.. Проходит лето, осень, зима, - бледное худое лицо Сандры постепенно увядает и однажды она видит в зеркале сморщенную старуху, даже не пугаясь её, и не жалея о том, что тонкие высохшие губы ни разу не обжег поцелуй...
- Я никогда не считала себя красоткой, но в школе были и пострашнее меня... Во всяком случае, комплексами я не страдала и мечтала о любви, как любая девчонка... Вы не поверите, но у меня даже был поклонник - один из самых симпатичных ребят в нашей школе - отличник, заводила, спортсмен... Мы ездили по окрестностям на велосипедах и однажды... Ну, мы случайно потерялись, отстали от компании. Это произошло в начале лета. Все цвело и благоухало, трещали кузнечики. Я налетела на камень, упала и ободрала колено. Арни вначале пытался зализать мою ссадину, а потом повалил меня в траву и я почувствовала его губы вот здесь, у щеки... Я так испугалась, рванулась... Наверно, потому, что очень ждала поцелуя... Если бы вы знали, сколько раз я потом жалела об этом. Откуда мне было знать, что больше никто не посягнет на мою невинность... Это в смысле поцелуя, конечно. - Сандра почувствовала. как запылали её щеки. - Собственно, это было где-то в другой жизни, до того, как произошла катастрофа...
- Вам жутко идет румянец, Фея! Хотите, я сорву повязку и мы навсегда покончим с историей о несостоявшемся поцелуе?
- Вы мужественный человек, Немо. Но все же, побережем вашу челюсть... А вот через десять дней...
- Через девять. Мне снимут бинты и вы в ужасе будете скрываться от меня в дебрях этого сада. - Усмехнулся он, но Сандра уже знала, что тема уродства не так уж безразлична для её собеседника...
...Однажды, когда они мирно беседовали после ужина, на площадке появилась стройная брюнетка в сопровождении медсестры.
- Это ваш муж, мадам. - Указала монахиня на застывшую в кресле загипсованную фигуру.
- Боже! Что они с тобой сделали, дорогой! - Воскликнула женщина, бросаясь на колени у кресла больного. Сандру она, казалось, не заметила, и та поспешила скрыться в аллее, унося с собой поразивший её образ...
- А ваша жена - красавица. Вот уж, действительно, фея! И, кажется, очень любит вас. Это сразу заметно. - Попробовала Сандра на следующий день подступиться к теме, которую её собеседник упорно обходил. - Вчера она просто сразила меня.
- Да, у нас были чудесные времена. Любящая, прекрасная жена - счастье для победителя, но кара для побежденного. - Угрюмо заметил он.
- Вы же не собирались сдаваться. А красота для мужчины, насколько я понимаю, понятие относительное. Известно ведь, что шрамы лишь украшают героя. Как-то не верится, что женщина способна замечать недостатки внешности возлюбленного, полученные в честном бою.
- Но если эта женщина считает, что шрамы её мужа - свидетельства жизненных поражений. А ещё - малодушия... Да, именно... Тогда, думаю, обезображенное лицо способно вызвать отвращение. - Его глаза встревоженно сверкнули в прорезях бинта и Сандра едва удержалась, чтобы не утешить, назвав его настоящим именем.
Она давно уже знала, что изувеченного гонщика зовут Берт Уэлси. Тайком, порывшись в старых журналах, Сандра нашла свадебную фотографию, на которой юная, но уже знаменитая Мона Барроу - та самая красотка, что с воплем упала к ногам забинтованного мужа, стояла рядом с обаятельным шатеном, глядящим на неё с преданностью и восторгом. Чувствуя, что совершает нечто постыдное, Сандра изучила газетные сплетни о Берте Уэлси, разраставшиеся по мере того, как шла в гору его спортивная карьера.
И вот, последнее сообщение о случившейся с претендентом на мировое первенство в "Формуле-1" трагедии. Авария произошла на соревнованиях "Гран-при Венгрии", проходивших в середине августа в Будапеште. Эксперты придерживались версии о том, что мотор болида, над которым целый год экспериментировал сам Уэлси - конструктор по специальности, не выдержал нагрузки. Берт чудом остался жив, и после того, как венгерские медики подлечили ожоги и ушибы, отправился в санаторий "Кленовая роща", рекомендованный ему коллегами. Враги и друзья потерпевшего в многочисленных статьях спорили о том, удастся ли Берту вернуться к гоночному спорту. Перелом бедра, смещение шейных позвонков, сотрясение мозга, вывихи, ожоги все это было известно Сандре по собственному опыту. И ещё то, что залечив травмы, человек может навсегда остаться прикованным к инвалидному креслу. Во всяком случае, с ней произошло именно это. А надежды и боевой задор, помогающий сражаться с недугом Берту, не спасли Сандру. Испытав все предлагаемые врачами способы, она сдалась, сказав себе, что неподвижность её судьба. К несчастью, рядом с девушкой не оказалось человека, способного вдохновить на подвиг. Тот юный кавалер, что был не прочь поухаживать за благополучной наследницей огромного состояния, исчез, когда Сандра вернулась домой в инвалидном кресле. Да она и сама не успела влюбиться, чтобы потом, в трудную пору беды, держаться за свое чувство, как за спасательный круг. Берту повезло - у него была Мона.
Расторгнув контракт на съемки в Америке, Мона примчалась в Швейцарию. В маленькой гостинице Гриндельвальда она ждала того часа, когда сможет вернуть окрепшего, сбросившего гипсовые оковы мужа. Это вдохновляло, но и пугало Берта. С появлением Моны он стал редко видеться с Сандрой. Теперь мадам Барроу проводила долгие часы в санатории, катая по аллеям своего знаменитого мужа. Сандра удивилась тому, как больно ранила её нечаянно подсмотренная сценка - в прикрытии живой изгороди супруги обнимались, как влюбленные гимназисты. Мона пристроилась на здоровое колено Берта и прильнула к нему, запустив руки под шерстяной свитер.
Сандра даже обрадовалась, когда начались дожди и в горле появилось неприятное першение. - "Ангина", - постановил доктор и предписал постельный режим.
Отделавшись от простуды, Сандра тут же поспешила на площадку и напрасно прождала до обеда - Берт не появился.
Все казалось особенно печальным в тот день - даже торопливо меркнущий солнечный сентябрьский день с его радостно порхавшими последними мотыльками, золотыми паутинками, неторопливо слетавшими с каштанов разлапистыми листьями... Сандра не заметила, что пропустила обед.
- Весь санаторий оббегал - искал мою Фею! Как я вам, честно, а? Небрежно припав на трость, Берт стоял в тени огромного клена в позе классической статуи. Он был в джинсах и белом пуловере, на фоне которого багровые рубцы на подбородке и шее казались особенно яркими. Сандра присмотрелась. Увы, этот человек лишь отдаленно напоминал победителя-гонщика, запечатленного на фотографиях. Вместо буйной, всегда словно взлохмаченной ветром шевелюры ежик едва отросших каштановых волос, пересеченная шрамом бровь, распухший нос... Вот только широкая улыбка была все той же, но и она померкла - Берт заметил недоумение Сандры.
- Умоляю, скажите правду - это так ужасно? - Он коснулся пальцем слегка приплюснутого носа и поморщился от отвращения, словно раздавил червяка.
- Да нет же, нет! Подойдите сюда, мистер Немо. Ближе... Так странно видеть ваше лицо без маски бинтов... Я уже не смогу откровенничать с вами. - Сандра печально посмотрела в глаза присевшему рядом с ней на корточки Берту. Этого человека она совсем не знала.
- Глупости. А знаете, как мне больно сгибать это чертово колено, но я сижу у ваших ног и думаю: "Друг, это твой добрый друг, старик. Так взвали же на него кучу своих проблем".
Сандра улыбнулась:
- Давай, Немо. Нам пора перейти на "ты". Кажется, больше такой возможности не будет. Меня зовут Сандра.
- Я знаю, Фея. Давно знаю. - Он виновато опустил глаза. - Доктор Вальнер завтра собирает консилиум. Если они найдут меня пригодным к вольной жизни - вечером мы с Моной уедем. Это не далеко - у нас дом под Лозанной. Но они сочтут меня здоровым, непременно сочтут. Иначе я уеду больным. Берт засмеялся.
- А у тебя чудесная ямочка на щеках. И вообще - обаятельнейшая улыбка.
- Не сыпь мне соль на раны, Фея. Осталась только одна ямочка, вторая погибла под шрамом. А улыбаться так больно, точно я получил хороший нокаут... Вообще-то я побывал в разных переделках. Были и покруче этой, но обходилось без урона моей красоте - череп трескался, конечности ломал, ребра, но вот чтобы так... - Он поморщился, строя невероятные гримасы.
- Что за глупости, Берт! Герой скоростных трасс копается в своей внешности, словно кокетливая девица. У Бельмондо, к примеру, куда меньше оснований для любования собой и это не помешало ему стать кумиром дам.
- Надеюсь, Мона будет говорить то же самое. - Берт с ожесточением хрустнул веткой, отшвырнув вниз обломки.
- А здорово, наверно, так любить... Чтобы хотелось быть прекрасным, сильным, вообще - достойным своего возлюбленного... Твоя жена - счастливая женщина.
- Я ей обязательно передам. Сегодня мы ужинаем в городе - отмечаем мое превращение из снеговика в чудовище. - Берт подмигнул карим, щурящимся на солнце глазом. - Думаю, я вернусь не ранее, чем к завтраку.
- Ясно. Романтическое рандеву.
- Да что там тебе ясно, Фея! - Берт потрепал её по щеке и она отпрянула от неожиданного прикосновения. - Вам, волшебницам, воздушным существам, не понять всей греховности плотских созданий... - Он поднялся, размял ноги и повел плечами, проверяя упругость мышц. - А как приятно грешить, детка!.. И зачем я все это говорю девице?
- Наверно, для того, чтобы я завидовала весь вечер, сидя здесь одна, и пытаясь рассмотреть в далеком Гриндельвальде фигурки счастливых влюбленных...
- Но скорее - счастливого обжоры! Как же мне не терпится обглодать кость барашка, испытывая на прочность свою починенную челюсть и запить сильно поджаренное, переперченное, сочащееся кровью мясо хорошим вином! Извини, Фея. Ты тоже любишь мясо? Ах, конечно, я идиот! Я привезу тебе чудесные пирожные...
- Послушай, а ты нервничаешь, герой. Истоптал всю лужайку, издергался, все время щупаешь нос и залатанную челюсть. Смелее - она сумеет разглядеть своего прекрасного принца.
Ухватившись здоровой рукой за спинку кресла Сандры, Берт прокатил его вокруг себя. Альпийская панорама мелькнула перед Сандрой, напомнив что-то детское, радостное. "Как на карусели", - подумала она, подняв на Берта благодарный взгляд.
- Спасибо, что показал мне, как надо бороться и хотеть. Это уже много...
- Я же обещал научить... - Нахмурился Берт - Научить тебя любить жизнь и не упускать возможности сделать ее... ну, как бы тебе сказать - поудобнее в эксплуатации.
- Это говорит конструктор, имеющий дело с послушными механизмами. А я, увы, не слишком благодарный материал для совершенствования... Знаешь, что сказал доктор Вальнер коллегам после моего осмотра? - "Сплошной нонсенс". Сандра засмеялась. - Надеялся, что я не пойму.
Берт нагнулся к ней, опершись руками о подлокотники:
- Вот что, Фея, быть аномалией, конечно, лестно. Но я предпочел бы увидеть тебя в следующий раз нормальной, здоровой девахой. Договорились?
Сандра усмехнулась:
- Постарайся сам не очень-то дрожать, оптимист. У тебя от напряжения даже желваки на скулах ходят.
- Да, я боюсь, Сандра! Я ни разу не трясся перед стартом. И не помню, что чувствовал накануне первого свидания. Но этот вечер я запомню! - Он победно поднял сжатый кулак, салютуя оставшейся на площадке Сандре.
"Я тоже", - прошептала она вслед удаляющейся по аллее прихрамывающей фигуре.
Она осталась одна, пытаясь восстановить в душе прежний покой и смирение, ту холодную пустоту, которая царила в ней до встречи с Бертом. Всматриваясь в огни вечернего города, далекие и крохотные, Сандра старалась не думать о паре влюбленных, прижавшихся друг к другу в теплом сумраке неведомого ей гостиничного номера.
Вздрогнув от вечерней прохлады, она плотнее закуталась в толстый вязаный жакет. Клетчатый плед, укрывающий ноги, приятно грел колени. На мгновение ей показалось, что она может встать и спокойно уйти на послушных, надежно держащих тело ногах. Сандра в волнении насторожилась, откинула плед, напряглась, присматриваясь к коленям, помеченным белыми кривыми насечками шрамов. Когда-то рубцы, оставленные ожогами, были толстыми и багровыми, как те, что обезобразили лицо Берта. Теперь их почти не видно, а спортивные туфли, стоящие на ступеньке, кажется, вот-вот готовы ступить на каменные плиты, покрывающие площадку. До чего же безжалостна обманчивая иллюзия! Спина Сандры покрылась испариной, но ни одна мышца ног даже не напряглась. Стукнув кулаками по бесчувственным коленям, Сандра бессильно откинулась в кресле.
В тот день, когда она пришла в себя после катастрофы, врачи с преувеличенной радостью сообщили ей, что огонь, к счастью, успел повредить только ноги, пощадив лицо и тело. Боже, кому понадобилось сохранять её лицо!
Как часто потом Сандра жалела о том, что ожоги не уничтожили этот ужасный, загнутый книзу нос, тонкие, тоскливо изогнутые губы... Вдобавок, после сотрясения мозга ей пришлось одеть очки и целый год отращивать опаленные волосы. Уродство в шестнадцать лет... Разве можно когда-нибудь смириться с тем, что у молодой женщины, обнимающей сейчас Берта, - лицо удивленной Барби, нежной куколки, вдохновляющей на любовные грезы, а прикованная к креслу никому не нужная инвалидка способна вызывать лишь сострадание. Ей вдруг захотелось одним движением кнопки направить свое кресло под откос, мчаться вниз, теряя рассудок от ударов и раствориться в темноте, опустившейся над засыпающим городком...
...Светлую фигуру среди деревьев Сандра заметила издали - медсестра, конечно же, кинулась на поиски запропастившейся пациентки. Она поторопилась скрыться в кустах и притвориться спящей.
- Эй, Фея, где ты? Не прячься же, я нюхом чую - ты здесь. Явись, светлейшая, мистера Немо пора расколдовать.
- Что стряслось? А где обещанные пирожные? - Выехав на площадку, Сандра с недоумением рассматривала Берта.
Прислонившись к столбу, он зло смотрел на бьющуюся в свет фонаря мошкару.
- Меня прогнали. Мона не поверила твоим сказкам. Она сказала, что её муж - круглый идиот и трус. Потому что занимается черт знает чем, рискуя оставить её вдовой... А ещё она утверждает, что я превратился в урода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53