- Шеф, безымянная пациентка хочет видеть вас. Я объясняла, что в такое время... Мы сделали успокоительный укол.
- И какова её реакция? - Профессор насторожился, ожидая подтверждения версии о наркотической зависимости Моны Барроу. Он понимал, что после длительного лечения, которое прошла молодая женщина, её тяга к наркотикам могла пропасть. Конечно, с малой степенью вероятности, но теоретически возможно. Возможно так же, что нервное заболевание, вызванное перенесенной в детстве психической травмой, "загасилось" повторным сильным стрессом. Ведь амнезия пока отступает очень медленно и, быть может, где-то в зоне "затемненной психики" остался и очаг нервного раздражителя.
- Что стряслось с ней после укола? Ей стало хуже?
- Она немного успокоилась, но все ещё просит о встрече с вами. Она знает, что ей предстоит операция.
- Ах, понятно. Попытайтесь увеличить дозу снотворного. Нет, погодите. Через пять минут я буду в её палате.
...Больная сидела на своей кровати, с трудом размыкая слипающиеся веки. Да. её глаза никак нельзя было назвать голубыми. Но при известном освещении и одежде, возможно... Серая радужка очень изменчива, подчиняясь эффекту "хамелеона".
- Вы хотели меня видеть, мисс Икс? Вы боитесь предстоящей операции? Не стоит - доктор Вальехо очень хороший специалист. И мы не будем делать ничего страшного.
- Н-нет... - Она зевнула. Я, кажется, забыла, зачем звала вас... Вы мне были очень, очень нужны...
- Поспите, детка. - Профессор поправил подушки с вышитой зеленым шелком монограммой "Тессы" и осторожно уложил больную. Плечи худенькие и рост совпадает... Но почему её не тянет к наркотикам и легкий тик не сводит конечности? "Я идиот, - подумал профессор. - Ищу закономерности в абсолютно аномальной ситуации. И, право - лучшая тактика - ожидание".
- Не тревожьтесь, не думайте ни о чем. Как бы там ни было, в конце концов вы получите вполне привлекательной лицо. Это ведь даже забавно, правда? - Профессор не мог сказать ей, что намерен переправить её в госпиталь Валенсии, отказавшись от реконструктивной пластики. Чем позже она узнает об этом, тем лучше.
Больная поднялась на локтях и открыла глаза:
- Лицо? - Ее левый глаз, наполовину скрытый бинтами, сверкнул синим огоньком. - Вы сказали, лицо? Вспомнила! - Она цепко схватила Салливена за руки. - Вспомнила! Я позвала вас... Хотела сказать... Господи! Я - Мона Барроу!
Утром следующего дня у стола в операционной стояли сразу двое. Сам шеф счел необходимым принять участие в работе совместно с доктором Вальехо. Накануне они внимательно посмотрели кассеты с фильмами Моны, подолгу изучая стоп-кадры. На основании введенных в компьютер данных был получен объемный портрет, представляющий любые ракурсы лица женщины.
Когда пациентка уснула, погрузившись в бездны наркоза, и бригада анестезиологов дала "добро", профессор Салливен скомандовал: "Начали! Да поможет нам Дева Мария!"
Оба хирурга одновременно взглянули на экран компьютера, с которого на них смотрела очаровательная молодая женщина с синими глазами и копной разметанных ветром русых волос.
Все ньюйоркцы без устали твердили о необычайной жаре. Середина лета не лучшее время для жителей колоссального мегаполиса. Но Берт не замечал ничего вокруг. Из окна кабинета директора "Стеферсон Уэлси компани" был виден лес небоскребов Манхеттена. Днем они казались мощными сталагмитами, устремленными, вопреки законам притяжения, в небо. Вечерами и ночью Берту казалось, что он парит в мириадах огненных искр, заполняющих безмолвную бездну. Перемен погоды он вообще не чувствовал, потеряв ориентацию в пространстве и времени. Мир Берта Уэлси вот уже целый месяц ограничивался стенами кабинета и бесконечными отчетами о делах компании, в которые он вгрызался усилием воли.
Заместитель Дика Уэлси делал все возможное, чтобы помочь новому шефу. Но часто Берту хотелось бежать подальше от этого шикарного кабинета и проблем, в которых он разбирался не лучше собственной секретарши.
Когда капитан Лухас из Валенсии попросил его приехать, Берт обрадовался. Он горячо благодарил капитана и судьбу, и лишь опустив трубку, понял, что радуется необходимости оторваться от дел, а не возможности вновь обрести Мону.
Он довольно просто смирился с мыслью о потере жены и мысленно установил себе срок: с начала следующего года он официально признает себя вдовцом. Восемь месяцев - достаточный срок, чтобы понять: не возвращается тот, кто не может или не хочет вернуться.
Время, прошедшее после турнира в Барселоне, оказалось настолько напряженным, что у Берта не оставалось сил даже для личных эмоций. Пропажа жены, лечение в клинике, смерть отца, лавина обрушившихся проблем, связанных с руководством компанией, мешали ему задумываться над собственной жизнью.
Как никогда Берт чувствовал себя одиноким и злым. Он не собирался прощать Клер и не верил, что Мона мертва.
- Мы обнаружили в одной из частных клиник женщину, подходящую по описанию на миссис Барроу. - Сказал капитан. - Она была сильно изувечена и не помнила ничего, что с ней произошло. За пределами досягаемости памяти больной оставалось и все её прошлое.
- Откуда же вы взяли, что эта женщина - моя жена?
- Из её собственных утверждений. Уже два месяца она находится на излечении в клинике "Тесса" и называет себя Моной Барроу.
- Благодарю вас, капитан. Завтра же вылетаю.
Профессор Салливен волновался. Хотя невропатолог, курирующий больную, находил в состоянии её психики заметные улучшения, у профессора было достаточно оснований предполагать. что визит мистера Уэлси окажется напрасным. Действительно, силы и память постепенно возвращались к молодой женщине. Она уже могла самостоятельно совершать прогулки по парку, но старалась держаться подальше от других пациентов. В "Тессе" действовал раз и навсегда установленный порядок: инкогнито пациентов поддерживалось неукоснительно, а общение между ними деликатно пресекалось.
Миссис Барроу аккуратно соблюдала все предписания докторов, ничего не требовала и терпеливо сносила физические и душевные муки, связанные с сеансами психотерапии. На этих сеансах невропатологу удавалось раз за разом все глубже внедряться в память пациентки, выуживая из неё отдельную информацию о прошлой жизни. Она охотно, но очень немногословно рассказала о победах своего мужа и его многочисленных травмах, а также о том, что часто бывала несправедлива по отношению к Берту, его друзьям и профессии. От помощи гипноза в восстановлении отдельных моментов её прошлого Мона категорически отказалась.
- Я помню все, что хотела бы вспомнить. Согласитесь, доктор, вы бы и сами не отказались вымарать кое-что из своей памяти. Как и любой другой человек. Будем считать, что мне повезло. - Сказала она.
Когда миссис Барроу сообщили, что её муж отрекся от гоночного спорта ради сохранения её душевного спокойствия, она очень погрустнела. "Берт очень хороший муж. Любая может позавидовать мне", - заметила она и промолчала целый день.
Салливен не помнил, чтобы судьба какого-то пациента вызывала такой интерес о персонала клиники. За состоянием больной из палаты № 9 следили не менее внимательно, чем за развитием сюжета популярного телесериала.
Посмотрев ещё раз на кассету с первым фильмом Моны Барроу "Молчание", Фернандес решил, что психика молодой женщины была не совсем в порядке уже в те времена - девять лет назад. Зато её лицо он теперь мог бы узнать из тысячи хорошеньких женщин.
И вот наступил день, которого обычно с трепетом ожидают все пациенты, сделавшие лицевую пластику. Заботясь о своей внешности, они совсем не думают о том, что снятие повязки - ответственный экзамен для хирурга.
Конечно, то, что скрывали бинты, было известно Салливену и Вальехо, как свои пять пальцев. Нижняя часть лица была делом рук Вальехо, носом и глазом занимался профессор. А процессы приживления, рубцевания, стягивания они наблюдали этап за этапом, внося необходимые коррективы.
Теперь полностью завершенное лицо должно было быть представлено его владелице в соответствующем оформлении - парикмахер клиники покрасил волосы пациентки и даже ухитрился прикрыть верхними прядями участок, выстриженный над ухом.
Кроме Амелии Гарсиа и доктора Вальехо в кабинете Салливена никого не было. Вопреки всем правилам, они решили, что встреча с собственным лицом должна произойти в уже привычной пациентке обстановке. С внутренней стороны дверцы стенного шкафа имелось большое зеркало, перед которым обычно шеф клиники облачался в свою докторскую форму - бледно-зеленый костюм с эмблемой "Тессы" на верхнем кармашке и пластиковой карточкой с его именем на трех языках.
По просьбе шефа Амелия приобрела в универсаме шерстяное платье соответствующее размерам пациентки и специфике ситуации. Белый гипюровый воротничок и манжеты украшали строгое синее джерси. Но когда профессор собственноручно освободил лицо миссис Барроу от повязок, все трое не могли не признать, что женщина выглядит очень мило.
Амелия протянула ей набор косметики, приобретенный вместе с платьем, и открыла дверцу шкафа, представив большое зеркало.
- Пожалуйста, миссис Барроу, взгляните на себя и сделайте макияж сами, как вы привыкли.
- Погодите, дорогая. - Остановил пациентку профессор. - Вы не должны пугаться следов, оставленных операцией. Они исчезнут, но кое-что останется - белые ниточки шрамов возле виска и на скуле, которые легко скрыть гримом. А кроме того, ваше левое ухо. Увы, - ушная раковина - очень сложное архитектурное сооружение. Мы могли восстановить его лишь в общих чертах. Но когда отрастут волосы, проблем не будет.
- В общем-то вы должны знать, Мона, что мы с профессором Салливеном считаем свою работу удачной. Вы должны помнить, что перед нами стояла чрезвычайно сложная задача. Мы не совершенствовали, мы, по существу, строили заново. Собирали из кусочков чудесное творение, подвергшееся разрушению. - Перекрыв путь пациентки к зеркалу, Вальехо закончил свою длинную речь. Но она не проявляла нетерпения и, похоже, даже пыталась оттянуть это мгновение.
В полной тишине миссис Барроу сделала несколько шагов и застыла, приглядываясь к изображению. Затем кончиками пальцев пробежала по лицу, ойкнула и закрыла его ладонями.
- Что? Вас что-то напугало? - Профессор осторожно усадил женщину в кресло. - Не волнуйтесь, прошу вас. Время в данном случае работает на вашу красоту и с каждым днем вы будете встречать в зеркале молодеющее и хорошеющее лицо.
- Нет, нет, спасибо... - Пациентка поднялась и горячо сжала руку Салливена. - Благодарю вас, профессор, и вас, доктор. Я очень, очень довольна. И непременно оплачу всю работу...
- Не стоит беспокоиться. Завтра прибудет ваш муж и мы решим все финансовые проблемы с ним. Вы уже, конечно, знаете из газет, что за время своего пребывания в "Тессе" сказочно разбогатели. Ваш тесть скончался, оставив сыну все свое состояние. А оно принадлежит к числу самых крупных в Америке.
Женщина, казалось, не слышала слов профессора.
- Завтра?! Он будет здесь уже завтра? - Глаза пациентки округлились от страха. Профессор отметил, что цвет платья в данном случае пошел ей на пользу. Радужка приобрела оттенок синевы, свойственный перьям диких голубей.
- Мистер Уэлси прибудет после обеда. Постарайтесь выспаться и потренироваться в подборе необходимой косметики. Трудно представить радость человека, нашедшего потерянную жену через целых три месяца! - Профессор изобразил радостное удивление, всплеснув руками. Он никогда не был женат и не мог на самом деле вообразить ничего подобного.
Лухас, со своей стороны, готовил американца к предстоящей встрече, в то время как его автомобиль несся по пустынной лесной дороге.
- Местечко здесь тихое. "Тесса" - частная клиника для богатых клиентов, специализирующая на всех видах телесного совершенства... Во всяком случае они обещают совершенство своим пациентам и мне кажется, никто ещё не имел к профессору Салливену особых претензий.
- Странно, почему Мону подбросили именно сюда?
- Если вас заинтересует, мы можем провести расследование. Хотя зацепок совсем немного - прозвище какого-то нищего старика, который, очевидно, где-то нашел и пытался спасти вашу жену, исчезнувшую в Барселоне. Что произошло с ней за две недели между уходом из гостиницы в Барселоне и появлением у подъезда "Тессы" неизвестно. Очевидно, что-то весьма неприятное, поскольку память миссис Барроу отказывается восстановить этот отрезок времени.
- Хм... У моей жены давно были проблемы с психикой.
- Знаю, знаю, уважаемый мистер Уэлси. Я уже так много знаю про Мону Барроу, что мог бы написать её биографию. А к вам я отношусь с большим восхищением. Жаль, что бросили гонки.
- Всему когда-то приходит конец... И что-то всегда начинается. Я стал дельцом, богачом... Это, оказывается, не сладко. Не стремитесь разбогатеть, капитан, - прогадаете.
Берт нервничал. Он боялся сцен, которые в последнее время их супружества сопровождали чуть ли не все его встречи с женой. Боялся своей жалости к ней, смешанной с отвращением. "А вдруг это жуткое испытание послано нам для того, чтобы все переосмыслить и начать заново?" - Думал он, и эта мысль тоже волновала, но по-другому, как та Мона, которая появилась на его пути в Монако.
Он плохо соображал, что ему говорили врачи, сосредоточившись на двери, в которой должна была появиться Мона.
Профессор Салливен подумал, что не зря полгода назад провел полную реконструкцию собственного кабинета. Его апартаменты, выдержанные в стиле английского салона времен Шерлока Холмса, стали основной сценой в разыгравшемся спектакле. Он заметил, как с утра шушукался персонал клиники, поджидая прибытия знаменитого гонщика. Желающих взглянуть краешком глаза на встречу супругов было столько, что профессор мог бы продавать билеты. Особенно любопытствовали его пациенты, умолявшие разрешить им "подсмотреть" душещипательную сцену за любые деньги.
Слухи о необычном событии просочились за пределы клиники, с утра у ворот дежурили репортеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53