- Расскажите мне еще раз об этом вечере, - мягко попросил он.
Франсуаза Маринье, казалось, с трудом вернулась к окружавшей ее действительности.
- Мы поссорились, - тихо сказала она. - В последнее время это случалось все чаще и чаще. - Она махнула рукой, словно отгоняя воспоминания. - Впрочем, это не представляет никакого интереса.
- Вы уверены?
- Нет, конечно. В известной мере в наших ссорах есть и моя доля вины.
Она принялась объяснять, что муж хотел пригласить друзей и что она отказалась их принимать. Она любила принимать гостей, но не тех, которых обычно приглашал Жильбер. Ей становилось невмоготу, когда она видела, чем заканчиваются эти сборища, стоившие ей немалых трудов: глупыми разговорами о политике, зарплате и безудержными возлияниями до поздней ночи. А ей приходилось лишь мыть посуду после обеда, над приготовлением которого она так уставало и за который ее никто даже не додумывался похвалить или поблагодарить.
- Короче говоря, - cаключила она с удивившей Корантэна обреченностью в голосе, - Жильбер решил пойти развеяться. Ему это легко было сделать, ему же не приходилось сидеть с детьми. Это было, как он сам говорил, полночное увольнение в город.
Во взгляде ее на секунду промелькнуло отчаяние.
- Мне-то он ни разу не предложил прогуляться с ним. Женщине вечером не дозволено даже сходить полюбоваться витринами на проспекте Де Голля, не то еще люди подумают Бог знает что.
Корантэн потупился. "Меме, - подумал он, - не веди себя никогда так с Жаннетт, не то я сверну тебе шею".
- Он мне даже не сказал, куда идет, - словно заведенная, продолжала она. Но я и сама догадалась, чего уж тут. Его любимым коньком была игра. Но учтите, он никогда не тратил на это деньги, предназначенные для семьи. Никогда не пытался припрятать хоть сколько-нибудь из своей зарплаты. Для него казино было тем же, что для других бега или лотерея. Расслабиться во время отпуска! Он верил, что ему удалось придумать идеальную комбинацию для выигрыша.
Она вздохнула.
- Можно подумать, что это реально. Люди бы об этом моментально пронюхали... Но сами понимаете, в цифрах он был особенно силен. Вот он и доверялся им без оглядки.
Она разгладила юбку на коленях.
- В полночь он должен был вернуться домой. В час я заснула. Накануне ночью у Марка резался зуб, он капризничал, и я не выспалась. Но около четырех часов утра, я вдруг проснулась вся в поту.
Франсуаза резко повернулась к нему, у Корантэна промелькнула шальная мысль, что он с удовольствием переспал бы с ней.
- Мне приснилось, что он мне изменяет. - Она задрожала. - С какой-то совсем еще молоденькой девчонкой. Беленькой, хрупкой, позволяющей ему делать с ней все, что он пожелает.
Борис Корантэн почувствовал, как по спине у него пробежали мурашки.
- Мне бы хотелось узнать всего одну вещь, - продолжала Франсуаза Маринье. - Вы не должны от меня это скрывать. Я вам доверяю. Ведь вы совсем не такой, как ваши коллеги, которые меня раньше допрашивали. Как.., как она выглядела, эта девочка?
Она отвернулась, не в силах продолжать.
Корантэн не ответил. Он чувствовал, что у него язык прилип к небу. Бежали секунды, а он не мог вымолвить ни слова.
- Спасибо, - сказала она, и глаза ее блеснули. - Это все, что мне хотелось узнать. Я ведь всегда верила в вещие сны.
Корантэну показалось, что она сейчас расплачется. Но вместо этого Франсуаза улыбнулась ему все той же печальной улыбкой.
- Что вас еще интересует? - спросила она.
Рассыпаясь в извинениях, он спросил, нельзя ли ему осмотреть вещи ее мужа. Чистая формальность, пояснил он, но, кто знает, может, это что-нибудь и даст. Впрочем, и для него самого это было пустой формальностью. Он полностью доверял Франсуазе Маринье: конечно же, муж никогда ей не изменял до той самой ночи. Он не курил. Не был пьяницей. Не употреблял наркотиков. Играл по мелочи и никогда зря не рисковал.
И тем не менее его нашли повешенным, с запрещенными стимуляторами в крови, рядом со зверски убитой им девчушкой. Которая, к тому же, умерла до того, как он надругался над ней, от чрезмерной дозы наркотиков. А на шее у нее был затянут его собственный галстук. И все это на удаленной от всякого жилья ферме. А собственная машина Жильбера Маринье, зеленая "Симка-1300", была найдена на обочине проселочной дороги, меж высоких изгородей, в двухстах метрах от фермы.
Почему именно в двухстах метрах?..
***
Aорис Корантэн подбросил золотую монету на ладони. Наполеондор. В отличном состоянии. Даже не поцарапанный по краям, как обычно делают перекупщики, чтобы собрать немного золотой пыли.
Франсуаза Маринье вдруг сбросила строгую маску овдовевшей женщины и с почти детской радостью пояснила:
- Его самое первое приобретение. С первой зарплаты. Он говорил, что это его талисман. - Лицо ее помрачнело. - В тот вечер он не взял его с собой...
Но Корантэн уже положил монету на место и принялся листать ученическую записную книжку в черной обложке. Все страницы ее были испещрены цифрами и буквами Казалось, что это какое-то абстрактное нагромождение лишенное всякого смысла.
- Цифры всегда были любимым конском Жильбера, - пробормотала вдова. - Я ведь вам уже об этом говорила.
Она дотронулась пальцем до записной книжки.
- Он частенько повторял такие странные слова: этот блокнот - настоящее сокровище для того, кто сумеет узнать, что в нем зашифровано.
Франсуаза помассировала себе левое плечо правой рукой, как это частенько машинально делают женщины, даже если им совершенно не холодно.
- Не спрашивайте меня, что бы это могло означать. Мне об этом ничего не известно.
Вдруг Франсуаза рассмеялась. Этот глубокий грудной смех, неожиданный и неуместный, буквально парализовал Корантэна.
- Инспектор, - nказала она, глядя ему прямо в глаза, - вы меня посчитаете сумасшедшей, но я вам скажу: все секреты моего мужа следует искать только в этой записной книжке. Все остальное - полная ерунда.
Он еще раз взглянул на цифры и закрыл книжку.
- Если это так, то позвольте мне забрать ее с собой. В ближайшее время я ее верну.
Она кивнула.
- Само собой разумеется.
Уже у двери она вдруг протянула к нему руку, словно хотела удержать.
- Поверьте мне, месье, - быстро произнесла она, - наши отношения были не такими уж плохими. Мне бы хотелось, чтобы вы об этом знали. Хотя бы из-за детей. Помогите мне.
Она не сводила глаз со своих резвящихся в песочнице детей. А те, похоже, и не догадывались о произошедшей трагедии. Они еще не знали, почему их папочка до сих пор не вернулся домой. Наверно, мама им сказала, что он уехал в командировку.
- Как это принято говорить у вас, полицейских?.. А, вот! Я глубоко убеждена, что мой муж не совершал всех этих мерзостей, хотя факты свидетельствуют против него.
Оторопевший Корантэн попятился. Ну что ты ответишь этой женщине, не желающей примириться с более чем очевидными вещами.
И все-таки что-то его смущало.
- Вы можете на меня рассчитывать, мадам, - с трудом выговорил он. Единственное, что я пытаюсь обнаружить, - это правду.
Глава четвертая
Aозбужденный, как ребенок, Эме Бришо с удовольствием рассматривал огромное блюдо с дарами моря, которое водрузил на стол официант ресторана "Ла Пуасонри".
- Ты заметил? - прошептал он.
Корантэн изучающим взглядом прошелся по моллюском, ракушкам, белым и коричневым устрицам, уложенным брюшком вверх среди водорослей, которыми было устлано все блюдо.
- А что? - спросил он. - Тебе что-то кажется подозрительным?
Бришо одернул манжеты своей блекло-голубой куртки, купленной в Сен-Тропезе, когда они расследовали там одно запутанное дело.
- Да нет балда ты, мы же в Ла-Боли. Так что тут все в порядке. Я не это имею в виду. Но ты обратил внимание на официанта?.. Он явно из этих, я уверен.
Корантэн выдохнул с шумом, как паровоз.
- Меме, - простонал он, - ты плохо кончишь.
Его помощник откинулся на спинку стула.
- Ну нет, давай не будем, Борис! Я просто не доверяю им всем. Заметил, какая здесь царит атмосфера в каникулы все сходят с ума, поэтому все может быть. Люди как с цепи срываются. Долой предрассудки, да здравствует сексуальная свобода. Пьянящее воздействие океана плюс оплачиваемый отпуск сам понимаешь, чем это все может кончиться. Есть от чего не очень-то им всем доверять.
Корантэн нахмурился.
- Что касается тебя, дяденька, то ты просто перебрал нантского вина, пока меня тут ждал.
Эме Бришо скромно склонил голову набок, подобно святому Себастьяну, которому стрела вонзилась прямо в левую сонную артерию. Но в глазах у него не было ничего страдальческого. Наоборот, они выдавали веселое настроение.
- Ровненько полбутылочки, - внес он ясность в этот вопрос.
- Так я тебе и поверил! - Корантэн щедро плеснул себе в стакан, чтобы не отставать от Бришо.
Он залпом осушил свой стакан и поцокал языком.
- Прекрасная вещь все-таки вино, сделанное там, откуда ты родом, пробормотал он словно для себя самого.
Бришо пригладил усы.
- Эй! Ведь ты же не из Нанта родом, насколько мне известно! Одьерн находится гораздо севернее.
- Ну и что! - воскликнул Корантэн. - Когда я пью это вино, то в душе становлюсь стопроцентным нантцем. Ведь родство душ существует, или для тебя это вовсе пустой звук?
Он закурил, любуясь мясистыми и в меру жирными устрицами. Такое счастье может выпасть человеку лишь на берегу Атлантики в один из летних месяцев.
- Видишь ли, Меме, - продолжал он, - хоть ты, возможно, и в доску пьян, но ты абсолютно прав: в отпуске люди действительно будто с цепи срываются. Тот же Маринье.., это же целая проблема. Нормальный отец семейства, муж, солидный человек - и вдруг этот приступ сумасшествия.
Корантэн задумался, скользя взглядом по столикам, уставленным блюдами с моллюсками, рыбными закусками, которыми славился этот расположенный в полуподвальном помещении ресторан, почти примыкающий к казино. Вокруг них сновали официанты в костюмах моряков. За столиками безудержно веселились люди, не желающие ни в чем себе отказывать. Да и зачем, если только раз в году можно вот так веселиться, развлекаться, есть вкусные вещи...
- Странная она все-таки вдова, - добавил он, вновь наливая себе белого вина. - Редко попадаются люди, которые так четко и ясно излагают свои мысли. Тут одно из двух: либо этот Маринье был вовсе отвратительный тип, скрытный и расчетливый, постоянно ее обманывавший, либо его жена права, утверждая, что он просто по глупости влип в грязную историю. И струсил.
Бришо решительно взялся за блюдо с дарами моря.
- А это что такое? - спросил он, так старательно разжевывая устрицу, что у него даже зашевелились кончики усов.
- Луковый соус. Им здесь принято поливать устрицы.
Попробуй!
Бришо попробовал и поморщился.
- Он же полностью перебивает вкус устриц!
Корантэн улыбнулся. .
- Ты типичный француз, месье Берриискии. Попробуй еще раз, и, может, до тебя дойдет, что луковый соус с устрицей - это новое слово в гастрономии.
Бришо, оскорбленно фыркнув, предпринял еще одну попытку распробовать соус.
- Может, это и новое слово, - сказал он, причмокивая губами, - но оно не по мне.
И как в воду глядел: попытавшись проглотить лакомство, надолго закашлялся.
Корантэн подождал, пока он откашляется, успев прихватить под шумок три устрицы из порции Бришо.
- Ты встретился со следователем из прокуратуры и с парнями из комиссариата?
Бришо высморкался в салфетку.
- Ответ утвердительный. Его зовут Ле Коат, точнее, Иван Ле Коат, и он насквозь пропитался виски. Готов сотрудничать. Причем настолько, что желает только одного - ?тобы его оставили в покое.
Корантэн удовлетворенно хмыкнул.
- Мы его потом за это поблагодарим, от нас не убудет. Может быть, даже пригласим позавтракать в этот ресторан. Хоть раз попался человек, который не станет путаться у нас под ногами. - Корантэн спохватился: - Но он хотя бы допускает мысль, что нам может понадобиться его помощь?
Бришо тем временем успел прихватить у Корантэна три ракушки, чтобы компенсировать потерю трех устриц.
- Я думаю, он свечки ставит, чтобы ему не пришлось этого делать. Ведь это помешало бы ему накачиваться виски. - Бришо помрачнел. - Ясно как божий день, что и он, и все остальные здесь и на более высоком уровне страстно желают одного: чтобы мы как можно скорее превратились в людей-невидимок.
- Но все-таки молятся, чтобы мы раскрутили это дело, потому что им оно не по зубам.
- Ты прав, Борис, они ждут от нас чуда. Но тихого, незаметного, бесшумного.
Последние слова Бришо произнес по-английски, и Корантэн про себя отметил: "Ну все, готов. От нантского вина его уже потянуло на английский язык".
А Бришо тем временем во все глаза изучал бифштекс с картофелем, который официант поставил перед ним на стол.
- Какой ужас, - схватился за голову Корантэн, - заказать мясо, когда здесь просто изумительно умеют жарить корюшку. Вот она, Франция!
Не обращая внимания на его слова, Бришо вооружился ножом и вилкой.
- Совсем было забыл тебе сказать. В бумажнике Маринье было двести франков.
- Странно! Считай, пустой. И это после казино.
Корантэн прищурился.
- Нужно будет туда наведаться... Н-да, это не подарок. Представляешь, сколько там народу перебывало вечером 14 июля?! Придется нам восстановить весь этот time-table, прохронометрировать...
- Ты что, тоже заговорил по-английски? - весело спросил Бришо.
Корантэн отрезал кусочек сочного мяса.
- У меня такое впечатление, что тебе здесь, в Ла-Бо-ли, понравилось, господин будущий альпинист. Чего это ты так развеселился?
Бришо нарочито стыдливо потупился.
- Ты будешь надо мной смеяться, но одна мелочь в гостинице меня очень обрадовала. Тебе-то я могу сказать что.
Корантэн облокотился на стол. Сегодня утром они не без труда сняли номер в "Отель дю Парк". Не обошлось без неброского, но эффективного вмешательства Ивана Ле Коата. Так что хоть на что-то он сгодился, этот любитель виски. Но Эме Бришо не скрывал своего разочарования - ему непременно хотелось остановиться в "Эрмитаже".
"Эрмитаж", конечно, настоящий дворец. Одни из лучших в Европе гостиниц. Все это так. Да и Чарли Бадолини не поскупился на розовые купоны, но все равно полиция не так богата, как, скажем, Марсель Дассо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19