и толкую, - кивнул Альгис. Говорил он почти без акцента, так как до посадки довольно долгое время прожил в Москве. - Надо сделать все с умом.
- Мне понадобится какое-нибудь оружие - "сопротивлялся" Шувалов, отлично понимавший, что за этим дело не станет. Он уже начал догадываться, откуда, как говорят, растут рога в этом деле, и понимал, что оружие найдется - И потом, если Башмака пришьют, вертухаи тут все перероют, могут найти, э-э-э, орудие преступления.
- Пусть тебя это не волнует, - твердо произнес Альгис и спросил: - Так ты согласен?
- Да.
На следующий день у одного из зеков работавшего на циркулярной пиле, каким-то образом отлетел от бешено вращавшегося диска кусок бруса и ударил прямо в закопченное окно под потолком. Вертухаи засуетились, стали искать осколки стекла, собрали, да вроде не все - один или два, наверное, провалились в снег. Так во всяком случае решили охранники
Ночью Сломинскас разбудил задремавшего Шувалова и прошептал на ухо:
- Смотри.
- Что это такое? - удивился Виктор Сергеевич, увидев в руке сокамерника некий узкий продолговатый предмет, завернутый в тряпку.
Сломинскас осторожно взялся за краешек обертки и, приподняв её, развернул сверток, в котором оказался тот самый, провалившийся в снег кусок грязного закопченного стекла длиной сантиметров тридцать-тридцать пять.
- Ну, что скажешь?
Шувалов едва заметно покачал головой, а Альгис пояснил:
- Вот здесь можно сделать ручку - обмотаем тряпкой, а сверху прихватим изолентой.
- Когда и где? - коротко спросил Шувалов.
- Завтра, - ответил Сломинскас. - Когда он напарится вдоволь и пойдет под душ, - ты знаешь, он там может торчать довольно долго...
Потом ему должны будут привести Ольгу, ту, здоровую, которую в прошлый раз приводили.
А вместо неё придешь ты. - Альгис скривил губы в ухмылке. - Ребята дадут знать. Там стоят шайки, это, - сокамерник спрятал стекло, - ты найдешь в нижней из них. Усек?
Шувалов кивнул.
Да, он не ошибался: интересы определенной группы заключенных и администрации совпадали, об этом говорили слова Сломинскаса про ребят, которые дадут знать, да и про то, что он, Шувалов, придет вместо Ольги...
Внезапно поезд сбавил ход и начал быстро тормозить, но не остановился вовсе, а поплелся "шагом".
Виктор Сергеевич приоткрыл дверь. Генриха в коридоре не было, только жилистый, подвижный Мао и двухметровый громила, мастер спорта по боксу Хруст. Родионов придавал такое большое значение операции, что послал вместе с Шуваловым своих персональных, всецело преданных только ему одному телохранителей. Оба действительно были лично обязаны Хирургу жизнью.
Поезд замер на рельсах.
- Все в порядке, Виктор Сергеевич, - сказал кунгфуист Мао, невысокий суховатый человечек с раскосыми, как у китайца, глазами. - Просто красный загорелся, наверное, пропускаем когото, мы идем минут на пять раньше графика.
Шувалов кивнул:
- Хорошо, Аскар.
Мао закрыл дверь.
Шувалов все чаще и чаще обращался к Хирургу с просьбой послать на ту или иную операцию личных телохранителей исследователя. Граф любил иметь с ними дело. Ребята отличные - умные и прекрасно подготовленные физически.
Поезд дернулся и тронулся, медленно набирая скорость. Шувалов вновь принялся смотреть в окно.
Распростертое тело Башмака лежало на кафельном полу душевой. Кровь из нескольких ран, нанесенных смертоносным оружием Шувалова, смешиваясь со струями воды из громко шумевшего душа, быстро убегала в зарешеченный водосток. Отставной старшина стоял и точно во сне смотрел на поверженного врага. Это был третий человек, убитый Виктором Сергеевичем.
Первым был тот засранец-новобранец, который хотел пришить его, но сам оказался покойником.
Вторым - не в меру смелый инкассатор, отдавший жизнь за казенное добро. Сколько же из-за этого кретина вышло дерьма!
Сломинскас оказался человеком слова, и на следующий день после их разговора он сумел устроить так, что Шувалов и Башмак оказались в душевой одни. Виктор понял, что момент наступил, он достал из шайки свой стеклянный нож и вышел из-за фанерной перегородки. Башмак что-то мурлыкал, подставляя свою коротко стриженную голову, покатые, покрытые веснушками хилые плечи, волосатую грудь и кривую спину под горячие струи. Он стоял лицом к стене. Шувалов подошел к нему и стал рядом.
- Башмачников Виктор Авдеевич, - произнес, отчеканивая каждое слово громким, привыкшим отдавать команды голосом отставной старшина, сжимая рукоятку своего направленного лезвием вниз импровизированного ножа. Он зная, что не чаявший беды Башмак сейчас медленно повернется к нему лицом, скорее всего решив, что за его спиной находится охранник, который привел бабу.
Шувалов не ошибся, пахан медленно повернулся и уставился на него с неподдельным интересом. Еще когда Башмачников только поворачивался, Виктор знал, куда и как ударит его.
Башмак стоял совершенно открытый для любого удара.
- Что тебе нужно? - спросил пахан с усмешкой и удивлением, увидев вместо женщины зека. - У меня сегодня другое настроение. В девках пока походи, ухмыльнулся он, но, всмотревшись в глаза Шувалова, насторожился и стрельнул взглядом на руки Виктора. - Ща бабу приведут, - машинально добавил он.
- Время умереть, Баш-мак, - проговорил отставной старшина, как бы разрубая слово на две части.
Пахан слишком поздно понял, что зажато в руке у казавшегося ему этаким жалким придурком Шувалова, а может быть, даже и не успел понять, поскольку Виктор, быстро отводя руку назад так, что его смертоносное оружие оказалось скрыто за предплечьем, сделал выпад, выбрасывая стеклянное острие далеко вперед в стремительном броске.
Он старался сделать так, чтобы та часть лезвия, которая была ближе к рукоятке, пришлась Башмаку немного ниже подбородка, и когда неровный край стеклянного осколка попал, куда Виктор Сергеевич и целился, с нажимом провел ножом по горлу противника справа налево.
Кровь фонтаном ударила из рваной раны, обдав брызгами лицо Шувалова, а он, перехватив рукоятку, ещё несколько раз, словно в забытьи, наотмашь полоснул все ещё не рухнувшее тело справа налево, а потом ещё слева направо, точно прорубая себе дорогу в чаще. Башмак рухнул на пол, неестественно раскинув конечности и заливаясь тут же смываемой водой и уносимой в зарешеченный водосток кровью.
Отставной старшина перешагнул через труп и, встав под душ, смыл кровь с лица, рук и со своего более ненужного оружия.
Он подошел к водостоку и, засунув стеклянный нож между прутьями решетки, сломал оружие пополам. Часть лезвия исчезла в розоватой от крови воде. Стараясь держать обломок ножа так, чтобы самому ненароком не порезаться, он зубами зацепил торчавший специально оставленный хвостик изоленты, которой был обмотан конец стекла, служивший рукояткой, размотал ленту и выбросил её в водосток, туда же отправился и осколок. Теперь в его руке осталась только тряпка, он внимательно осмотрел её, следов крови нигде не было. Шувалов разорвал её на части и выбросил в мусорное ведро, стоявшее в углу, затем открыл дверь и отправился прочь.
Проходя мимо Сломинскаса, он едва заметно кивнул, тот молча опустил веки.
Состоявшееся расследование и несколько обысков ничего не дали администрации тюрьмы, никто ничего не видел, никто ничего не слышал и, как верно угадал Виктор Сергеевич, никто всерьез ничего не искал.
Только зеки теперь между собой полушепотом называли Шувалова Мясником.
Это уже позже, когда досрочно освободившийся Виктор Сергеевич вновь встретился в Москве с Альгисом Сломинскасом, Мясника стали называть Графом, по аналогии с однофамильцем - сподвижником царя-реформатора.
Через год после убийства Башмака отбывший свой срок Альгис покинул зону, на прощание Шувалов дал ему адрес и телефон своей матери, которая жила в Москве. К ней и намеревался вернуться после отсидки Виктор.
Это случилось не через девять лет, как он предполагал, а всего через два года.
Кто-то где-то (Виктор догадывался кто и где)
нажал на какие-то кнопки, и тюрьма раз и навсегда выплюнула Шувалова из своего чрева.
Перво-наперво были нужны деньги, и тут ему снова помог тюремный товарищ, неожиданно возникший на горизонте. Они встретились, немного выпили, поговорили о том о сем, и увидев, что в ответ на заданный как бы между прочим вопрос, что он собирается делать дальше, Виктор только неопределенно пожал плечами, бывший сокамерник предложил помочь с трудоустройством.
Через несколько дней Альгис позвонил Шувалову и предложил встретиться, поговорить насчет работы. Он принял предложение бывшего сокамерника без малейших колебаний. Их задачей было ограбить одинокую богатую старуху - вдову коллекционера, которая жила после смерти мужа на даче с внучатой племянницей и хранила там все свои драгоценности.
Наводку грабителям давал её личный доктор.
Старушка была помешана на здоровье и, хотя в свои семьдесят с лишним лет была покрепче иной двадцатилетней, регулярно почитывала труды по медицине. Она каждый раз ошарашивала своего врача тем, что находила у себя симптомы самых редких и даже экзотических заболеваний. Она души не чаяла в своем докторе, потому что, в какие бы дебри медицинских энциклопедий и справочников, сжигаемая страстью познания, ни забиралась, всякий раз оказывалось, что новая предполагаемая болезнь не является для её доктора тайной за семью печатями и он всегда знает, как её следует лечить.
Надо было только дождаться момента, когда старуха останется на своей даче одна.
Через несколько дней после того, как Виктор Сергеевич дал согласие на участие в деле, Сломинскас позвонил ему опять и назначил свидание в небольшой закусочной довольно далеко от дома Шувалова. Однако он даже не успел войти туда, потому что бывший сокамерник окликнул Виктора Сергеевича, высунувшись из окна "Запорожца"-броневичка, припаркованного рядом со входом в кафе-стоячку. Сломинскас сказал, что человек, который дает наводку, желает познакомиться с ним лично, и через пятнадцать минут они уже сидели в уютной гостиной большой трехкомнатной квартиры, хозяином которой и был тот самый личный доктор вечно недужной старухи.
Он был лет на десять старше отставного старшины, которого во внешности этого пожилого, благообразного человека больше всего поразили глаза - очень умные и, что самое главное, становящиеся вдруг какими-то пронзительными и даже пугающими. В остальном это был совершенно заурядный на вид человек, скорее, по мнению Шувалова, похожий на англичанина или на немца, чем на русского
Так впервые встретились Виктор Шувалов и Герман Родионов.
На обратном пути отставной старшина не выдержал и спросил Сломинскаса, зачем этому, судя по всему (хотя бы по квартире, в которой жил доктор, и по её убранству), весьма высокооплачиваемому врачу понадобилось рисковать и организовывать ограбление своей "левой" пациентки. Тот, усмехнувшись, ответил, что она, наверное, замучила его своими мнимыми болячками. Оба немного посмеялись, а затем Сломинскас, вдруг став совершенно серьезным, сказал, что он, Шувалов, очень понравился доктору, который и нанял для него того самого пройдоху адвоката, что так легко вытащил бывшего старшину из-за решетки. Виктор Сергеевич понял, что его новый знакомый, конечно же, знает о том, что случилось в тюрьме, и вообще знает о нем, Шувалове, довольно много.
И это совершенно не огорчало Виктора Сергеевича, он понял, что случай, который свел его со Сломинскасом, дает ему шанс, потому что если он, Шувалов, сумеет справиться с заданием, то для него, возможно, начнется новая жизнь, он опять сможет заниматься тем, что умеет делать.
Правда, он не очень себе представлял, какое отношение ко всему этому может иметь седовласый доктор с пронзительными, умными глазами.
Видя, что он погрузился в какие-то свои раздумья, Альгис тоже ненадолго умолк, а потом сказал, что вообще вся эта затея нужна доктору только для того, чтобы иметь возможность спокойно заниматься исследованиями.
Шувалов в науках смыслил мало, но все же не мог не удивиться он полагал, что исследования проводятся в специальных учреждениях, деньги которым выделяет государство - Есть такие исследования, - подчеркнув последнее слово и осклабившись, произнес Сломинскас, - которые не очень удобно проводить в государственных учреждениях, не имея своих средств.
Что сие означало, Альгис не пояснил, а Шувалов не стал спрашивать. Вернее, спросил, но только не о планах доктора, а о том, что конкретно им надо будет делать.
Сломинскас спокойным и деловитым тоном, точно обрисовывая план воскресного пикничка на природе с шашлыками и девками, начал излагать напарнику детали предстоявшего дела. Он, как и всегда, был точен даже в мелочах и скрупулезно объяснил бывшему сокамернику, сидя за рулем припаркованной в нескольких кварталах от того места, где тот жил, автомашины, как сделать все так, чтобы снова не оказаться там, где они познакомились.
Альгису этого не хотелось ещё больше, чем Виктору: литовец был уже не молод - выглядел гораздо старше доктора, который тоже вовсе не казался бывшему старшине молодым, - и постоянно жаловался на всякие болячки. Виктор Сергеевич с каким-то сожалением отметил, что, хотя прошло не так уж много времени с тех пор, как он прощался со Сломинскасом в камере, Альгис здорово сдал, словно свобода подействовала на него как быстродействующий яд.
Шувалов не спрашивал, что связывало этих двоих, казалось бы, принадлежавших совершенно к разным социальным группам людей, да это его и не очень-то интересовало, он старался внимательно слушать то, что говорил ему бывший сокамерник. Когда тот закончил свои длинные детальные объяснения, у его напарника возник только один вопрос, об ответе на который он уже догадывался, но все-таки считал, что должен его задать. Сломинскас не колеблясь ответил, и Шувалов услышал именно то, что и ожидал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43