Они пошли между топчанами, освещая фонариком лица спящих. Вот огонек опустился на свернувшегося калачиком маленького мужичка с рыжей бородкой. Костя осторожно потолкал его рукой. Тот открыл глаза, зажмурился, попросил строго:
- Ну, ну, не балуйте.
Обитатели ночлежки засмеялись:
- Вставай, батя... Это уголовка... Она тебе побалует.
- Может, его в гостиницу, как директора, хотят перевести...
Тогда мужичок сел, спросил:
- Ай утро уже?
- Не утро, - ответил Костя, - а вот где твой сосед Колька Болтай Ногами?
Тогда Михей запустил судорожно руку под рубаху, вытащил с каким-то явно видимым облегчением ремень:
- Это он, Колька, мне велел приберечь ремень, спрятать подальше, чтоб не сняли его ночью. А где он, я не знаю.
Михей осмотрел место рядом с собой, пожал плечами.
- Так куда мог уйти парень твой? - снова спросил Костя.
- Откуда я знаю. Собирались утром на пути снег чистить вместе. Он меня и привел сюда. А сам вот пропал.
- Кто-нибудь приходил за ним?
- Приходил, - как сразу припомнив, проговорил торопливо Михей. Такой башкастый. А вот зовут как - рабыл.
- Би Бо Бо, что ли? - вставил дежурный.
- Вроде как Бо Бо...
Костя оглянулся на дежурного, тот развел руками.
- Когда и проскочил, ума не приложу... Юркий, как ящерица, хоть и с башкой такой неповоротливой.
- А ты, гражданин, сам-то кто? - обратился Костя снова к Михею. Документ какой имеешь?
- Из деревни, - ответил Михей, поспешно шаря в кармане удостоверение. - На заработок... На лошадь пришел зарабатывать... Сдохла кобыла, а без нее худо стало.
- На лошадь? - удивился Костя, другие снова стали смеяться. Кто-то выкрикнул:
- Да он, дядька этот, и сам как жеребец...
И это прибавило смеха ночлежке. Гикали по-дурному отовсюду, а Костя, просматривая удостоверение Михея, все качал удивленно головой: никак не мог поверить, что Михей Макухин пришел из деревни, чтобы заработать на лошадь. Вернув документ, сказал строго:
- На лошадь ты, гражданин Макухин, вряд ли заработаешь сейчас. В деревне надо жить, в деревне зарабатывать. Совхозы там открываются, колхозы организуют... Только работай. А город и сам без работы пока еще. Так, говоришь, башкастый?
- Башкастый...
Ночлежка уже гомонила, вспыхивали папиросы, кто-то дохтел задушенно. Кто-то побрел в коридор и оттуда вдруг закричал с какой-то радостью:
- Муку увели. Будто "Хлебопродукт" при сторожах обрали...
- Из какой ты деревни, гражданин Макухин? - нагнулся снова Костя к Михею.
- Из Сватова. А что?
- Может, пригодишься...
- Так Коляй-то где? - словно только пришел в себя после дурманного сна крестьянин. - Мы, чать, с ним на пути собирались.
- Поищем твоего Коляя, - сердито ответил Костя. - Проспал парня, а теперь - где Коляй? Один ищи дорогу на пути.
28
Обход занял всю ночь. Под утро отдохнули немного, прямо в "дознанщицкой", кто на стульях, кто на диване. На рассвете в небольшом магазинчике возле реки Костя заметил Кольку Болтай Ногами, стоявшего в очереди. Тот попытался было убежать, кричал громко:
- Отпустите, не хочу я в "колонку".
- Колония от тебя никуда не уйдет, - ведя его за собой, ответил Барабанов. - А вот лучше скажи, где ты был вчера вечером?
- В подвале. С Би Бо Бо играли в карты...
- Кто еще там был?
- Ленька-Летчик, Жох, Нюшка Глухня... Можете спросить...
- Спросим без твоего совета... А на путях не ты околачивался?
Подросток не ответил. Не объяснил он и про деньги, найденные у него в кармане. Только пожал плечами, - мол, сам не пойму, откуда они.
В полдень в уголовный розыск возвратился Саша Карасев без пенсне. Улыбаясь виновато, рассказал, как в трамвае задержал он Би Бо Бо. Ехал беспризорник с каким-то незнакомым парнем в кожанке. Неподалеку от вокзала уже, на повороте, тот незнакомый парень вдруг отодвинул дверь, а Би Бо Бо выпрыгнул на ходу на мостовую. Саша за ним, но не удержался. Хорошо еще не под копыта бежавшей рядом с трамваем ломовой лошади, не под колеса. Ударился, разбив в кровь колени, локти, разбив пенсне.
Губы у него дрожали от обиды и волнения, он пытался держать себя в руках, улыбался, но голос был тоже дрожащий и печальный:
- Смотрите-ка. Сколько я с ним, с Чуркиным, говорил о жизни. Слушал всегда внимательно он меня, обещал исправиться. Просил в библиотеку записать под мое поручительство, просил книги интересные найти ему почитать. А все, оказывается, от испорченности. Все это он притворялся просто, чтобы поскорее улизнуть снова в свою уличную компанию... Но это, может, и хорошо, - тут же сказал он, потирая колени, с гримасой на лице, показал зато себя Би Бо Бо: боится он, значит, встречи с агентами. Видел я Жоха. Сказал, что были Колька Болтай Ногами и Би Бо Бо вчера вечером в подвале часов в одиннадцать.
Теперь Кольку Болтай Ногами опрашивал сам Яров. Когда Костя вошел в "дознанщицкую", парнишка, опустив голову, смотрел себе под ноги, на ботинки, разбухшие от сырости, на грязные, мятые брюки.
- Сказал же я, где был... И больше ничего не знаю.
Яров, приглаживая то коротко стриженные волосы, то бородку, ходил стремительно и возбужденно по комнате, пригибаясь к лицу задержанного, спрашивал быстро:
- Ты лгунишка, Коля. По всему видно. Говори живо, где был вчера вечером, когда ушел из ночлежки? Где? Ушел из ночлежки до регистрации, а в подвал попал к одиннадцати. Точно в ресторане бражничал... Так где же был ты?
- Гулял. По улицам... По магазинам.
- А может, у склада, у "Хлебопродукта"? Рабочий точно твои приметы дал.
Мальчишка лишь вздохнул. Яров сердито щелкнул пальцами, обернулся к Косте:
- Вот тебе, инспектор, хитрец. Двадцать четыре часа, положенных инструкцией судебной, помолчит, а там выпускайте его гулять на свободу, раз нет дела для судебного разбирательства. Все изучили, все знают... Но ты ошибаешься, - погрозил он тут пальцем подростку, - мы тебя подержим в гостях в розыске, а потом переведем в приемник... Будет время подумать. Пахомов, - устало уже сказал он, - придется нам держать его для опросов. А пока сведи-ка в столовую, со вчерашнего дня, говорит, не ел. Этому я верю, а остальному не верю. Сведи его... Если нет денег, я дам...
- Найдутся деньги, - улыбнулся Костя, похлопал паренька по плечу:
- Куда пойдем? В "Биржу" или в кооперативную столовую?
Беспризорник шмыгнул носом - тихо протянул:
- А все равно. Пошамать бы только...
И по дороге в столовую, и в столовой Костя ни о чем не расспрашивал его. Сидел напротив, глядя, как торопливо и жадно глотает он эти горячие "купоросные" щи, курил папиросу и с грустью думал о судьбе вот таких беспризорников. Что его ждет, какой путь? И как вывести его на правильную дорогу, если он как волчонок, если он сжат в комок и не разожмешь, хоть на наковальню под молот клади.
Ложка гулко стучала о края алюминиевой миски. Беспризорник сопел, давился, кашлял.
- Да ты не торопись, - сказал Костя, оглядывая темное, в лишаях, лицо паренька. - Ешь как следует и спокойно.
Колька Болтай Ногами вскинул голову, услышав в голосе доброту, в глазах появилось недоумение и вдруг испуг, заставивший его низко склонить голову над чашкой. Точно испугали его посетители за соседними столиками, стучавшие тоже ложками о чашки, покрикивающие друг другу в лица, скрипящие низкими табуретками. А Косте вспомнился девятнадцатый год, трактир "Орел" и Семен Карпович Шаманов. Вот так же и он, приехавший из деревни Костя Пахомов, сидел за столом и давился щами, а его учитель по-отечески ласково приговаривал:
- Ешь, Константин, не стесняйся. Хоть капуста да кипяток, а разогреют кровь...
И с нахлынувшим в сердце волнением, не удержавшись, сказал негромко:
- Ешь, Колька. Мало будет - еще возьмем чашку...
И снова вскинул Колька Болтай Ногами косматую голову, и опять в глазах недоумение. Но вдруг отложил ложку, вздохнув, проговорил:
- Да не надо, дядя Костя. Того и хватит...
На обратном пути, подходя к площади, кивнув на въезжающие в ворота Мытного двора сани, Костя сказал как бы невзначай, приглядываясь к лицу паренька:
- На лошади тебе не хочется покататься?
- На какой лошади? - вырвалось у Кольки Болтай Ногами. Он тут же опустил голову, пробурчал: - Спать мне хочется, а не кататься. Вчерась в подвале ночевал, а какое спанье в подвале-то: ребята орут, то стук, то крысы возятся.
- В ночлежке что же?
Колька Болтай Ногами не ответил. Но, когда подходили снова к уголовному розыску, вдруг ухватился судорожно за рукав Кости.
- Ты что, Коля? - спросил Костя, вглядываясь в побледневшее лицо беспризорника. - Или испугался?
Колька Болтай Ногами молчал, но все держался за рукав, крепко, судорожно. Как будто боялся, что кто-то схватит его сейчас, поволочет прочь.
- Би Бо Бо вспомнил, наверное? - спросил Костя. И тут беспризорник, кивнув головой, сказал виноватым голосом:
- Был я у склада, дядя Костя. На стреме был... Кто брал муку, точно не знаю. Только лошадь видел, а парня, на лошади который ехал, не знаю тоже. Велел мне Би Бо Бо, я и пошел...
- Деньги он тебе дал?
- Он. И еще обещал. От какого-то "ягутки"...
- От "ягутки", говоришь...
А Колька Болтай Ногами вдруг вскинул голову - мольба таилась в этих черных глазах:
- Спрятаться бы куда от него, уехать...
Костя обнял его за плечи:
- Что-нибудь придумаем мы, Коля... Не дадим тебя в обиду...
В "дознанщицкой" он снова и снова повторял это слово "ягутка". Так о скупщиках краденого молодые воры и молодые налетчики уже не говорят. Скажут "барыга с Земляного вала". Но не ягутка. Слово это из давних времен, слово уже забытое... Оно жило в "блатной музыке" тех еще, кто ходили на "дела" в далекие годы, до революции...
Значит, старики. Кто-то из старых. Кто? Их немало по городу. Все они на примете. Может, снова взялся за свое дело Горбун? Тихонький, богобоязненный, в церкви больше при старосте. И все же не Горбун ли... Вспомнилось крупное, с высоким лбом, меловое лицо, опущенный в землю взгляд, походка вприсед, тихий голос сквозь бронхитное покашливание. Не числился он давно в приеме краденого, но, может быть, снова взялся за старое ремесло?
29
Переулок, близкий к городской окраине, был узок, крив, тесно набит деревянными и каменными постройками. У круглой кирпичной лавки, торгующей керосином, стояли две пожилые женщины, о чем-то толкуя между собой. Агенты подошли к ним, спросили, не было ли в переулке вчера вечером лошади с санями.
- Приезжала, - ответила, не задумываясь, первая из них. - Чуть мне по окну оглоблей не заехала. А к кому - не знаю и врать не буду...
Вторая подтвердила, что вчера вечером в переулок заехали какие-то сани, - она ясно слышала скрип полозьев и хруст копыт. Но не выходила из квартиры. Потому что не ее дело смотреть за тем, кто едет, да куда, да на чем.
- У нас тут заводь, - призналась она агентам едва не шепотом. - Такие ли окуни ходят. Страсть... Живо спичку тебе под крыльцо...
- Вы уж меня-то не впутывайте тоже, - вдруг как встрепенулась первая. - Страдать придется да маяться за свой язык... Не знаю, и все тут...
Но и того, что сказали они, было достаточно. Отойдя, Костя, Барабанов и Грахов быстро посовещались. Пришли они к одному выводу, что лошадь была с мукой и что мука эта или в доме у Горбуна или же в сарае.
- Может быть, нам не заметить ворованное? - предложил Костя товарищам. - Усыпим Горбуна. Кому-то мука да предназначена.
- Засада? - догадался Иван Грахов.
- Да, засаду устроим. Она наведет на того, кому эта мука. Может, больше выясним. А так он упрется. Старик, что с него возьмешь.
Подошли к домику Горбуна, спрятавшемуся за разрушенной часовней. До подоконника снежные сугробы, стекла тоже нагусто запорошены снегом.
- Глядите-ка, - сказал вдруг Грахов. На снегу, куда он показал, четко выделялись следы полозьев, следы копыт. Вели они к маленькой сараюшке возле забора.
- Вот тебе и доказательство, - сказал он. - К гадалке не ходи - тут мучка.
- Давай, Иван, за понятыми, - приказал Костя. Сам же постучал в окно. Потом в дверь и снова в окно. Нелегок на подъем был старик. Наконец дверь отворилась - он стоял, подтягивая штаны ремнем, вглядываясь в лица агентов.
- Давненько милиция не навещала, - проговорил, усмехаясь, а в глазах блеснул и погас нервный огонек. - Или опять на учет поставили?
- Не на учет, - ответил Костя, проходя в сени. - Обход... А у тебя, есть сведения, собираются незнакомые люди. Имеем ордер на обыск.
- Да пожалуйста, - развел руками Горбун. - Ройтесь, если так хочется.
Ему не ответили, прошли в маленькую кухню. Здесь Костя спросил:
- Краденого не хранишь?
- Бог с вами, - ответил Горбун, пряча беспокойство в уголках губ, в этой уродливой усмешке. - Зачем мне на старости...
Обыскали быстро и бегло - в обеих комнатах. Под койкой нашли свернутый парусиновый желтый дождевик. Костя переглянулся с Барабановым. Не Хрусталь ли носил его? Костя потряс плащом, точно выбивал пыль, присмотрелся к нему, как бы невзначай спросил:
- Подошел бы на Хрусталя?
Горбун не ответил, только засмеялся вдруг. Крупная голова еще плотнее вдавилась в плечи. Отступил, присел на койку.
- Так я спрашиваю тебя, старик?
Горбун помотал головой:
- Не пойму, о чем вы, товарищ начальник, толкуете.
- Хрусталь бывал здесь? - спросил Костя, вглядываясь в меловое лицо Горбуна. - Ну, отвечай, да побыстрее...
- Бывал, - признался Горбун. - Месяц назад. С Ушковым. В карты играли. Выигрывал Хрусталь и откидывал вещи мне. Мол, за беспокойство. Потом в нож играть стали... Тут я, верите ли, заплакал. Ну, думаю, прирежут сейчас друг друга... Будет вам, говорю, ребятки... Хотя кто я им?
- Как кто? Старый налетчик и скупщик.
- Когда-то было, давно, - улыбнулся Горбун, но слова инспектора польстили ему. Почему-то оглянулся на понятых, двух женщин.
- Брали, бывало, меня. Шаманов чаще, Семен Карпович, Бурав...
- Что еще хранишь? Везде будем смотреть.
- Пожалте, - раскинул руки Горбун. - Воля ваша. Вы хозяева тут.
Во дворе осмотрели поленницу дров, потом вошли в темную сараюшку. В дальнем углу ее лежали навалом, как будто только что нарубленные, дрова. Целая гора мелко нарубленных березовых дров.
- Что не сложил в поленницу? - спросил Костя, искоса наблюдая за выражением лица Горбуна. А у того не находили покоя руки с ключом, потирал их быстро и суетливо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34