Она ввела пару команд и спустя несколько минут узнала, что Лестер Дюшан не подключен к сети, хотя все еще находился в системе. Видимо, информационный отдел пока не уведомили о том, что Лестер здесь больше не работает. Его электронной почтой наверняка займутся завтра. Значит, теперь или никогда.
Она напечатала его фамилию и пароли, которые постоянно изменялись и были известны лишь нескольким руководителям высшего ранга. Получилось. Открыла почтовый ящик Лестера, прочитала несколько исходящих сообщений, чтобы усвоить его манеру письма, и стала просматривать папки с материалами его проектов «Хищник» и «Ястребок».
Разработчиков и покупателей из Уотсонвилла можно было без труда распознать по их адресам электронной почты; в одном из файлов даже перечислялись все их имена с указанием должности. Трейси стиснула кулаки, глубоко вздохнула и выпрямила спину, как часто делала на совещаниях, чтобы привлечь внимание аудитории к своей пышной груди, хотя сейчас за ней никто не наблюдал. Она составила последнее сообщение Лестера, разослала его всем, кому сочла нужным, затем, подождав несколько секунд, щелкнула по папке «Отправленные», стерла письмо, выключила компьютер и поднялась, собираясь покинуть кабинет.
И опять место преступления – так, кажется, это называется – внизу на улице привлекло ее внимание. Ее план удался бы, даже если бы Лестер и не погиб, но теперь он был просто обречен на успех. На мгновение она задумалась о том, кто заменит погибшего закупщика микросхем памяти, потом, пожав плечами, разгладила юбку на бедрах, которые вновь превращались в седельные вьюки, хотя еще и года нет – с тех пор, как она делала липосакцию, взяла сумочку и вышла.
* * *
Жасмин вошла потихоньку, когда Майк лежал на низкой деревянной лежанке в глубине своей конторы и перечитывал письмо с приглашением на работу. Гари сообщал о сумме жалованья. Как только подпишут договор, ему выдадут аванс, чтобы он мог снять квартиру и купить автомобиль. Видимо, он получит и право на приобретение акций компании, но выйдет ли что-нибудь из этого? За минувшие пять лет, с тех пор, как он уволился, акции «Това системз» многократно то удваивались, то падали в цене. Будут ли они расти, или славная эпоха компьютерной техники навечно канула в Лету? Если бы он остался, размышлял Майк, акции, которых он лишился при увольнении, стоили бы теперь около трех миллионов.
Молодая малайзийка была босиком: шла из отеля берегом моря. Опустившись на шаткий стул, она улыбнулась Майку и стала разглядывать себя в небольшое зеркало, висевшее на фанерной стене. В зеркало Майк заметил, что Жасмин смотрит на авиабилет, но она, не сказав ни слова, встала, погасила свет и, как обычно, разделась при свете звезд, льющемся в открытое окно.
Жасмин легла к нему и, когда он обнял ее, проронила:
– Завтра ты уедешь. – Голос был безучастный.
– Да. Возвращаюсь в крысятник.
– Я могу одолжить тебе денег, если хочешь остаться.
– Если бы все было так просто... – отозвался Майк, потирая ее гладкое плечо. – Я должен ехать. Нельзя упускать такой случай. Других друзей у меня там нет...
– Да, в общем-то, и сезон уже на исходе... – промолвила Жасмин, пытливо всматриваясь в его лицо. Она уже смирилась с неизбежным.
– А когда ты возвращаешься на Пинанг? – спросил он.
– Может, недельки через три.
Майк понял, что Жасмин не хочет говорить о себе. Она этого не любила. Жасмин свесила ему на лицо и шею свои густые черные волосы, потом резко откинула их назад и поцеловала его – верный способ возбудить Майка. Этому она научилась за месяцы их близкого знакомства. На деньги семьи Жасмин получила образование в одном из университетов на юго-западе США и теперь проходила стажировку в отеле, постигая тонкости гостиничного бизнеса. Она знала, что американец, работавший на острове инструктором по подводному плаванию, не будет мешать в ее престижной карьере и потому, не замечая разницы в возрасте – она была младше Майка на пятнадцать лет, – охотно делила с ним постель.
Они расставались навсегда. Но обнимая, лаская ее в последний раз, он думал о чем-то своем, и она это почувствовала.
– Я рад, что у меня были все эти годы, – тихо сказал Майк. – Надеюсь, память о них поможет мне не потерять себя.
– У тебя будет интересная работа, Майк. Ты должен гордиться, что тебя позвали назад.
Ладони Жасмин скользили по его телу – загорелому и закалившемуся под открытым небом. Теперь он был гораздо сильнее и здоровее, чем в ту пору, когда ему было столько же лет, сколько ей сейчас.
– Нет, – возразил Майк, – не будет. В том-то все и дело. Я прекрасно понимаю, что меня ждет. «Това системз» постоянно теряет своих людей, они уходят в новые компании, которые открываются в Силиконовой долине. Их предложение мне – акт отчаяния. Вряд ли они верят в то, что гениальные идеи бьют из меня ключом: я ведь уже не молод. К тому же слишком много знаю, чтобы принимать их бред за чистую монету. Просто никак не найдут на это место кого-нибудь другого, а мной они могут манипулировать. И я с благодарностью соглашаюсь на это наказание.
Жасмин промолчала. Майк описывал мир, который ее не интересовал. Он вспомнил телефонный разговор с Гари. Тот сказал, что сейчас самое удачное время для его возвращения, потом долго разглагольствовал о микропроцессорах, печатных платах и новых каталогах, упомянул о том, как мало теперь приличных предложений на рынке труда, и пообещал немедленно выслать приглашение. Свое обещание Гари сдержал. В письме – что Майка совсем не удивило – весьма расплывчато объяснялось, чем он будет заниматься, точно оговаривалось только, что он станет «уполномоченным по закупкам».
На следующее утро Майк проснулся один. Жасмин ушла до рассвета, чтобы незаметно вернуться в отель и начать новую жизнь. Все знали, что она спит с ним, но пока их не видели вместе, никто и не вмешивался. Майк начал собираться в дорогу, злясь на себя за то, что никак не может избавиться от дурных предчувствий, вызванных мыслями о возвращении в «Това системз», что с трудом представляет лицо Жасмин и почти не помнит их последнюю ночь любви.
Пришел Джимми. Увидев, чем занят Майк, юноша расплакался.
– Я сказал бы тебе вчера вечером, но не хотел, чтобы Виктор узнал.
– Ты вернешься, Майк? – спросил Джимми, вытирая лицо тощими руками.
– Послушай, тебе это только на пользу. Виктор, когда успокоится, поймет, что ему не обойтись без тебя. Ты теперь у него единственный инструктор по подводному плаванию.
– Благодаря тебе.
– Нет. Ты сам упорно занимался и прошел все испытания.
Майк хотел сказать, что это он должен бы плакать, оставляя рай, но Джимми, ни разу в жизни не уезжавший с Малакки, вряд ли понял бы его.
– Значит, мы не поедем на Сиппидан? – спросил юноша, словно прочитав его мысли.
Майк покачал головой. Он часто рассказывал об увлекательных погружениях в других районах Тихого океана. И опять у него едва не слетело с языка, что это он уезжает из тропиков и что у Джимми в отличие от него больше шансов посетить дальние острова Ириан-Джаи, но и это прозвучало бы неубедительно.
Майк посмотрел на свою спортивную сумку. Вещей в ней было немного. Последние пять лет он почти все время ходил босиком, и у него были только одни брюки, которые он сейчас и надел. Из снаряжения взял с собой только регулятор; остальное пусть сдают на прокат. В последний момент, собираясь уже застегнуть сумку, он вдруг вытащил змеевик.
– Держи, Джимми. – Он бросил аппарат юноше.
– Нет-нет, Майк! Он же у тебя с компьютером!..
– Вот и хорошо. Скажешь Виктору, что это – непременный атрибут снаряжения инструктора по подводному плаванию. А я себе новый куплю. У меня скоро будет много денег.
* * *
Самолет, к счастью, вылетел вовремя. Майк с улыбкой помахал из иллюминатора Виктору: тот кружил на своем мотоцикле по небольшому аэровокзалу и грозил ему кулаком. Самолет резко накренился влево, чтобы не врезаться в утыканные пальмами скалы, и взору Майка на несколько минут открылась синяя ширь океана. Потом он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Они минуют Пулау-Бесар, затем Джохорс бесконечными кокосовыми плантациями и совершат посадку на аэродроме Селетар в Сингапуре. Он покидает Малайзию навсегда.
* * *
Такси проехало сквозь лабиринт холеных жилых высотных зданий, и Майк вышел у одного из аэровокзалов международного аэропорта Чанги. Интересно, кто-нибудь, кроме Гари, помнит его? Хотя, рассуждал Майк, подходя к стойке регистрации пассажиров, он, пожалуй, и сам никого там уже не узнает. Словно в подтверждение того, что он вернулся в мир, который покинул пять лет назад, девушка за стойкой вручила ему посадочный талон и объяснила, как пройти в зал вылета для пассажиров бизнес-класса.
В роскошном зале вылета прошлое обступило его еще более плотной стеной. Ожидая посадки, Майк увидел, как ему показалось, знакомые лица. «Това системз» вела деятельность и в Сингапуре, так что, возможно, это были его бывшие или будущие сослуживцы. Однако его никто не признал, и на время он погрузился в чтение журналов – «Эйшн Уолл-стрит джорнал», «Бизнес уик», «Экономист» и прочих изданий, о существовании которых он уже успел напрочь позабыть. На их страницах исследовались, сравнивались, сопоставлялись, анализировались и прогнозировались процентные ставки Федеральной резервной системы, индекс Доу-Джонса и сотни других показателей. Наряду с прежними показателями приводились и новые – для фирм, работающих в сфере электронной торговли и биотехнологии, и Майк вдруг осознал, что, сам того не желая, высматривает сведения о производителях полупроводников, листает страницы в поисках знакомых имен и названий.
Потом нахлынули воспоминания о Лиз, и печатные колонки расплылись перед глазами.
«Ненавижу это место! – вспомнил он ее слова. – Здесь все только и думают что о деньгах – изо дня в день! Вы, как свиньи, кормитесь из одного большого корыта».
И еще он вспомнил, как сам яростно обвинял ее в том, что она не понимает его.
"Я хочу вернуться на Восток! – заявила она ему в тысячный раз, во всяком случае так казалось теперь, хотя тогда он ее просто не слышал. И вот в один прекрасный день, когда уже были исчерпаны все ресурсы – терапия, консультации специалиста по вопросам семьи и брака, цветы в качестве извинения за поздние возвращения домой и примиряющий секс, – Лиз так и сделала: вернулась на Восток. Развод они оформили, не встречаясь, по почте. Майк не представлял, где она теперь; знал только, что она вновь вышла замуж в Нью-Йорке, и у нее по крайней мере один ребенок.
И лишь когда они расстались, он понял, как она права. Но было поздно. А потом из-за неудачи с проектом «Занзибар» вся его карьера полетела к чертям.
Он взял расчет и уехал в другом направлении, надеясь забыть пережитый кошмар. Пару лет он беспробудно пил в Кэрнсе, и только добравшись до Фиджи, начал постепенно приходить в себя. Ему понадобилось пять лет – пять лет одиночества или ни к чему не обязывающих интрижек, как с Жасмин, – чтобы признать: это он не понимал. Считал, что жена предала его, но на самом деле его предательство было куда более оскорбительным, поскольку, живя с ней, он всего себя отдавал другой страсти.
...Самолет взлетел вовремя. К подлокотнику кресла Майка крепился плоский экран, и он коротал время за просмотром фильмов, которые никогда не видел и о которых даже не слышал.
Промежуточная посадка в Гонконге. Майк погулял немного по залу нового аэровокзала – его пещерное нутро напоминало съемочную площадку какого-то научно-фантастического фильма, словно архитектор стремился воплотить тему безликости аэропортов, – затем вновь сел в самолет. Предстоял долгий перелет через Тихий океан до Сан-Франциско.
Майк спрашивал себя, что он должен чувствовать? Разве он летит не домой? А где его дом? Вырос он в Коннектикуте, но после смерти матери отец продал дом, в котором они жили, когда Майк был ребенком, и перебрался во Флориду. Брат, с которым они никогда не были близки, после его разрыва с Лиз вообще перестал с ним общаться. Как знать, может, в Далласе у него уже есть племянники или племянницы, которых он никогда не видел. При этой мысли Майк покачал головой. Какой у него дом, не известно, но уж точно там не будет загородных пикников и футбола.
00010
– Наш новый сотрудник – холостяк, – сообщил Гари Фортино.
В Калифорнии время близилось к полудню. Пока Майк летел над Тихим океаном, пересекая международную демаркационную линию суточного времени, его персону обсуждали на совещании; оно шло в небольшом конференц-зале по соседству с комнатой, из окна которой двумя неделями раньше выбросился Лестер Дюшан.
– Это хорошо, – одобрительно произнес Тодд. – Люблю, чтобы на нас работали несемейные. – Тодд был основателем, председателем совета директоров, президентом и главным исполнительным директором «Това системз». В компании все обращались к нему только по имени. Само название компании слагалось из первых пар букв его собственного имени и имени его жены: Тодд и Валерия – Това. – Вот и Говард у нас холостяк, – добавил он и начальственно передернул плечом, давая понять двум следователям, что он согласен со своим главным помощником.
В комнате находились пять мужчин и одна женщина. «Това системз» представляли Гари – вице-президент по материалам и начальник погибшего Лестера, Говард – босс Гари, Тодд – босс Говарда и сотрудница юридического отдела, что-то яростно черкавшая в своем блокноте на протяжении всего совещания. Дознание проводил инспектор Баркер из полицейского управления Сан-Хосе. Его напарник молча делал записи.
– Вы проверили нового сотрудника на предмет употребления наркотиков? – спросил Баркер.
– Проверим, – заверил его Говард. – Он когда-то уже работал у нас и хорошо справлялся со своими обязанностями.
– Ему известно, что его взяли на место человека, покончившего жизнь самоубийством? – допытывался полицейский. Вопрос не имел отношения к расследованию, но эти упивающиеся собственной важностью люди с отрепетированным выражением потрясения на лицах раздражали его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45